Блеск стекла слепит глаза. Жюли прищуривается, приставляет руку козырьком ко лбу, наклоняется поближе к окну.
Страх заставляет ее отпрянуть.
Жюли берет себя в руки и изображает на лице глупую улыбку:
— Простите! Но… Будьте так любезны, вы не могли бы мне открыть?
Фигура по ту сторону окна остается неподвижной. Жюли немного отодвигается. Кто смотрит на нее — живой человек или манекен? Чувствуя некоторое смущение, она помахивает рукой, чтобы обозначить свое присутствие:
— Ау! Эй! Будьте любезны…
Лицо за стеклом остается бесстрастным. Жюли внимательно всматривается в эту восковую персону. Белая кожа, отливающие шелком волосы, тонкие губы, темные очки, платье с неглубоким вырезом. «Кукла», — с облегчением думает Жюли. Или хитрое изобретение фермера, чтобы создать впечатление, что в доме кто-то есть.
Но ведь куклы не потеют.
«Нет… Она живая!»
Как и кататоник.
В ту же секунду любопытство уступает место неловкости. Жюли отходит, оглядывается по сторонам. Теперь в окружающем пейзаже, в тяжелых темных постройках ей мерещится что-то тревожное.
Сотрудница социальной службы возвращается к входной двери и снова стучит. Взгляд в сторону коровника, в сторону сарая… Где же хозяин? Где все? Так и не дождавшись ответа, она поворачивает круглую ручку. Дверь открывается, из дома вырывается удушающе горячий воздух. Жюли колеблется, потом входит.
Она снова окликает хозяев, заявляя о своем присутствии, о том, что вошла в частный дом без приглашения. Зайдя в гостиную, она понимает, что именно увидела с улицы. Перед окном в инвалидном кресле сидит женщина, ее голову поддерживает металлический подголовник, торс удерживается в вертикальном положении кожаным ремнем, проходящим через грудь. За все время женщина не сдвинулась и на миллиметр. Жюли быстро понимает, что она парализована с головы до ног. Не кататоничка, а замурованная заживо. Синдром «запертого внутри».
— Алиса? Алиса Дехане?
Зачем она задает этот идиотский вопрос, ведь она понимает, что женщина не может ответить и что ей, совершенно очевидно, не двадцать пять лет? Жюли осторожно снимает темные очки с лица больной и вздрагивает. Ей никогда не доводилось видеть такой застывший взгляд.
Жюли настороженно осматривает помещение. Старинная мебель. На стене висят пять или шесть чучел звериных голов, между ними — охотничье ружье с потертым прикладом. Никаких семейных фотографий, никаких предметов, которые могли бы придать комнате немного тепла. Все безупречно чисто, все стоит на своих местах. Ей кажется, что она попала в музей, в помещение, где никто не живет.
— Я сейчас вернусь…
Она идет в западное крыло дома, дверь — достаточно широкая, чтобы в нее прошло инвалидное кресло, — ведет в большую ванную комнату. Душевая кабина приспособлена для инвалида: нескользящие коврики, плексигласовые створки, в стену вделано кресло, выложенное плиткой, металлические подлокотники с ремнями, такие же ремни на уровне груди.
Жюли становится крайне не по себе, она никак не может отделаться от ощущения, что смотрит на электрический стул. Она поспешно толкает дверь и возвращается в гостиную. Ей страшно, что вот-вот ее схватит чья-то рука. Наверное, начиталась Стивена Кинга.
Неважно. Здесь царит какая-то странная атмосфера. Такое впечатление, что все жильцы находятся в доме, вокруг нее, но все неподвижны.
Очень жарко. Жюли находит дорогу на кухню. Наполняет стакан водой и идет обратно. Встав перед живой куклой, она наклоняется, чтобы оказаться в поле ее зрения.
— Вот… Вода…
Большим и указательным пальцами она раздвигает сухие губы, зубы, неловко просовывает между ними край стакана.
— Простите, если я…
Она осторожно наклоняет стакан, чтобы жидкость только-только капала в рот. Горло вздрагивает, вода попала куда нужно. Когда стакан наполовину пустеет, Жюли останавливается.
— Я не хочу давать вам слишком много, я ведь совершенно не представляю себе, что вы чувствуете. Я… Я могу сделать что-то не так.
Жюли ставит стакан на пол. Достает из кармана бумажный носовой платок и вытирает Бландине лоб. Время от времени женщина открывает и закрывает глаза.
«Уходите, уходите немедленно, пока вас тут не застали. Не знаю, что привело вас сюда, но смывайтесь. Вы в лапах чудовища. Вы что, настолько глупы, что не понимаете этого? Повторяю вам по слогам, кричу в самое ухо: у-би-рай-тесь!»
Ни одной искорки в ее глазах, можно подумать, что в этом теле куклы все угасло. Жюли не знает, что делать. Может быть, ей надо уйти? Вдруг эта женщина потеряла рассудок, вдруг муж просто забыл ее перед окном, а сам пошел за покупками или погулять в лесу?
Вдруг он ее «забыл»… Как странно звучит это выражение применительно к человеческому существу.
А что, если с мужем что-то случилось и эта несчастная оказалась здесь как в ловушке?
Жюли испытывает настоящее замешательство. Ей кажется, она просто обязана выяснить, что скрывается за этим явным заболеванием. Ведь никто не знает, что происходит за стенами чужого дома.
— Послушайте, мадам, я… хочу кое-что выяснить по поводу вашего… пребывания в этом доме, хорошо? Думаю, вами занимаются в каком-то специализированном центре? Скорее всего, в Берк-сюр-Мер?
«Да, да, Берк! Скорее отправляйтесь туда! Если бы вы могли еще пойти в ту комнату, в коровник. Если бы вы увидели то, что видели мои глаза… А теперь — уходите!»
Жюли вынимает блокнот и что-то записывает.
— Я все проверю, доверьтесь мне, хорошо? Если можете, моргните, чтобы показать, что вы поняли меня.
Ничего… Жюли сглатывает слюну и продолжает свой монолог, не замечая, что, пока она была на кухне, входная дверь закрылась.
— Я знаю, что вы меня поняли. Чтобы все было ясно, я представлюсь: меня зовут Жюли Рокваль, я работаю в социальной службе психиатрической клиники. Я ищу Алису Дехане, это, наверное, ваша дочка.
«Социальная служба психиатрической клиники. Не поздно ли, спустя двадцать пять лет? Неважно… Наконец до них дошло, что тут не все ладно, что существует огромная проблема, о которой все молчат. Я верю в вас, Жюли. Поговорите, узнайте все, и вы найдете это чудовище. Но только уходите!»
Жюли выпрямляется. За ее спиной, в прихожей, в полумраке появилась какая-то тень, кто-то молча наблюдает за ней.
— Я… выйду, чтобы позвонить, ладно? Я не ухожу, я… хочу быстренько убедиться, что с вами все в порядке. Я не уеду отсюда, пока к вам кто-нибудь не придет.
Она поворачивается, чтобы выйти в прихожую, и вздрагивает.
Перед ней стоит какой-то человек.
43
Шоссе на Амьен.
Люк перестает жать на газ, автострада А1 напичкана радарами. Он едет уже почти час. Поля, дома, собор. И домик, стоящий в стороне, под сенью сосен. Люк замедляет ход, сворачивает и въезжает на
