скажешь Георгий?
– От имени нашего товарищества, згода!
– Кого с собой берешь?
– Сулима, Степана, еще Давида или Ивана, как вы решите.
– Пусть Иван от нас едет, сразу мы знать будем, что да как, не надо будет лишнего ждать. – Сразу предложил Георгий.
– Тогда с Богом, Богдан, времени рассиживаться нет. Пусть хранит тебя твой заступник, святой Илья. – Атаманы по очереди перекрестили меня и расцеловали в обе щеки.
Быстро вчетвером взобравшись на кручу, мы вскочили на лошадей, и выехав на дорогу, резвой рысью направились вверх по течению. Раненая нога противно ныла, демонстрируя, что ей показан покой, и сухое тепло, а не тряска в седле, и холодный осенний ветер. Чтоб отвлечься, думал о том, что стал одним из тех казацких воинов, о которых читал в своем детстве, и которым история не придумала названия. Это всегда были добровольцы. Если сослужить службу товариществу вызывалось несколько казаков, выбирался самый опытный. Атаманы не любили прибегать к этой крайней мере для решения военных задач, но иногда просто не было выхода. Не всегда это происходило публично, в целях сохранения военной тайны, но всегда соблюдался принцип, просьба за просьбу. И шли воины попадать неприятелю в плен, чтоб, выдержав страшные муки, рассказать фальшивые планы казаков, и заманить неприятеля в приготовленную ловушку. Плыли ночью на плотиках или маленьких лодочках, груженных смолой, паклей, и порохом, к османским, боевым галерам, чтоб, подобравшись к крутым бортам, поджечь, и уже горящую, прибивать длинными гвоздями к судну, а потом рубиться, сколько хватит сил, с лезущими сверху турками, не давая потушить пожар. И много других подвигов совершили герои, чьи имена нечасто оставались в истории, редко возвращаясь живыми после своей службы товариществу, а еще реже невредимыми.
Объединяли меня с ними условия найма, просьба на просьбу, и то, что на дело шел один. А в остальном, задание у меня было проще, и приказ другой, живым в руки не даться, мертвым, желательно, тоже. Было еще одно ободряющее обстоятельство. Времени на поиски у сопровождающих Айдара будет немного. Если все пойдет по плану, появиться они должны за час, полтора, до заката. А ночью, в лунном свете, тем более, сейчас не полнолуние, да и небо тучами затягивает, пусть попробуют меня в маскхалате найти.
Часа через три, мы прискакали на место, нашли лодку, и собрав все необходимое, начали переправу. Со мной было два самострела. Длинный, на основе Ахметового лука, под нормальную стрелу, и охотничий, к которому был примотан аналог лука, как на моем старом самостреле, с простым замком, от которого можно было потянуть бечевку. Его я решил использовать, как отвлекающий маневр. Найдут, пока разберутся, пока то да се, а время бежит. Пристали мы к берегу, и долго искали ориентиры приметные ночью, по которым я смогу выйти на обусловленное место, где меня будет ждать лодка, которая переправится, как только стемнеет. Там к корням ивы, под водой, привязали веревку, которую лодка перетянет, и по ней, будет ориентироваться в темноте. Затем пошли немного вверх по течению, и двинулись в направлении тропы. Вышли мы на протоптанную тропу шагов на пятьдесят, шестьдесят выше моей лежки. Возвращаться в лес, они тоже будут тут. Если наши следы и найдут, то ничего для меня опасного в этом не будет. Да и маловероятно, что татары в сумерках сунутся в густой прибрежный лес.
Сулим и Иван разошлись в разные стороны на близлежащие возвышенности осматривать окрестности, а мы со Степаном отсчитав от ориентира тридцать шагов, на противоположной стороне от моей лежки, пристроили охотничий самострел, не особо его пряча, но так чтоб в глаза тоже не бросался, и протянули от него в сторону ориентира бечевку, присыпая ее пылью на открытых участках. Пусть другие ломают голову, как сработал самострел, после того, как все это чудо обнаружат. Отсчитав еще двадцать шагов по тропинке, и пять в сторону, нашли припрятанные веревки, засунули овчину, разобранный, взведенный самострел, и меня, в яму. Все это накрыли крышкой. Пока мы все это осуществляли, я сверлил Степану в голове дырку, чтоб он все делал так, как прошлый раз, три, четыре раза пригладил граблями, два раза высоко подбросил пыль у себя за спиной, и греби, родной, отсюда далеко, далеко. В маскировке, как нигде в жизни, можно наблюдать мудрость древнего правила 'Лучшее, враг хорошего'.
