джемпер «Нью-Йорк Джайэнтс». Я не был уверен, что мне удастся удержать еду в желудке, но все равно сделал заказ, чувствуя, что мне необходимо перекусить. Повар — мужчина могучего телосложения с властными повадками, сообщил мне, что я нахожусь в Квинсе, и позволил воспользоваться туалетной комнатой, где я с отвращением содрал с себя насквозь провонявшую рубашку. Это была нелегкая работа — я настолько застыл и окоченел, что руки мне не повиновались, зато в рукаве я обнаружил дохлого таракана.
Я вымыл лицо, грудь и подмышки, вытерся бумажными полотенцами и, швырнув рубашку в мусорную корзину, натянул джемпер.
— Тебя что, обчистили? — спросил повар, когда я вышел из туалета. Правой рукой он поглаживал свой грушеподобный живот; за ухом у него торчал огрызок карандаша.
— Вроде того… — ответил я. Несмотря на то что я провалялся в отключке четырнадцать с чем-то часов, в голове у меня по-прежнему все путалось.
Он поставил передо мной бутылку с кетчупом.
— Да брось, меня не проведешь, — сказал повар. — Тебя обчистили. Стукнули по голове так, что ты ничего не помнишь, верно? На этой долбаной стоянке мы подбираем трех-четырех парней в… Джимми! — неожиданно гаркнул он так, что у меня зазвенело в ушах. — Сколько раз мы видели парней, которых бросали на старой парковке — там, где была красильная фабрика?
— Откуда я, на хрен, знаю?! — донесся откуда-то из задней комнаты мужской голос.
— Не обращай внимания, — сказал мне повар. — Джимми парень неплохой, только сейчас у его жены эта… как ее… ментальная пауза, и это его здорово достает. А вообще-то в наших краях все знают, людей грабят, а потом бросают на нашей парковке — местечко-то укромное и к тому же недалеко от шоссе. Одного парня, я помню, уговорила свернуть сюда проститутка, здесь, дескать, поспокойнее. Как же, поспокойнее — держи карман шире! Не успел он достать свой член, как подскочил ее дружок и врезал ему монтировкой промеж глаз. В другой раз одного парня бросили здесь какие-то психи. Ты не поверишь, но они привязали ему к башке дохлую кошку — хотели напугать, что ли… А еще был случай — кто-то вывалил на стоянке долбаные токсические отходы, то-то было шороху! Тогда к нам столько всякого народа понаехало, и из правительства, и из санитарной службы — знаешь небось, парни в таких белых скафандрах, как у космонавтов?… Очень удачный был день, мы тогда продали чашек двести кофе, не меньше.
— Все равно они не убрали всего этого дерьма! — раздался из-за двери тот же голос.
— Что ты говоришь, Джимми?…
— Они так и не вывезли все ядовитые отходы.
— Почем ты знаешь?
— Они ведь оставили тебя.
Я посмотрел на часы.
— А какой сегодня день? — спросил я.
— То есть как — какой день?
— Ну, какой день недели…
— А-а, сегодня вторник, приятель.
— А число?
— Число-о? Дай-ка сообразить… Джимми, какое сегодня число?
— Откуда я, на хрен, знаю?!
Повар потер лоб тыльной стороной ладони и сверился с засаленным календарем, лежавшим возле кассового аппарата.
— Первое, — сказал он. — Первое марта. Первое марта! День, когда я приступал к работе!
Через три часа я должен быть на рабочем месте — свежий, выбритый, в новом галстуке, ходячий человеческий капитал. Еще через минуту я вспомнил, что на данный момент у меня даже нет дома. Я пересчитал наличные в бумажнике.
— Не могли бы вы, ребята, сделать мне одно одолжение? — сказал я.
— Пожалуйста, приятель. Ты только скажи, что тебе нужно.
— Не могли бы вы вызвать такси? Мне нужно в Манхэттен.
— Нет, не могли бы.
— Почему?
— Лучше я сам тебя отвезу.
— Да нет, зачем же?…
— Это займет всего минут двадцать, — сказал повар и потянулся за своей курткой. — Замени меня, Джимми, о'кей? — Он показал на пустой зал позади меня. — Сегодня, как видишь, у нас не слишком оживленно. Паршивая выдалась неделя. Да и год, честно говоря, начался хреново.
Некоторое время мы молча ехали в стареньком «чеви каприс». Мне показалось, что машина перекрашена — возможно, когда-то это было такси. Как бы там ни было, пока все складывалось удачно, и я был бесконечно признателен моему благодетелю.
Я попросил повара высадить меня где-нибудь поближе к деловому центру.
— Так ты знаешь тех ребят, которые тебя ограбили, и или ты просто оказался не в том месте в неудачный момент? — спросил повар, искоса посмотрев на меня, и я почувствовал, что не могу солгать под этим проницательным взглядом.
— Да, я их знаю, — сказал я.
Повар кивнул, словно ожидал от меня именно такого ответа.
— Хочу сказать тебе одну вещь, дружище, — проговорил он. — Я был копом, но сейчас ушел на пенсию. Устал я от этой бодяги, вот и решил пожить спокойно. Но на своем веку я много всякого повидал…
Я невольно напрягся:
— Ну и что?
— Ты, я думаю, хочешь просто жить дальше и лишние неприятности тебе ни к чему, так?
Я задумался. Стрелял я в Ламонта или нет? Может, мне это только пригрезилось? Я никак не мог вспомнить!
— Конечно ни к чему.
— Так вот мой тебе совет: не пытайся им отомстить.
— Я и не собирался.
Повар-полицейский свернул в тесные переулки Испанского Гарлема.
— Выслушай меня парень. Я желаю тебе только добра. Не пытайся им отомстить, не пробуй с ними объясниться, никому о случившемся не рассказывай, и упаси тебя бог заявить в полицию! Не делай вообще ничего — так будет лучше. И конечно, не имей больше никаких дел с этой шайкой, не общайся ни с кем из них, не разговаривай и не встречайся. Понял?
— Кажется, да. — Только сейчас я сообразил, что так и не назвал ему своего имени.
— Ты остался в живых, верно?
— Верно.
— Ну и хватит с тебя. Тебе и так крупно повезло.
— Я собираюсь просто вернуться к своей прежней жизни, и пусть время идет дальше…
— Вот именно. — Он кивнул и остановил машину у тротуара. — Возвращайся к прежней жизни, парень, — и умрешь в своей постели глубоким стариком. Это я тебе говорю…
Может ли человек, который вернулся в свой отель в восемь утра, насквозь провоняв блевотиной и гнильем, появиться на новом рабочем месте каких-нибудь два часа спустя и притом безупречно выглядеть? Ответ: не может. Это просто невозможно. Но я все же попытался. Я ворвался в свой номер, торопливо принял горячий душ, побрился, почистился, потом — как был в купальном халате и тапочках — спустился в вестибюль, купил в магазине подарков нелепый спортивный костюм ярко-красного цвета и снова поднялся к себе. Переодевшись, я вызвал такси и отправился в универмаг «Мейсиз», который, как я знал, открывался в девять. Там я купил костюм, рубашку, носки, ботинки, переоделся в крошечной примерочной и поехал на работу подземкой — и все равно опоздал на семнадцать минут.
К счастью, когда я вошел, Дэн Татхилл разговаривал с кем-то по телефону (как я узнал впоследствии
