встал:
– Разрешите мне взять на себя обязанности тамады? Все в сборе, не хватает Аллы, но, сколько мы ни звонили ей, она не подходила к телефону. Итак, я открываю мальчишник. Первое слово предоставляется бывшему убиенному, а ныне здравствующему Василию Романовичу Черкесову.
Черкесов поспешно вскочил, но, заметив укоризненный взгляд Андрея, придал своему лицу серьезное выражение, прокашлялся. Василий Романович к торжественному случаю приоделся – купил новый костюм, рубашку, галстук. Правда, выглядел он всклокоченным, и глаза у него были покрасневшие, и он делал много нервных мелких движений. Андрей списал все это на волнение, ведь среди присутствующих был тот, кто пытался убить его. Черкесов не знал, что затеял Андрей, который наказал продумать первый тост и тут же набросал примерную речь. А после Василий Романович должен был молчать.
Черкесов выдохнул и неторопливо начал, тщательно произнося слова:
– Вчера исполнился месяц, как меня взорвали. Собственно, я пригласил вас отметить это событие, так как я не погиб, а жив. Это как бы мое второе рождение, и я буду отмечать его, как отмечают важные даты. Я только сейчас понял, что дата рождения – главное событие в жизни. Сегодня за этим столом собрались мои друзья. Говорят, старый друг лучше новых двух… Да, возможно. Но сегодня здесь присутствуют и мои новые друзья, которые помогли мне выжить, что было непросто. Я благодарен им, потому что они многое мне открыли. Но дело не в этом. Так уж случилось, что и старые друзья в некоторой степени пострадали из-за меня, поэтому прошу у них прощения. Забудем неприятности, а? Будем жить, как раньше, а? Нет, даже лучше! За вас всех!
Задание он выполнил четко, однако речь прозвучала заученно, без тепла в голосе, с чиновничьим пафосом. Мужчины выпили. Стук вилок о тарелки на некоторое время заполнил зал. И тут встал Андрей, не давая гостям поесть вволю.
– После первой и второй перерывчик небольшой. Это русская традиция, нарушать ее не будем. Ну, что ж, теперь разрешите мне сказать пару слов. Должен признаться, нам пришлось туго. На нас нападали, в нас стреляли, за нами гонялись, в общем… было весело. Но теперь позади погони, стрельба и прочее, мы можем вернуться к обычной жизни и радоваться, что остались целы.
– Тогда, – Василий Романович снова подскочил с места, и это тоже входило в план представления, – давайте выпьем за Андрея. Ведь это ему принадлежит главная роль в моем спасении.
– Вася, ты преувеличиваешь значение моей персоны, – поскромничал тот.
– Ничего не хочу слушать! Пьем за тебя! – настоял Черкесов. После первой рюмки он заметно повеселел, но никто не знал, что до застолья Василий Романович приложился к рюмке несколько раз. – Ты догадался, кто убил Ларису и хотел прикончить меня! Представляете? Это все он! Без тебя и твоих ребят я бы давно… фью! За тебя!
Выпили. Расслабились, более оживленно заработали вилками и ножами. И, как рассчитывал Андрей, любопытство взяло верх.
– И кто же убийца? – повернулся Бубулин к Черкесову. – Мне очень интересно, кто же этот злодей? Вася, скажи уж.
– А я сам не знаю, – беспечно махнул рукой Василий Романович, наворачивая вкусную еду, по которой страшно соскучился. Он налил себе коньяка в бокал для воды, налил много и жадно выпил, причмокивая.
– Как это не знаешь? – вытаращился на него Бубулин. – Раз убийца найден, ты в первую очередь должен знать его имя.
– Он… знает… – кивнул в сторону Андрея Черкесов так, словно ему безразлично, кто его убивал так долго и упорно. Василий Романович говорил и продолжал жевать: – А я ничего… не знаю. Мне просто… хочется… выпить.
Четверка по левую руку от Андрея повернула головы к нему, разом перестав работать челюстями. В глазах стоял немой вопрос, а Бубулин так прямо и спросил:
– Андрей, ты, надеюсь, нам скажешь? Или это тайна?
– Тайны уже нет, я с удовольствием все расскажу. Для этого вас и позвали. Должен сразу сказать, убийца хорошо вам знаком.