Замаскировался хорошо, не выдрючивайся! Начнешь там поправлять, в другом месте подсыпать, вроде каждый отдельный кусочек стал лучше, а все вместе, издалека, светится как прожектор, 'Вот я тут, хватай меня'. Потому что, улучшая частности, ты рушишь общую гармонию, сродство с окружением, и много чего другого. Поэтому, 'Руки прочь, от хорошего! Лучшее будет завтра! Или нет'.
Степан божился, что все сделает как надо, испуганно косясь на две запасные стрелы, вымазанные в прибрежном иле, которыми я размахивал в опасной близости от его тела. На вопрос моих спутников, зачем я это делаю, поведал, что моя бабка меня учила, если стрелу мокнешь в болото, где лягушки сидели, она летит точнее. Сулим и Иван, после этого, долго не могли прийти в себя, единогласно присудив мне, первое место на конкурсе дурацких небылиц, которые они слышали в своей жизни. Но умный Иван, немного погодя, шарахнул меня своей лопатой, именуемой по недоразумению пятерней по спине, чуть не сбив с ног.
– Сулим, так це ж Богдан такое поделал, чтоб солнце на наконечниках не блестело!
Одного раза мне хватило, чтоб я на годы вперед понял, в присутствии Ивана, нужно рассказывать только правду. А то следующий раз до места засады не дойду.
Надо мной все затихло, и по продолжительности звуков было ясно, что много лишнего Степан бы наделать не успел, и слегка расслабившись, настроился на продолжительное ожидание. Вдруг спустя несколько минут, услышал негромкое топанье, не похожее на звуки, которые я слышал вчера, на пробном испытании. Не разбираясь особо в звуках, издаваемых конницей, тем не менее, можно было сказать, что едет небольшой отряд, и достаточно медленно. Лихорадочно соображая, что мне делать, наконец, несколько успокоившись, продолжал прислушиваться, поняв, что если татарский разъезд кого-то заметит, звуки поменяются. Галоп, от легкой рыси, отличишь сразу, даже без тренировки. Когда, через некоторое время, звуки начали затихать, не меняя своего темпа, окончательно расслабился, и продолжил ожидать бея Айдара с сопровождением.
Позже мне рассказали, какая трагикомедия разыгралась на поверхности. Все поделав, расслабившийся Степан вышел на тропинку, и побрел наверх к месту выдвижения в прибрежный лес. Крикнув пугачом дозорным, он совершенно проигнорировал ответный крик пугачом Ивана, который в это же время заметил приближающийся татарский дозор, посчитав, что Иван ответил на его сигнал. Степан продолжил чесать вверх по тропинке, пока Сулим, который в отличии от Степана, все понял правильно, видя это безобразие, и пользуясь, что татары были пока скрыты дальним холмом, на котором сидел Иван, не сказал Степану коротко и по-русски, кто он такой, и что ему нужно сделать. Степан, подпрыгнув, резво бросился в степь, пока Сулим еще более короткой и емкой фразой, не затормозил, и не уложил его на землю. После того как татарский разъезд уехал, а казаки пошли дальше к лодке, и на переправу, Сулим, долго и обстоятельно рассказывал Степану, чем должен казак отличаться от плотника, если хочет дожить до своей свадьбы, даже если она у него начнется всего через неделю.
Не видя всего этого, я долго ломал голову, как сохранить в тайне такое секретное оружие, как наша лежка, с целью дальнейшего использования. Ведь почему пока не развита маскировка, тайные операции, в этой части земного шара. В той же Японии, Кореи, Китае, спец подразделения по образу японских ниндзя, уже были очень развиты, и вовсю использовались, несмотря на отсутствие дальнобойного оружия. Ответ очевиден. Высокая плотность населения, пересеченная местность этих стран, отсутствие, по той же причине, большого количества лошадей, приводили к доминированию пехоты в армиях, и развитию естественной цепочки пехота – разведка – диверсанты. На необозримых просторах степей, где доминировала татаро-монгольская конница, и основным орудием дальнего боя был лук, вопросы маскировки и использования спец подразделений, отпадали сами собой. Какой смысл маскировать отряд лучников, если перед выстрелом им нужно встать в полный рост. Этого времени опытному воину хватит, чтоб прикрыться щитом, после чего вопрос с лучниками будет решен раз и навсегда. Аналогично с лежкой. Знали бы казаки, что нужно искать под землей, придумали бы что-нибудь, и нашли. Но они искали то, что видели раньше, меня в маскхалате, жителю бескрайних степей, представить, что кто-то, по своей воле залез под землю, в тесную яму, и оттуда еще умудрился выстрелить, это непосильная задача, пока не увидит такое своими глазами. Это был еще один фактор, который позволял мне надеяться на успех. И хотелось этот фактор сохранить на будущее. Кто знает, когда пригодится. Я, конечно, сделаю что смогу, но
