Хантер действовал в одиночку?
— Да, уверены, насколько это возможно, — ответил американец. — Но при всем уважении позволю себе заметить, что мне не очень нравится, какой оборот приняла эта встреча. Я здесь не затем, чтобы отчитываться перед вами. Моя задача — обеспечить вам информацию, необходимую для розыска президента Бентли, и услышать, как продвигается расследование.
В его голосе сквозила легкая ирония. Он выпрямился. Терье Бастесен крякнул, опять отставил от себя неразлучную чашку, хотел что-то сказать. Но Ингвар опередил его:
— Не пытайтесь. — Голос звучал вполне дружелюбно, но глаза сузились ровно настолько, чтобы Уоррен невольно моргнул. — Мы предоставляем вам всю информацию. Незамедлительно, как только удается с вами связаться. А это, как выяснилось, зачастую непросто. Две тысячи наших сотрудников… — Ингвар запнулся, будто лишь сейчас осознал, как велика эта цифра, — работают над этим делом в разных полицейских подразделениях. Кроме того, конечно же задействованы министерства, управления, а в известной мере и воен…
— В данный момент, — перебил Уоррен, не повышая голоса, — шестьдесят две тысячи американцев пытаются установить, кто похитил президента. Кроме того…
— Мы тут не первенство оспариваем!
Все воззрились на Петера Салхуса. На сей раз встал он. Ингвар и Уоррен переглянулись, как два драчуна на школьном дворе, которых застукал директор.
— Никто не сомневается, что для обеих стран это задача первостепенной важности, — сказал Салхус; его бас звучал еще ниже обычного. — И что вы, американцы, наверняка ищете крупный заговор и все такое. ЦРУ, ФБР и АНБ за последние сутки выработали совершенно новую… э-э… позицию касательно обмена информацией и расследования. Мягко говоря, эта позиция непродуктивна, и все же мы без особого труда можем понять, в каком направлении вы работаете. Информационные службы всей Европы следят за происходящим. У нас тоже есть свои источники, и вам это наверняка известно. И надо полагать, очень скоро американские журналисты узнают, какими методами вы пользовались.
Уоррен не мигая смотрел на него.
— Вас ждут серьезные проблемы. — Салхус пожал плечами. — Такой вывод напрашивается из тех сведений, какие нами получены, и из той информации, какую вы не можете скрыть от общественности. — Он наклонился, вытащил из портфеля на полу какую-то бумагу, прочитал: — Резкое ограничение авиасообщения. Полное прекращение воздушного сообщения с определенными странами, в большинстве мусульманскими. Масштабное сокращение штатов в государственных учреждениях. Закрытие школ впредь до особого распоряжения. — Он помахал бумагой и спрятал ее в портфель. — Я мог бы продолжить перечень. В сумме совершенно очевидно, что вы ожидаете террористических атак. Куда более масштабных, чем похищение президента.
Уоррен Сиффорд протестующе поднял руки, хотел что-то сказать.
— Избавьте нас от протестов, — остановил его начальник Службы безопасности, едва сдерживая злость. — Я вынужден повторить вслед за Стубё: не стоит нас недооценивать. — Толстый указательный палец был всего в нескольких сантиметрах от носа американца. — И запомните, обязательно запомните…
Уоррен нахмурил брови, отпрянул назад. Салхус шагнул еще ближе. Палец дрожал.
— …именно мы, норвежская полиция, имеем шанс раскрыть это дело. Это конкретное дело. Мы, и только мы, имеем возможность установить, как это конкретное деяние, сиречь похищение американского президента из гостиничных апартаментов в Осло… как такое вообще могло произойти. Понятно?
Уоррен сидел совершенно спокойно.
— Стало быть, вам незачем нас опасаться. А что касается включения этого деяния в более широкую перспективу, тут вам и карты в руки. Понятно?!