– Андрюха, не тяни, – сказал уже пьяненький Черкесов, повернулся в сторону подозреваемых, подпер кулаком подбородок и свел брови в одну линию. – Мне тоже интересно, кто же эта сволочь. А, так кто меня?..
Четверка по левую руку от Андрея настороженно замерла.
– Собственно, тот, кто заварил кашу, прекрасно знает, что это он, – произнес Андрей с добродушной улыбкой. – Может, он сам признается?
Пауза. Назар и Гриша с аппетитом ели, будто спектакль их не касался и не интересовал. У Черкесова соскользнул с края стола локоть, и он едва не клюнул носом в тарелку. Тогда Василий Романович переменил позу: откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, останавливая долгий взгляд на каждом из четверых справа от себя.
Волокуша бросил салфетку на стол:
– Я так и знал! Опять! Нас, кажется, разыгрывают.
– Это уже не смешно, – бросил Науменко, насупившись. – Даже глупо.
– Да что ж тут такого? – иезуитски улыбался Андрей. – Чего вы испугались? Бояться нечего тому, кто не виноват. Это всего лишь один человек, один. А не все вы.
– Погодите, ребята, – сказал Бубулин. – Выходит, убийца здесь? Среди нас? Я правильно понял?
– Абсолютно, – кивнул довольный Андрей.
– Это уже было, – вскочил Савичев. – Вы нас подозревали, обвиняли…
– Подозревали – да, – согласился Андрей. – Но не обвиняли. Кстати, Савичев, сядь, отсюда никто не выйдет. Охранники получили задание и соответствующую плату – не выпустят. Знаете, я поделюсь с вами своими мыслями, и, думаю, вам тоже станет ясно, кто он. Это будет просто.
– Ну, давай, давай, – согласился Бубулин, однако настроение у него явно испортилось.
– А я не хочу слушать всякую ахинею! – вскипел Савичев. – Мне хватило похищения, допроса, потом идиотского обмена… Что вы о себе возомнили, парни? Кто вам дал право устраивать над нами эксперименты?
– А я, пожалуй, послушаю очередной бред, – заявил Науменко и с готовностью развернулся корпусом к Андрею. – Давай вещай.
– Вы ешьте, ешьте, – гостеприимно предложил Черкесов. – Все пришли сюда после трудового дня, а в тюрьме так не покушаешь. Давайте выпьем?
– Позже выпьем, – встал Андрей, чтобы лучше видеть всех. – Расскажу то, что стало известно мне. Я не интересовался причинами, по которым убивали Черкесова, не было времени, причины будут выяснять следователи, это их работа. Итак, тридцатого декабря после заседания думы Черкесов сел в машину и поехал к Алле. По дороге прихватил приятеля и забежал в магазин. Приятель сел на место водителя, видимо, человеку безлошадному захотелось подержать руль крутой тачки. Но его любопытство привело к смерти. Машину взорвали…
– Нам это известно, – хмуро перебил Волокуша. – Нельзя ли покороче?
– Стараюсь, – развел руки в стороны Андрей. – Я хочу, чтоб наш общий «друг» понял, где он допустил ошибки. Итак, первая ошибка: киллеры приняли приятеля Васи за него самого и взорвали подложенную в машину бомбу. Представляете, каково было Васе? Разумеется, он дал деру из города, добрался до деревни, несколько дней провел в доме покойного отца. Мы познакомились, я отвез его к Алле. Он жил у нее несколько дней, и вдруг однажды ночью Васю пытаются убить прямо в квартире Аллы! Это была вторая ошибка, и серьезная.
Андрей закурил, исподволь наблюдая за приглашенными. Про себя отметил – каждый из них ждал, что обвинение бросят ему. Это было странно, но и забавно. Андрей продолжил:
– Черкесов чудом спасся от убийц, пришел домой. А Лариса выгоняет его, угрожая пистолетом, вызывает милицию и говорит, что в дом пробрался двойник мужа. Вася после всяких злоключений вернулся в деревню. Но! Он разболтал и Алле и Ларисе, что жил все это время в деревне. И вот, опять же ночью, туда приехали какие-то люди и побывали в доме Черкесова. Однако он находился у Лизы. Лиза вызвала меня, и мы сообразили, что приезжали убийцы, которые не добили Василия у Аллы. Я забрал Черкесова к
