— Доктор в лечебнице. Кажется, он тебе не поверил.
— Вот тебе и врачебная тайна, — пробормотал Ребус. — Он, по крайней мере, подтвердил, что это ожоги от кипятка, а не от огня, а? — Шивон лишь пренебрежительно сморщила нос. — Ну спасибо, что решила меня проверить.
— Я только усомнилась в том, что можно так ошпариться, моя посуду. Что же касается воды в ванне…
— Я спущу ее после. — Откинувшись в кресле, он глотнул из пивной бутылки. — А пока… как мы будем вести себя в отношении Мартина Ферстоуна?
Она пожала плечами, пересев с валика на диван.
— А как мы можем себя вести? Совершенно очевидно, что ни ты, ни я его не убивали.
— Всякий пожарный скажет тебе одно: если хочешь кого-нибудь порешить и уйти безнаказанным, напои его до беспамятства, а потом включи жаровню.
— Вот как?
— И любому копу это также известно.
— Что не означает, будто не мог произойти несчастный случай.
— Мы с тобой копы, Шивон, и хорошо знаем: виновен, пока не доказано обратное. А когда этот Ферстоун успел подбить тебе глаз?
— Откуда ты знаешь, что это он? — По выражению лица Ребуса она поняла, что вопросом своим чуть ли не оскорбила его. Она вздохнула: — В последний четверг перед своей гибелью.
— Что же произошло?
— По-видимому, он выслеживал меня. Я выгружала из машины пакеты с продуктами и вносила их в дом. Когда я отвернулась, он ел яблоко из моего пакета, который стоял на обочине. Лицо его расплывалось в широченной улыбке. Я шагнула к нему. Я была в ярости. Ведь теперь он знал, где я живу! И я отвесила ему пощечину… — Она улыбнулась, вспомнив эту сцену. — Яблоко отлетело на середину мостовой.
— Он мог привлечь тебя за нападение.
— Но он этого не сделал. Он молниеносно выбросил вперед руку и ударил меня под правый глаз. Я отшатнулась, налетела на ступеньку и упала, приземлившись прямо на задницу. А он как ни в чем не бывало ушел, не забыв прихватить лежавшее на мостовой яблоко.
— Ты не сообщила об этом?
— Нет.
— И не рассказывала никому, как это произошло?
Она покачала головой. Ей вспомнилось, что и на вопрос Ребуса тогда она покачала головой, прекрасно зная, что долго думать и гадать ему не придется.
— Лишь после того, как я узнала, что он погиб, я пошла к начальнице и рассказала ей.
В комнате нависло молчание. Бутылки у рта, глаза уперлись в глаза. Шивон глотнула и облизнула губы.
— Я не убивал его, — тихо сказал Ребус.
— Он заявил на тебя в полицию.
— И скоренько забрал заявление назад.
— Выходит, что это несчастный случай. Секунду он молчал, а потом повторил: «Виновен, пока не доказано обратное».
Шивон приподняла бутылку:
— Ну, за виновного!
Ребус выдавил из себя улыбку:
— Это был последний раз, когда ты его видела?
Она кивнула.
— Ну а ты?
— Ты не боялась, что он явится опять? — И перехватив ее взгляд, он тут же поправился: — Ну пускай не «боялась», но опасалась, думала об этом?
— Я принимала меры предосторожности.
— Какие же?
— Обычные. Постоянно оглядывалась. Старалась выходить и входить в дом вечером, только если кто-нибудь был рядом.
Ребус откинулся в кресле. Музыка смолкла.
— Хочешь послушать что-нибудь еще? — спросил он.
— Хорошо бы услышать, что в последний раз ты видел его в тот день, когда между вами произошла драка.
— Это было бы неправдой.
— Так когда же на самом деле ты видел его в последний раз?
Ребус вскинул голову, чтобы встретиться с ней взглядом.
— В тот вечер, когда он погиб. — Он помолчал. — Но ты ведь и раньше это знала, верно?
Она кивнула:
— Мне Темплер сказала.
— Я путешествовал по пабам и в конце концов столкнулся с ним. Мы перекинулись словцом- другим.
— Обо мне?
— О твоем подбитом глазе. Он сказал, что защищался. — Ребус помолчал. — Судя по твоему рассказу, может, так и было.
— В каком же это пабе вы встретились?
Ребус передернул плечами:
— Возле Грейсмаунта, кажется.
— С каких это пор ты пьешь так далеко от Оксфорд-бара?
Он глянул на нее исподлобья:
— Ну, может, я и желал побеседовать с ним.
— Ты за ним охотился?
— Нет, вы только послушайте этого юного прокурора! — Лицо Ребуса залило краской.
— И без сомнения, половина посетителей паба вычислила тебя как сыщика, — уверенно заявила Шивон. — Почему это и стало известно Темплер.
— Разве это — не типичный случай «давления на свидетеля»?
— Знаешь, я достаточно твердо стою на своих двоих, Джон.
— Хоть ему случалось и сбивать тебя с ног. Он настоящий хулиган, Шивон. Ты же видела его досье…
— Но это не давало тебе права…
— При чем тут право? — Ребус вскочил с кресла и бросился к столу за новой бутылкой: — Еще пива хочешь?
— Но если садиться за руль…
— Ты сама так решила.
— Правильно, Джон. Конечно, это я решила. Я, а не ты.
— Я не убивал его, Шивон. Единственное, что я себе позволил, это… — Остальные слова Ребус проглотил.
— Что ты себе позволил? — Шивон всем корпусом вывернулась на диване, чтобы смотреть ему в глаза. — Что ты себе позволил? — повторила она.
— Я пошел к нему домой. — Она лишь глядела на него во все глаза, чуть приоткрыв рот. — Он пригласил меня.
— Он пригласил тебя?
Ребус кивнул. Открывалка задрожала в его руке, и он перепоручил работу Шивон, которая, открыв бутылку, передала ее Ребусу.
— Подонок любил поиграть в игры, Шивон. Сказал, что мы должны пойти к нему и выпить — так сказать, зарыть томагавки в землю.