прекрасно знают, что недвижимостью занимаются отнюдь не мальчики из церковного хора. Так или иначе, сестра Маргарита мне доверяет. Я часами слушала ее рассказы о ботанике. И обещала ей, что мы не тронем сад. Я околачиваюсь в Париже ради тебя, Жиль. Мы подпишем контракт.
— Тем более не стоит увлекаться. Сестре Маргарите нравится Юпитер.
— И она права. Мне он тоже нравится.
— А если Дюген меня задержит, думаешь, Ордену это понравится?
— Вот поэтому тебе стоит кое-что выложить легавым. Признайся, что громилы, крысы и шприцы — твоих рук дело. Ты не единственный, кто прибегает к таким методам. Ведь никто серьезно не пострадал. И жалобу никто не подал, верно?
— Никто.
— Вот видишь. Не будем делать из мухи слона.
Он бросил на нее красноречивый взгляд. Ему хотелось дать ей пощечину.
— Джим отвезет меня на улицу Фобур-Сент-Оноре. Я там видела платье на тонких золотистых бретельках. Надену его к обеду. Я тебя приглашаю. Ты выберешь для нас прекрасный ресторан. В этом я на тебя полагаюсь. А потом ступай в свой участок.
— А в гостиницу ты заезжать не собираешься?
— Чего ради?
— Например, чтобы принять душ.
— Нет, мне нравится запах моего любовника. Прекрасно сочетается с моими духами, ты не находишь?
Он не выносил, когда она называла его Жиль. Рассказывала о своей жизни и развлечениях, напоминала, как нравится ее общество Жармону и сестре Маргарите. Он сделал над собой неимоверное усилие, стараясь сохранить спокойствие. Она знала, что он поедет за «даймлером», будто собачонка, вытерпит магазины, обед. Без нее он был как без рук. Париж — чертовски веселый город для тех, кто умеет жить.
15
Но вскоре чары рассеялись. Новая Кифера не оправдала их чаяний. Капитан «Будёза» проявил чудеса доблести, чтобы избежать опасностей коралловых рифов. Немало хлопот Бугенвиллю доставил касик, местный старейшина, несговорчивый и придирчивый, как старый нотариус. Им так и не удалось добиться разрешения на желанную долгую стоянку. Из-за провианта пришлось торговаться, словно на константинопольском базаре, и появляться они могли только там, где было дозволено. Понадобились бесконечные переговоры, чтобы разбить госпиталь для тридцати членов экипажа, заболевших цингой. И Коммерсон, и Монфори были вынуждены подчиниться драконовским правилам. Они собирали только те растения и деревца, на которые указывали им племенные вожди…
Лола убрала книгу в сумку, проверила, взяла ли она права и ключи от «твинго», и вернулась к расследованию. Меньше чем за полчаса она добралась до Монружа.
Она пересекла пустынную парковку и остановилась как можно ближе к бывшей фабрике. На кирпичном фасаде выделялись желтые керамические буквы: «Плиточные полы Франкетти». Над металлической дверью висела ламинированная афиша:
«ЮПИТЕР ТОБИ.
«Сны весны».
При поддержке Регионального совета Иль-де-Франс,
Французской ассоциации содействия культурным связям
и отдела культуры мэрии Монружа».
Выставка открывалась через месяц. Заметив, что дверь не заперта, Лола вошла. Потолочные лампы заливали резким светом просторное помещение, в котором там и сям стояли деревянные ящики, точь-в-точь такие же, как в мастерских Жармона. Обстановка спартанская: смятая постель, потертый кожаный диван «Честерфилд», кое-какая кухонная мебель, стеллаж с инструментами. Полуголый мужчина вскрывал ломиком один из ящиков.
Чувственное и веселое лицо в обрамлении светлых волос, глаза, вероятно, серые или зеленые. А в костюме эпохи Просвещения он бы как две капли воды походил на Луи-Гийома, ботаника, подумала Лола. Он подошел к ней, протягивая руку. Она представилась и объяснила, зачем пришла.
— Комиссар полиции в отставке… Майору Дюгену уже не хватает сотрудников?
— Майору Дюгену не понравилось бы, знай он, что я вмешиваюсь в его расследование.
— Он замучил меня вопросами. Это было тяжело и в то же время интересно. Я мог бы часами наблюдать за работой профессионалов.
— Знаете, Юпитер, обычно я сижу дома, складывая пазлы и потягивая портвейн. Но сейчас у меня открылось второе дыхание.
— Второе дыхание?
— Весна гонит меня из дома. А моей лучшей подруге невыносима мысль, что ее друга Брэда обвиняют в убийстве Лу Неккер. Тем более таком жестоком. По-вашему, этого достаточно?
Он от души рассмеялся, сразу помолодев на несколько лет.
— Вы не обязаны говорить мне, почему поссорились с Лу, — продолжала Лола. — Но мне бы хотелось знать.
Она подошла к стеллажу. Потрогала дрель, скобель, молот, покрытый порошком цвета охры, вкусно пахнувшим карри, скульптурную глину, провела пальцами по ручке механической пилы, пощупала пластиковый пакет с веточками.
— Так не пойдет. Вы мне симпатичны, но играть я не стану.
— Мы играем в игру? Какую?
— Вы будто невзначай трогаете пакет. Вот это я и называю игрой. По-вашему, я мог задушить Лу?
По правде сказать, нет, ей легче представить, как он ласкает рокершу, стараясь отдалить ее от Норы. Чутье подсказывало, что странным у Юпитера Тоби было только имя, которое он себе выбрал.
— Вам Нора сказала, что мы с Лу поссорились?
— Ну да.
— Лу не хотела знаться с «продавшимся». Именно это слово она употребила.
— Продавшегося кому?
— По мне, так никому. А она считала, что самому дьяволу. Я уже все рассказал майору Дюгену. Мне ведь скрывать нечего. Жильбер Марке, владелец фирмы «Батикап», предложил мне это помещение на самых выгодных условиях, и я согласился. Он хотел заполучить мастерские, а я был сыт по горло жизнью в ЦИЖ. Настоящий проходной двор. А мне нужно уединение.
— Оно и видно, — заметила она, подходя к разворошенной постели.
Схватив бутылку с шампанским за горлышко, она приложила ее к щеке.
— Еще прохладное, — сказала она.
— Не желаете?
— Спасибо, нет. Но, как я вижу, вы без труда забыли Лу.
— Я никогда и не был в нее влюблен. Она мне очень нравилась, я восхищался ее энтузиазмом, ее смерть меня потрясла, но жизнь продолжается. У меня есть моя работа. Я иду вперед и редко оглядываюсь назад.
Лола решила слегка переиначить реальность:
— Нора утверждает, что Лу пыталась убедить вас обыскать библиотеку сестры Маргариты.
