почти такие же. А подделка под Джилл ему не нужна.
«Старость не радость», — сказал он самому себе.
А еще верней то, что голод не тетка. Вон, кстати, и какая-то забегаловка возле следующего светофора. В любом случае ланч он заслужил.
В баре «Сазерленд» было тихо. Полдень понедельника, почти самое спокойное время: завсегдатаи потратили все свои деньги за выходные. Впрочем, бармен поспешил напомнить ему, что «Сазерленд» не лучшее место для ланча.
— Горячего нет, — буркнул он. — Сэндвичей тоже.
— Может быть, кусок пирога? — взмолился Ребус. — Что-нибудь, чем закусить пиво.
— Если вы хотите пообедать, вокруг сколько угодно кафе. Наш бар торгует пивом и спиртными напитками. У нас не закусочная.
— И чипсов нет?
Бармен испытующе посмотрел на него.
— С какой приправой?
— С сыром и луком.
— Кончились.
— Соленые?
— Тоже все проданы.
Бармен снова повеселел, а Ребус впал в отчаяние.
— Да хоть какие-нибудь, Христа ради, есть?
— С яйцом и карри и с беконом и помидорами.
— С яйцом?.. — Ребус вздохнул. — Дайте по пакету тех и других.
Бармен принялся шарить под прилавком, выискивая самые маленькие и по возможности просроченные пакеты.
— А орешки?
Последняя слабая надежда.
Бармен поднял глаза.
— Жареные, с солью и уксусом, с чили.
— По одному пакету. — Видно, так и умирают голодной смертью. — И еще полпинты пива по восемьдесят шиллингов.
Он приканчивал вторую кружку, когда дверь распахнулась и показалась знакомая фигура. Еще не переступив порога, новый посетитель жестом потребовал выпивки. Увидев Ребуса, он широко заулыбался и взгромоздился на соседний табурет у стойки.
— Здорово, Джон.
— Привет, Тони.
Предприняв неудачную попытку уместить свои массивные окорока на небольшой поверхности табурета, инспектор Энтони Маккол остался стоять, уперев одну ногу в перекладину и положив локти на только что вытертую стойку.
Он окинул пиршество коллеги голодным взглядом.
— Дай-ка маленько чипсов.
Взял протянутый пакет, извлек из него полную пригоршню и отправил в рот.
— А где ты, собственно, был сегодня утром? — поинтересовался Ребус. — Мне пришлось выезжать за тебя на вызов.
— Это в Пилмьюир-то? Да, слушай, извини. Принял вчера немного на грудь. Знаешь, как говорят: «Если выпил хорошо, значит, утром плохо…»
Бармен поставил перед ним кружку темного пива.
— Ой, как кстати.
Он сделал четыре медленных глотка, опорожнив кружку сразу на три четверти.
— Вообще-то мне все равно было особенно нечем заняться, — сказал Ребус. — А в каком жутком виде там дома, а?
Маккол задумчиво кивнул.
— Так было не всегда. Ты знаешь, что я там родился?
— Да ну?
— Точнее, я родился в районе, на месте которого стоит теперешний Пилмьюир. В муниципалитете решили, что те дома никуда не годились, сровняли все с землей и отстроили заново. Получился ад кромешный.
— Ад, говоришь? Интересно… Один из мальчишек-констеблей нашел там какую-то чертовщину. Оккультные штучки.
Маккол поднял глаза от своей кружки.
— На стене нарисован магический символ, — объяснил Ребус. — А на полу свечи.
— Ритуальное жертвоприношение? — Маккол усмехнулся. — Моя жена большой спец по фильмам ужасов. Берет кассеты в прокате и смотрит их, по-моему, целыми днями.
— Мне кажется, они должны существовать на самом деле — все эти ведьмы, сатанисты… Трудно представить себе, что все это только выдумки редакторов воскресных газет.
— Я знаю, где это можно уточнить.
— Где?
— В университете.
Ребус недоверчиво нахмурился.
— Я серьезно говорю. У них там чуть ли не кафедра по изучению духов и привидений. Какой-то писатель завещал деньги на исследования. — Маккол покачал головой. — Чем только люди не занимаются!
Ребус кивнул:
— Подожди, подожди… Я что-то читал об этом. Не Артур Кестлер?
Маккол пожал плечами и допил пиво.
— Скорее уж Артур Дэйли.
Когда зазвонил телефон, Ребус разбирал бумаги.
— Инспектор сыскной полиции Ребус.
— Здравствуйте. Мне сказали, что надо обратиться к вам.
Молодой недоверчивый женский голос.
— Возможно, так и есть. Чем могу быть полезен, мисс…?
— Трейси. — На последнем слоге голос упал до шепота: ей показалось, что, назвавшись, она себя выдала. — Мое имя вам ничего не скажет! — нервно прокричала она — и тут же снова успокоилась. — Я звоню по поводу того заброшенного дома в Пилмьюире. Ну, где нашли…
Она опять замолчала.
— Да-да! — Ребус выпрямился на стуле. — Это вы вызывали полицию?
— Что?
— Это вы сообщили, что там умер человек?
— Ну да. Бедный Ронни!..
— Значит, покойного звали Ронни?
Ребус нацарапал имя на обложке одной из папок в лотке для входящих документов. И рядом приписал: «Звонила — Трейси».
— Да…
В голосе послышались слезы.
— Вы можете назвать фамилию Ронни?
— Нет. Пауза.
— Я не знаю его фамилию. Может, и Ронни — не настоящее имя. Там почти никто не называет себя настоящим именем.
— Трейси, я очень хотел бы поговорить с вами о Ронни. Если хотите— по телефону, но гораздо лучше было бы встретиться. Уверяю, что вам совершенно ничего не грозит
— Как раз наоборот! Потому я и звоню. Мне сказал Ронни.
