1
— Ничего загадочного, — сказала сержант Отдела уголовного розыска Шивон Кларк. — Просто этот Хердман слетел с катушек, вот и все.
Она сидела возле больничной койки в недавно открытой Королевской лечебнице Эдинбурга. Комплекс был расположен к югу от города, в так называемой «Маленькой Франции». Лечебница обошлась очень недешево и была сооружена в зеленом месте, но уже успели поступить жалобы на тесноту внутренних помещений и отсутствие удобной парковки. Шивон сумела поставить машину, но тут же выяснила, что за подобную привилегию ей придется раскошелиться.
Все это она сообщила инспектору Джону Ребусу, усевшись возле его изголовья в лечебнице. Кисти рук Ребуса были забинтованы по самые запястья. Налив ему тепловатой воды, она глядела, как, поднеся пластмассовый поильник к самому рту, он осторожно пил.
— Видишь? — укорил он ее. — Не пролил ни капельки.
Однако потом он испортил впечатление, уронив поильник, когда попытался поставить его на тумбочку. Поильник стукнулся об пол кромкой основания, но Шивон успела подхватить его.
— Ловко! — похвалил ее Ребус.
— Ничего не произошло. И вообще он был пустой.
После этого она занялась, как оба они понимали, болтовней ни о чем, обходя вопросы, которые ей мучительно хотелось задать, а вместо этого рассказывая ему о смертоубийстве в Саут-Квинсферри.
Трое погибших, один раненый. Тихий приморский городок к северу от Эдинбурга. Частная школа мальчиков и девочек с пяти до восемнадцати лет. Шестьсот учащихся, из числа которых теперь выбыли двое. Третий труп принадлежал стрелявшему, который в заключение обратил свое оружие на себя. Ничего загадочного, как выразилась Шивон.
Непонятно было только одно: причина.
— Он был как ты, — продолжала она. — То есть вернулся из армии. Говорят, что все дело в этом: обида на общество.
Ребус заметил, что руки теперь она держала в карманах пиджака. Ему показалось, что они сжаты в кулаки, хоть сама она и не подозревает об этом.
— Газеты пишут, что у него свой бизнес, — сказал он.
— У него имелся катерок, на котором он возил любителей водных лыж.
— И он был обижен на общество?
Она пожала плечами. Ребус знал, что и она готова была отправиться куда угодно, лишь бы отвлечься от другого расследования, на этот раз внутреннего, — расследования, центром которого была она сама.
Она уперлась глазами в стену, куда-то поверх его головы, словно там находилось нечто иное, помимо картины и вентиляционного отверстия.
— Ты не спросила меня, как я себя чувствую. Она перевела взгляд на него:
— Как ты себя чувствуешь?
— Начинаю ощущать охоту к перемене мест. Спасибо, что осведомилась.
— Но ты здесь только одну ночь.
— А кажется, что больше.
— А что говорят доктора?
— Никто еще ко мне не являлся. По крайней мере, сегодня. Но что бы они ни сказали, я отсюда удеру.
— И что потом?
— Ты о чем?
— К работе же ты вернуться не можешь. — Она перевела взгляд на его руки. — Ты не способен сейчас ни вести машину, ни напечатать рапорт. Трубку-то телефонную поднять сможешь?
— Исхитрюсь как-нибудь. — Он огляделся, на этот раз сам избегая встретиться с ней глазами. Вокруг были мужчины примерно его возраста, соперничающие с ним в землистой бледности. Было ясно, что шотландские гастрономические пристрастия дают тут свои плоды. Один из парней, кашляя, вымаливал сигаретку. Другой, казалось, с трудом дышал. Перекормленная, одышливая, страдающая гипертрофией печени мужская масса.
Ребус поднял руку, чтобы дотянуться до левой щеки и коснуться ее тыльной стороной кисти; он ощутил колкую небритость. Щетина, как он понимал, будет того же серебристого оттенка, что и стены палаты.
— Исхитрюсь как-нибудь, — повторил он, опуская руку и искренне сожалея, что вздумал поднять ее. Пальцы, когда к ним вновь прихлынула кровь, зашлись искрами боли. — С тобой говорили?
— О чем?
— Брось, Шивон!
Она, не моргнув, выдержала его взгляд. Ее руки покинули свое убежище, когда она подалась вперед на стуле.
— Сегодня у меня очередная встреча.
— С кем?
— С боссом. — Имелась в виду старший суперинтендант Джилл Темплер. Ребус кивнул, довольный, что пока не задействованы чины более высокие.
— И что ты ей скажешь? — осведомился он.
— Мне нечего ей сказать. К смерти Ферстоуна я не имею никакого отношения. — Она сделала паузу, дав еще одному невысказанному вопросу повиснуть между ними: А ты имеешь? Казалось, она ждет, что Ребус скажет ей что-то, но он молчал. — Она станет расспрашивать о тебе, — вновь заговорила Шивон, — о том, как ты очутился здесь.
— Я ошпарился, — сказал Ребус. — Глупо, но так именно и было.
— Я знаю, что так ты объясняешь произошедшее.
— Нет, Шивон, не объясняю, а на самом деле так и было. Спроси у докторов, если мне не доверяешь. — Он опять огляделся. — Полагаю, что когда-нибудь это все-таки станет возможно.
— Небось все еще кружат вокруг лечебницы, ища, где бы припарковаться.
Шутка была натянутой, но, так или иначе, Ребус улыбнулся: Шивон давала ему понять, что не станет долее его мучить. В его улыбке сквозила благодарность.
— Кому поручено Саут-Квинсферри? — спросил он, показывая, что тему он переменил.
— Кажется, инспектор Хоган там.
— Бобби — толковый парень. Если все можно выяснить быстро, он это сделает.
— Газетчики уже принялись за дело. Для связи с ними откомандировали Гранта Худа.
— Тем самым оголив наш отдел, — задумчиво проговорил Ребус. — Тем более мне надо поторопиться.
— Особенно если меня отстранят от работы.
— Не отстранят. Ведь ты же сама сказала, Шивон, что к Ферстоуну не имеешь ни малейшего отношения. Как мне это представляется, произошел несчастный случай. Ну а если всплывет нечто более серьезное, может быть, все само собой и утихнет, так сказать, умрет естественной смертью.
— Несчастный случай, — повторила она за ним.
Он медленно кивнул:
— Так что не беспокойся. Если только, конечно, ты и впрямь не пришила того подонка.
— Джон… — В голосе ее прозвучала настороженность. Ребус опять улыбнулся и постарался лукаво подмигнуть ей.
— Я просто шучу, — сказал он. — Я слишком хорошо знаю, черт возьми, кого Джилл не терпится привязать к делу Ферстоуна.
— Он сгорел во время пожара, Джон.
— То есть это я его убил? — Ребус поднял обе руки и повертел ими так и эдак. — Я ошпарился,
