избирателям. Неутомимый борец… лежит сейчас голый и холодный в одной из секций городского морга.
Шивон вынырнула, брызги полетели во все стороны, она смахнула воду с лица и с головы. Ей показалось, что звонит телефон; она прислушалась: нет, померещилось, только скрип половиц в верхней квартире.
Собралась она быстро — все было уложено в ту самую сумку, с которой она ездила в Стерлинг. Хотя оставаться в Кинроссе на ночь Шивон не собиралась, она на всякий случай бросила в сумку зубную щетку и пасту. Раз уж она поедет на машине, почему бы ей не прокатиться и дальше. А закончится суша, ничто не помешает ей погрузиться на паром, идущий на Оркнейские острова. Таково преимущество машины — она дает иллюзию свободы. Реклама всегда играет на тяге человека к приключениям и открытиям, но в ее случае слово «полет» было бы более уместно.
Шивон прекрасно понимала, что ей сейчас
— Я хороший коп, — объявила она, обращаясь к своему отражению в зеркале и пытаясь представить, как будет объяснять случившееся отцу… отцу, который так ею гордится. И матери, которая сказала, что для нее это не важно.
Не валено, кто ее ударил.
Почему же для Шивон это так важно? Совсем не из-за мучительной мысли, что это сделал кто-то из ее коллег, а потому, что ей страшно хотелось доказать, что она
— Хороший коп, — произнесла она медленно и внятно, затем, протерев зеркало, заключила: — Хотя все сейчас говорит об обратном.
Вторая и последняя остановка: полицейский участок в Крейгмилларе. Макманус уже сидел на своем рабочем месте.
— Привет добросовестному сотруднику, — приветствовал его Ребус, входя в уголовный отдел, где не было никого, кроме Макмануса, одетого в спортивную рубашку и джинсы.
— Возвращаю с процентами, — ответствовал Макманус, лизнув палец, чтобы перелистнуть страницу лежащего перед ним донесения.
— Протокол вскрытия? — предположил Ребус.
Макманус кивнул:
— Я только что оттуда.
— Все одно и то же, — вздохнул Ребус. — Я сам там был в прошлую субботу… Бен Уэбстер.
— Ничего удивительного, что профессор Гейтс в таком настроении — две субботы подряд…
Подойдя вплотную к столу, за которым сидел Макманус, Ребус спросил:
— И какое заключение?
— Зазубренный нож, ширина лезвия семь восьмых дюйма. Гейтс считает, что такой нож можно найти на любой кухне.
— И он прав. Кейт Карберри еще у вас?
— Вам же известен порядок, Ребус: можно задержать его на шесть часов, после чего, либо предъявить обвинение, либо выпустить.
— Значит, вы, как я понимаю, обвинения ему не предъявили?
Макманус, оторвавшись от протокола, поднял взгляд на Ребуса:
— Он уверяет, что ни при чем. У него даже есть алиби — в это время он играл в пул, что могут подтвердить семь или восемь свидетелей.
— И все, без сомнения, его близкие друзья…
Макманус пожал плечами:
— У его мамаши на кухне много ножей, но, как она уверяет, все на месте. Мы взяли их на экспертизу.
— А как насчет одежды Карберри?
— Проверили и ее. Никаких следов крови.
— Похоже, от нее избавились, как и от ножа.
Откинувшись на стуле, Макманус спросил:
— Чье это расследование, Ребус?
— Да я размышляю вслух. А кто допрашивал Карберри?
— Я сам и допрашивал.
— Вы полагаете, он виновен?
— Когда мы сообщили ему о Тенче, он, если не ошибаюсь, испытал настоящий шок. Но, как мне думается, в глубине его наглых голубых глаз я кое-что рассмотрел.
— И что же именно?
— Страх.
— Что его вычислили?
Макманус покачал головой:
— Страх, что придется что-то рассказывать.
Ребус отвел взгляд, опасаясь, как бы Макманус не рассмотрел чего и в глубине его глаз. Предположим, Карберри не виноват… Не всплывает ли тут фигура самого Кафферти? Парень испугался потому, что эта мысль пришла в голову и ему… и если Кафферти грохнул Тенча, не будет ли следующим сам Кейт?
— А вы спросили, зачем он следил за советником?
— Уверяет, будто ждал, чтобы поблагодарить.
— За что?
— За моральную поддержку.
— И вы в это верите? — насмешливо спросил Ребус.
— Трудно сказать, но это не является основанием для его дальнейшего содержания под стражей. — Макманус секунду помолчал. — Дело в том, что… когда мы сказали ему, что он свободен, он не обрадовался, а даже напротив… Хотя пытался этого не показывать. Выйдя от нас, он все время озирался, будто ожидал чего-то. Но смылся довольно быстро. — Макманус опять помолчал. — Вы понимаете, что я имею в виду, Ребус?
Ребус кивнул:
— Что он скорее заяц, чем лиса.
— Вот именно… И у меня возникает сильное подозрение, что вы чего-то не договариваете.
— Я бы не снимал с него подозрение.
— Согласен. — Не сводя глаз с Ребуса, Макманус встал со стула. — Но, по-вашему, он единственный кандидат в подозреваемые?
— У любого муниципального советника есть враги, — признал Ребус.
— Если верить вдове, Тенч и вас считал за врага.
— Она ошибается.
Макманус пропустил реплику Ребуса мимо ушей и принялся рассматривать свои сцепленные пальцы.
— Еще ей показалось, что за домом кто-то следил — но не Кейт Карберри, а седой мужчина на большой дорогой машине. Мог это быть Верзила Гор Кафферти?
Ребус молча пожал плечами.
— Я слышал еще… — Макманус вплотную приблизился к Ребусу. — …что вы и некий человек, похожий на того, кого описывает вдова, несколько дней назад являлись на встречу Тенча с жителями его округа. Советник перекинулся с этим человеком несколькими словами. Не прольете ли вы свет на эту историю?
Они стояли настолько близко, что Ребус ощущал дыхание Макмануса на своей щеке.
— Расследование такого дела, как это, — философски заметил Ребус, — всегда обрастает историями.
