– Внимание на судне! – хрипит в динамике голос Скобцева. – Старшего механика Говоркова Глеба Аркадьевича просят срочно пройти на ют. Повторяю…
– Не устал, говоришь? – поднявшись, направляюсь к выходу. – Тогда пошли вниз – в машину…
В машинном отделении колдует вахтенный матрос. Завидев меня, спешит доложить о состоянии двигателей, систем и агрегатов. Сдерживая усмешку, отмахиваюсь: продолжай работу. С тех пор как на палубе «красуется» шеренга из убиенных нами сомалийцев, команда танкера сделалась шелковой. Если раньше я с превеликим трудом добивался от вахтенных матросов элементарной информации по состоянию машины, то теперь они пашут как черти, бледнеют при моем появлении, вытягиваются в струнку и едва не отдают честь.
Веду Стаса прямиком к одной из подсобок с инструментарием и запчастями. Подсобку я намеренно не запирал – заходи кто хочешь и любуйся разносортным хламом. Ведь запертая дверь всегда будоражит фантазию, всегда притягивает и множит любопытство.
В углу бесформенной кучей высятся останки ящика от нового дизель-генератора, принятого на борт в акватории Новороссийского порта. Раскидываем доски и щиты, опоясанные металлической крепежной лентой, покуда не добираемся до лежащего на полу основания ящика.
Приглядевшись, внимательный человек непременно отметил бы его чрезмерную толщину. Но «отметить» – не означает «лезть» и «курочить». Как знать, может быть, усиленное деревянное дно – требование ГОСТа или другого регламентирующего документа, касающегося перевозки дорогостоящих, высокотехнологичных грузов.
С помощью нехитрых инструментов отрываем несколько верхних досок и собираем части припасенной посылочки в единое целое.
Готово! Мы вовремя заканчиваем сборку – трансляция вновь надрывается голосом старпома, умоляющего поскорее появиться на юте. Фоном к его словам в динамике дробно стучат пулеметные выстрелы – Торбин экономно расходует последние патроны.
Взваливаю на спину основную конструкцию весом в тридцать килограммов; Велик подхватывает два короба с боеприпасами – их масса в сумме немного меньше. И быстрым шагом топаем мимо обалдевшего матроса к выходу…
Подъем отнимает несколько долгих минут.
Наконец мы на юте. Пулемет стоит на сошках в сторонке, рядом – пустые ленты. Торбин и второй помощник Ишкильдин, отступив в глубину площадки, скупо бьют из автоматов по трем катерам, дистанция до которых здорово сократилась. Здесь же и отважный кок с полными магазинами и автоматом в руках, но его функции существенно ограничены Валерой до заряжающего и подносчика боеприпасов.
– Осторожнее, парни, они уже постреливают, – предупреждает товарищ.
«И так понятно, – пробираюсь на угол ютовой площадки и отчетливо слышу стук по кормовой плоскости судна. Устанавливая станок-треногу гранатомета, прикидываю дистанцию: – Метров шестьсот, не больше…»
Да, все верно – по договоренности с нами, фээсбэшники запрятали в ящике автоматический станковый гранатомет «Балкан» – более тяжелый, более мощный и более совершенный вариант давно известного армейскому люду старичка «АГС-30». С «Балканом» мы имели удовольствие познакомиться в одной из чеченских командировок; тогда он еще не имел собственного названия, а носил рабочий индекс «ГРАУ 6Г27». Несколько образцов новейшего гранатомета прислал в войска для испытаний завод «Прибор». Вот нам и подвезло. Калибр – сорок миллиметров, эффективная дальность – две с половиной тысячи метров, темп – четыреста выстрелов в минуту. С такой шикарной машинкой не страшна целая флотилия пиратских катеров.
– Цепляй! – командую Стасу.
Тот присоединяет с правого боку первый короб с лентой из двадцати гранат. А ко мне тем временем подбегает взволнованный старпом.
– Полюбуйтесь, Глеб Аркадьевич! – протягивает он мощный морской бинокль.
Рассматриваю один катер, второй, третий… Ничего особенного: на каждом по пять-шесть пиратов, все вооружены.
Скобцев подсказывает:
– На ближний смотрите.
Ага, вижу. Среди темнокожих товарищей выделяются две бледнолицые личности. К сожалению, мощности оптики не хватает, чтобы воскликнуть: «Ба, Кравец! А с ним и Рябов!..» Однако догадливому человеку не нужно иметь острого снайперского зрения.
– Похожи, – возвращаюсь к подготовке гранатомета.
– Нас преследует Кравец, да? – слышится робкий голос кока.
Никто не отвечает.
– Понимаю… – совсем тихо говорит Литвак. – Он хочет вернуть танкер в бухту. А потом отделаться от всей команды – мы же свидетели его подлых делишек…
Усаживаюсь на небольшом штатном сиденье стрелка, устроенном между задними опорами треноги, взвожу рычажной рукояткой тяжелую пружину открытого затвора, подворачиваю ствол…
И грубо ору:
– Залупу ему в позолоченной оправе!
Над кормой гулко ухает очередь из трех выстрелов – пристрелочные заряды по настильной траектории уходят в сторону катеров.
– Отлично, – вношу я поправку.
И снова давлю на гашетку…
Не было голливудских эффектов с повторами с пятнадцати ракурсов; или в замедленной скорости, при которой зритель препарирует и смакует каждое мгновение взрыва. Все произошло быстро и трагично, как удар гидравлического молота по удивленной морде любопытной мартышки. Бац – и всё. Длинная серия запоздалых хлопков; обломки катера, вылетающие за пределы дымного облака; расходящаяся кругом мелкая пенная волна…
Был катерок, и нету.
Эпилог
Мы курим на юте «Адмирала Пантелеева». Над головами – вертолетная площадка; рядом дымят свободные от вахты матросы в тропической синей формяжке.
Подставляя лицо свежему морскому ветру, Велик чешет кривой шрам на носу и тоскливо затягивает:
– Э-эх… стало быть, скоро опять в бригаду, в нашу холостяцкую общагу с аристократическим названием «Серая лошадь».
– Точно, – соглашается Валера. – Снова торчать на построениях, бегать кроссы, воспитывать молодое пополнение…
Ухмыляясь, подхватываю тему:
– Регулярно мотаться по горам Кавказа, отлавливать отморозков и посылать в жопу заместителей министра.
– Во-во, – «возвращается мяч» к Стасику, – а между командировками считать мелочь до зарплаты и жрать пирожки с керамзитом в офицерской столовке.
Задираю голову вверх и любуюсь бесконечностью синевы.
– Слушай, Стас! Раз уж ты решил перенять у Валеры нехорошую привычку ловить в каждом бою пули с осколками, то…
– То что? – настороженно нюхает он воздух.
– То тебе по возвращении предложат подлечиться в госпитале. Верно?
Величко тоже возносит глаза к небу и ощупывает перевязанную рану.
– Да ладно, тут и лечить-то нечего! Пока доплывем до родных берегов – забуду, какого цвета кровь.
– Нет, ты все-таки не отказывайся. Договорились?
