— Рыба?
— Рыба. Когда привозят рыбу, у меня всегда бывает хорошее настроение.
— Ты уже не можешь без нее обходиться, не так ли?
— Если у меня и появилась какая-то зависимость, то только психологическая. А теперь скажи, когда ты снова у нас появишься?
— Завтра утром, но я буду не один. Я приеду с женщиной.
— Что-о?! — почти взвизгнула Элисон.
— Не бойся, эта женщина старше меня.
— Старше тебя? И на сколько?
— Почти на пятьдесят лет.
— Кто она такая? — спросила Элисон, сразу успокоившись.
— Риелтор. Она занималась продажей земли Джея.
— Мне казалось, эта проблема давно решена. Или это не так?
— К сожалению, не так. Если хочешь, я могу тебе рассказать…
— Нет, я не хочу ничего слышать об этом — я хочу только мечтать о моей рыбе.
Я встретил Марту Хэллок на углу Сорок третьей улицы и Третьей авеню — именно там автобус повышенный комфортности, курсировавший между Норт-Форком и Манхэттеном, высаживал своих пассажиров. Марта вышла из него, опираясь на палочку; в рассеянном свете зимнего дня она показалась мне еще более старой и усталой, чем в прошлый раз. Поездка, безусловно, далась ей нелегко — я вообще сомневался, что она может ходить без своей трости. И все же она приехала, а это означало, что на карту поставлено что-то весьма важное.
Я помог ей сесть в машину, которую нанял через отель, и мы поехали в центр города.
— Здесь многое переменилось, — сказала Марта, глядя в окно. — Раньше я чаще приезжала в город; впрочем, тогда я была моложе и…
— И видели много мужских ботинок, — поддакнул я.
— Да. — Она улыбнулась, явно довольная тем, что я запомнил ее шутку. Морщинки вокруг ее глаз наползали одна на другую. — Очень много ботинок, мистер Уайет, больших и маленьких, грубых и щегольских. Город прекрасно подходил для таких встреч. Я приезжала сюда, находила новое приключение и снова исчезала — возвращалась в нашу глушь. И никто ничего про меня не знал. Однажды я подцепила мужчину, когда стояла в очереди в кинотеатр. Бедняга не знал, на какой фильм пойти, и я предложила ему смотреть то же, что и я.
— И что это был за фильм?
— Господи, мистер Уайет, ну откуда же я знаю? С начала сеанса не прошло и пяти минут, как мы уже отвлеклись… — Мисс Хэллок поправила сумочку на коленях. — Я была очень… заводной. Знаете, бывают такие девушки — они просто рождаются такими, но большинство людей их за это осуждает.
Вскоре мы подъехали к стейкхаусу, и я помог Марте выйти из машины и пройти в общий зал. Как я заметил, дверь в Кубинский зал была заперта.
— Как здесь хорошо!.. — воскликнула Марта, разглядывая панели красного дерева и картины на стенах. — По-прежнему хорошо!
— Простите, что?
— Я когда-то была здесь много, много лет назад, — пояснила Марта Хэллок, пристально вглядываясь в дальний угол зала, потом снова возвращаясь к переднему плану — к столам под белыми скатертями, к разложенным на них приборам и запотевшим графинам с водой. — Мне говорили, этим рестораном владел Фрэнк Синатра. С тех пор почти ничего не изменилось.
— Мы поменяли только ковровое покрытие, — сказала Элисон, подходя к нам с неизменной планшеткой в руке. — Здравствуйте, я — здешний управляющий.
Марта смерила Элисон оценивающим взглядом:
— И чем вы управляете?
— Тем, как сбываются человеческие желания.
— И не только этим, — вставил я.
Марта скептически покивала, и Элисон провела нас к столику № 17.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила она. — Может, принести подушку на сиденье или еще что- нибудь?
— Порцию виски. Для начала этого достаточно.
— А тебе, Билл? — спросила Элисон. — С чего бы ты хотел начать сегодня?
— Пока ничего не нужно. Не беспокойся, Элисон; если нам что-то понадобится, я попрошу официантку.
— Но может, ты все-таки чего-нибудь хочешь?
Марта посмотрела на Элисон:
— Он сейчас занят, золотко, разве ты не видишь? Извини, но он пока мой.
— В таком случае мне придется подождать, — ответила Элисон. — Очень рада была с вами познакомиться. Надеюсь, вам понравятся наши блюда.
Она отошла. Марта проводила Элисон взглядом.
— По-моему, вы двое неплохо знаете друг друга, — проницательно заметила она.
— Да, я часто здесь бываю.
— Повторяю: вы двое знаете друг друга. — К счастью, к нам подошла официантка, и мисс Хэллок сменила тему: — Мне, пожалуйста, «буравчик» [34] и ваш нью-йоркский бифштекс из «английского» филея, как следует прожаренный.
— Слушаю, мэм.
— Я имею в виду — прожаренный до такой степени, чтобы ваш повар забастовал!
— Прежде, чем мы начнем, — сказал я, — мне бы хотелось убедиться, что вы хорошо представляете себе положение дел — и мое положение тоже.
Марта окинула меня внимательным взглядом. Со сколькими сложными проблемами она успешно справилась за свою долгую жизнь? Горожане, в особенности, жители Нью-Йорка, обычно недооценивают мудрость и природную сметку сельских жителей.
Марта кивнула чуть насмешливо.
— Мистер Марсено полагает, — сказала она уверенным, раздумчивым тоном, — что на купленном им участке может быть закопано что-то неподобающее. Его подозрения основываются на том факте, что спустя несколько часов после заключения сделки купли-продажи местная полиция застала на ею земле бывшего владельца участка мистера Рейни и его адвоката. Кроме того, на участке видны следы работы трактора, который перемещал грунт перед подписанием договора.
— Это еще не все… — начал я и осекся. Лучше сперва выслушать, что она скажет.
— Судя по всему, мистер Марсено не знает — еще не знает, что той же ночью на сопредельном участке был найден местный житель по имени Хершел Джоунз, умерший от сердечного приступа прямо за рулем трактора, которым он управлял. В наших краях всем известно, что Хершел Джоунз много лет работал на семью Рейни. Он был хорошим человеком, у нас его все любили. Полицию вызвал еще один человек.
— Поппи, — подсказал я.
— Да, который…
— Который приходится вам племянником.
То, что я до этого докопался, явилось для Марты полной неожиданностью.
— Да. Боюсь, что так, — признала она после небольшого раздумья. — Поппи позвонил в полицию и сообщил, что обнаружил мертвое тело. Хершел был давно и тяжело болен; только за последние несколько лет у него было четыре серьезных сердечных приступа. Наш местный врач, который подписывал свидетельство о смерти, тоже подтвердил, что буквально несколько недель назад Хершел обращался к нему по поводу болей в области сердца; в тот раз врач специально предупредил его, что ему противопоказан всякий тяжелый труд, а в особенности — работа на холоде. Хершел должен был сказать об этом Джею.
С другой стороны, Джею тоже не следовало посылать его работать в такую холодину.
— Мне почему-то кажется, что он этого и не делал, — сказал я.
Марта остановила меня движением руки.