Американец едва заметно кивнул. Салхус шумно перевел дух, опустил руку и продолжил:
— Уму непостижимо, что вы не только отказываете нам в помощи, но еще и саботируете расследование, скрывая от нас столь важную информацию, как загадочное исчезновение агента Secret Service. — Он стал прямо перед Сиффордом. — Если бы старая женщина, совершая пешую прогулку, не забрела случайно в ту ложбину и не упала без сознания буквально в нескольких метрах, мы бы и сейчас тщетно искали человека в костюме. И понятия не имели бы… — Петер Салхус кашлянул и умолк, словно старался взять себя в руки и не вспылить. Потом, по-прежнему стоя, добавил: — Вместе с начальником полиции Бастесеном, нашим министром юстиции и министром иностранных дел я подготовил официальную жалобу и направил ее вашему правительству. Копии посланы в Secret Service и ФБР.
— Боюсь, у американского правительства, ФБР и Secret Service есть проблемы посерьезнее подобной жалобы, — холодно отозвался Уоррен. — Однако… Be mу guest![45] Я не могу запретить вам переписку с другими, коль скоро у вас есть на это время. — Он стремительно встал, схватил с подлокотника спортивную куртку цвета хаки и с улыбкой сказал: — В таком случае моя миссия здесь, по сути, закончена. Я свое получил. И вам тоже кое-что досталось. Весьма плодотворная встреча, иными словами.
Трое норвежцев попросту онемели, озадаченные тем, что американец вдруг собрался уходить, а Уоррен Сиффорд тронул Петера Салхуса за плечо: мол, посторонись.
— Кстати, — добавил он уже в дверях, меж тем как остальные по-прежнему не знали, что сказать. — Вы ошибаетесь насчет того, кто способен раскрыть дело. Это конкретное дело, как вы выразились. Ведь похищение нельзя отделить от мотивов, планирования, последствий и контекста. — На его губах играла широкая улыбка, но взгляд был отнюдь не дружелюбен. — Тот, кто найдет президента, сможет раскрыть дело. Все дело. К сожалению, я все больше сомневаюсь, что его раскроете вы. Это беспокоит… — он в упор посмотрел на Салхуса, — мое правительство, ФБР и Secret Service. Тем не менее желаю удачи! Честь имею.
Дверь за ним закрылась, чуть громче, чем следовало бы.
30
— Мы нашли президента, — прошептала Ингер Юханна Вик. — Это же совершенно…
Она не знала, что сказать, хотела было засмеяться, но опять же осеклась, поскольку смех сейчас не более уместен, чем на похоронах. В результате из глаз опять хлынули слезы. Ее одолевало изнеможение, а оттого, что Ханна упорно не желала поднимать тревогу, нелепость ситуации ничуть не уменьшалась. Ингер Юханна испробовала все: и приводила разумные доводы, и упрашивала, и угрожала — безрезультатно.
— Такая женщина, как Хелен Бентли, лучше знает, что делать, — тихо сказала Ханна и бережно укрыла президента пледом. — Помоги-ка мне, будь добра.
Дышала Хелен Бентли тяжело, но ровно. Ханна легонько приложила пальцы к ее запястью, посмотрела на часы. Губы беззвучно шевелились, считая удары пульса, потом она осторожно вернула руку президента на прежнее место.
— Пульс ровный, спокойный, — шепнула она. — Думаю, это не обморок. Она уснула. Отрубилась. Обессилела душевно и физически.
Ханна бесшумно покатила в другую комнату. Попутно приглушив освещение, подчинявшееся голосовой команде:
— Темно!
Лампы медленно погасли. Ингер Юханна прошла за ней и закрыла дверь. Эта комната была поменьше. Красивый газовый камин в раме из матированной стали работал на полную мощность, на стенах играли зыбкие тени. Ингер Юханна устроилась в глубоком шезлонге, откинула голову на мягкий подголовник.
— Врач Хелен Бентли сейчас не требуется, — сказала Ханна, остановив кресло рядом. — Но на всякий случай надо каждый час будить ее. Возможно, у нее небольшое сотрясение мозга. Первой могу подежурить я. Когда Рагнхильд обычно начинает беспокоиться?
— Около шести, — ответила Ингер Юханна и зевнула.
