огнестрельного оружия. А их оружие — заранее запасенное или то, что попало под руку, — должно быть, уже находилось в боевой готовности. Огромная армия могла сидеть в засаде за высокими заборами и в узких темных закоулках. А лагерь, между тем, остался без охраны…
Не раздумывая, она достала мобильник:
— Офицер просит прислать помощь, — и быстро назвала адрес.
Через две-три минуты они приедут. От полицейского участка в Крейгмилларе езды как раз столько. Вожак шайки изогнулся, показывая Бобби Грейгу свою задницу. Один из охранников, приняв оскорбление на свой счет, погнался за ним, а тот сделал именно то, чего так опасалась Шивон, — свернул в темный проулок.
— Осторожно! — закричала она, но никто, похоже, ее не услышал. Обернувшись, она увидела нескольких обитателей лагеря, наблюдавших за происходящим. — Через минуту здесь будет полиция, — успокоила она их.
— Свиньи, — с отвращением произнес один из лагерников.
Шивон выскочила на обезлюдевшую дорогу. Она побежала туда, где только что скрылся Бобби Грейг. Дорога вела в тупик. Вокруг теснились обшарпанные двух- и трехэтажки. На тротуаре валялась старая велосипедная рама. Тут же приткнулась изуродованная тележка из супермаркета. Мелькали неясные тени, слышались звуки возни и вскрики. Зазвенело разбитое стекло. Шивон никого не видела. Если драка и шла, то где-то на задних дворах или на лестничных клетках. В некоторых окнах показывались лица, но сразу же исчезали, заменяясь холодным голубым свечением телевизионных экранов. Шивон продвигалась вперед, поглядывая то вправо, то влево. Она старалась представить, как бы действовал Грейг, не будь она свидетелем этих злобных и оскорбительных насмешек в его адрес. Черт бы побрал этих мужчин и их проклятые мужские амбиции…
Вот и тупик: и здесь никого. Она осмотрела одну сторону улочки, потом другую. Перед последним домом стояла на кирпичах машина без колес. Из покореженного фонарного столба торчали рваные провода. Шивон не могла понять, почему не слышит полицейских сирен. Крики тоже смолкли. Только за каким-то окном шла ленивая перебранка. Мимо прокатил скейтбордист лет десяти-одиннадцати, посмотревший на Шивон с подозрением. Ей казалось, что поворот из тупика налево опять выведет ее на главную улицу, но там оказался очередной тупик. Она тихо выругалась — не видно ни зги. Ей пришло в голову, что для экономии времени лучше не возвращаться, а пройти между домами и перелезть через забор на зады другого проулка. Наверное, того, который ей нужен.
Наверное.
— Взялся за гуж… — пробормотала она, попав каблуком в трещину тротуара.
За домами ничего особенного не было: сорная трава по колено и столбы с обрывками веревки для сушки белья. Шивон легко перемахнула через почти завалившийся забор.
— Ой, тут же моя клумба! — произнес насмешливый голос.
Шивон повернулась и уперлась взглядом в молочно-голубые глаза главаря шайки.
— Прямо конфетка, — причмокнул он, оглядывая ее с головы до ног.
— Опять нарываешься на неприятности? — спросила она.
— А на какие я уже нарвался?
— Вчера вечером ты изуродовал мою машину.
— Что-то не пойму, о чем речь.
Он сделал шаг вперед. За ним чернели две тени.
— Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это побыстрее смыться, — предупредила она.
Ответом был нарочито грубый хохот.
— Я из уголовной полиции, — громко объявила она, надеясь, что голос не выдаст ее страха. — Если со мной что-нибудь случится, тебе придется жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
— И поэтому ты сейчас напустила в штаны?
Шивон не сдвинулась с места, не отступила ни на дюйм. Зато парень еще приблизился. Теперь ей ничего не стоило заехать ему коленом в пах. Она немножко успокоилась.
— Пошел прочь.
— А если я не хочу?
— Делай, что велят, — раздался гулкий раскатистый голос, — не то хуже будет.
Шивон оглянулась. За ее спиной стоял муниципальный советник Тенч.
— Вас это не касается, — огрызнулся вожак.
— Все, что происходит здесь,
— Ишь какой всемогущий! — ощерился один из хулиганов.
— Во вселенной есть один всемогущий, и он над нами, — Тенч указал на небеса.
— Витаешь в облаках, проповедник, — произнес вожак, однако, быстро повернувшись, зашагал в темноту.
Тенч подвигал плечами, разминаясь.
— А ведь могло закончиться очень плохо, — сказал он.
— Могло, — согласилась Шивон.
Она назвала себя, Тенч кивнул:
— Я еще вчера подумал: эта девочка, похоже, из полиции.
— Вам приходится денно и нощно нести миротворческую вахту? — поинтересовалась она.
— По ночам здесь почти всегда тихо. Просто вы выбрали не совсем подходящее время для визита. — Тут послышался приближающийся звук полицейской сирены. — Это вы вызвали? — спросил Тенч и пошел в сторону лагеря.
На боку машины, взятой ею в участке Сент-Леонард, красовалась надпись, выведенная аэрозольной краской: «МДН» — Молодежное движение Ниддри.
— Ну, это уже не шутки, — со злобой прошипела Шивон сквозь стиснутые зубы.
Она попросила Тенча назвать ей имена хулиганов.
— Никаких имен, — решительно отказался тот.
— Но вы же знаете, кто они.
— А зачем вам эти имена?
Оставив вопрос без ответа, она повернулась к полицейским из местного участка и подробно описала вожака, его фигуру, одежду, глаза. Они покачали головой.
— Лагерь не пострадал, — буркнул один. — Это главное.
Его тон объяснил ей все:
Иными словами: им предлагают искать ветра в поле.
Тенч между тем расхаживал среди палаток, представляясь лагерникам, пожимая многочисленные руки, поглаживая по головкам детей. С благодарностью взял протянутую ему чашку травяного чая.
Бобби Грейг дул на костяшки пальцев, которыми он, по словам одного из его товарищей, приложился о выступ стены.
— Пощекотали нервишки, а? — спросил он Шивон.
Не ответив, она направилась к большому шатру. У самого порога кто-то сразу же сунул ей чашку ромашкового чая. Шивон стояла на улице и дула на чай, когда ее взгляд упал на Тенча, говорившего что-то в диктофон. Держала диктофон журналистка, которая, как сразу же вспомнила Шивон, когда-то Дружила с Ребусом… Мейри Хендерсон. Шивон подошла поближе и услышала, о чем вещает Тенч.
— «Большая восьмерка» — это прекрасно, но исполнительная власть должна серьезно задуматься о том, что творится дома. У местных детей нет практически никакого будущего. Здесь царит разруха, но с разрухой можно покончить. Окажите помощь, и у этих детей появится то, чем можно будет гордиться, что даст им возможность работать и приносить пользу. Как говорится: радейте о мировом порядке… но
