рады твоему прибытию, я говорил за всех нас.
— Спасибо, — ответил я. Затем громко произнес, чтобы все могли слышать:
— Спасибо всем вам за такой теплый прием! Своими умами вы видите, как я счастлив быть здесь. Мою радость не выразить словами.
Затем к нам присоединились другие члены нашей Альфы. Мы побежали в свои комнаты, чтобы облачиться в свежие туники, а потом поспешили на ужин в столовую.
Это был неспешный ужин с разговорами и смехом, где я имел возможность оценить удивительную мудрость, широкий кругозор и разнообразие интересов членов моей Альфы. Мне также удалось попробовать новые блюда, которые показались мне очень вкусными, но я на всякий случай не стал спрашивать, из чего они сделаны. Все как будто чувствовали мои опасения и не заводили об этом разговор, не желая омрачать мое наслаждение ужином.
Наверное, самым приятным было то, что они понимали мое беспокойство о собственном психическом здоровье в 1976 году и подбадривали меня. Я рассказал им о разговоре с Карлом и о том, как мы договорились устроить моим приключениям в 2150 году проверку на реальность. Все единодушно одобрили это решение.
Алан сказал мне, что все Макро-общество знало о моем перемещении во времени и очень интересовалось, удастся ли мне навсегда остаться в 2150 году.
Затем Джойс, обладательница чудесных зеленых глаз и коротких каштановых волос, сказала, что, хотя в их мире я знаменитость, никто не будет вмешиваться в мою личную жизнь, как это бывает со знаменитостями XX века. Вся информация обо мне и эксперименте, важной частью которого я являюсь, содержится в СИ, а поэтому любой человек, желающий узнать обо мне или об этом эксперименте, может просто сделать запрос.
Я сказал им, что очень ценю их заботу, и добавил, что если бы я мог предоставить такую же услугу кому-нибудь из знаменитостей 1976 года, то быстро бы разбогател.
— Если ты не возражаешь, Джон, у нас есть к тебе масса вопросов, — сказал Алан.
— Конечно, не возражаю, — ответил я. — Я бы тоже, в свою очередь, хотел кое о чем вас расспросить.
Стив сказал, что для них нет запретных тем, а вот люди 1976 года предпочитают не затрагивать многие темы из-за чувства вины, которое с ними связано.
Я секунду подумал и сказал:
— Задавайте мне вопросы на любую тему, в какое бы смущение они меня ни приводили. Я хочу стать постоянным членом вашего Макро-общества, поэтому должен перестать стесняться самого себя и быть таким же непринужденным, как вы.
Они начали забрасывать меня вопросами о моей жизни в XX веке, о моем отношении к родителям, учителям, правительству, религиям и церквам. Их интересовали мои мысли о культурных, экономических, расовых, религиозных и языковых различиях — обо всем, что разделяло микро-людей.
Я непринужденно отвечал на эти вопросы, отметив, что они не спрашивают ничего такого, что могло бы меня смутить. Затем Дэвид предложил мне задать несколько вопросов им.
Я поблагодарил его и начал с общих вопросов об их отношении к Макро-обществу. Они были искренне удивлены тем, что я считаю их общество слишком жестко регламентированным и ограничивающим свободу личности. В конце концов Алан подытожил:
— В Макро-обществе человек имеет больше свободы наслаждаться собой и миром, чем в любом другом обществе, существовавшем за всю историю человечества. Что же касается регламентированности и ограничений, то у нас нет полицейских, вооруженных сил и правительства, принимающего глупые законы, которые людям хочется нарушать.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я.
— Я хочу сказать, — ответил Алан, — что у нас нет законов, которые почти каждый нарушает. Например, законов, запрещающих алкоголь, азартные игры, определенные половые акты и наркотики. Вы, люди 1976 года, придумали столько замысловатых законов, противоречащих друг другу, что вам приходится нанимать адвокатов для защиты от соседей и от вашего собственного правительства. Посмотри хотя бы на законы о браке, разводе и налогообложении. Конечно, этих законов не существовало бы, если бы ваши юристы не были в них так заинтересованы.
— Законы необходимы, иначе наступит полный хаос, — ответил я.
— У нас нет законов и нет юристов, — ответила Нэнси, — и мы не живем в хаосе.
— У вас не может не быть законов, — настаивал я. — Они должны быть у всех. Как насчет краж? Что, если я украду что-то из вашего имущества?
Они все засмеялись, и красивая маленькая Диана (ростом «всего» метр восемьдесят пять) сказала:
— Да на здоровье! Ты можешь взять все, что у нас есть. Все материальное имущество бесплатно, поэтому мы будем рады отдать тебе все, что ты хочешь, и тебе не придется ничего красть.
— Хорошо, — сказал я, — а как насчет убийства? У вас же должны быть законы, карающие убийц.
Я думал, что этот вопрос застанет их врасплох, но Бонни улыбнулась, и на ее лице появились ямочки — небольшой очаровательный изъян ее ангельского лица.
— В вашем двадцатом веке не было законов, регулирующих полеты на другие планеты, потому что вы не верили в их возможность, — сказала она, на секунду замолчала и посмотрела на меня. Мне казалось, что я тону в ее небесно-голубых глазах. Затем она продолжила: — В двадцать втором веке мы не верим в то, что Макро-человек способен на убийство, поэтому у нас и нет соответствующих законов.
Ее слова о полетах на другие планеты привели меня в такое замешательство, что я забыл о законах и спросил у нее, могут ли люди, не достигшие десятого уровня осознания, летать на другие планеты.
Она объяснила, что Макро-люди для исследования Вселенной используют астральную проекцию.
Мне также напомнили, что в 2150 году нахожусь не весь я, а мое астральное тело и что некоторые люди на восьмом и девятом уровнях осознания и все, достигшие десятого Уровня, могут астрально путешествовать не только по нашей физической Вселенной, но и перемещаться в другие измерения, за четвертым измерением времени. Это уже было выше моего понимания, и я решил вернуться к законам.
— Хорошо, — сказал я, — как насчет законов об образовании? Все восемнадцати-, девятнадцати- и двадцатилетние юноши и девушки должны жить в седьмой триаде Беты, а до тридцати лет вы должны жить в здании «ученической» Гаммы. Как насчет этого?
Они снова засмеялись, и темноволосый статный Адам ответил:
— Никто не заставляет нас жить в здании «ученической» 1 Гаммы. Макро-общество устроено таким образом, потому что так лучше всего удовлетворяются наши нужды в дружеском общении, любви, образовании, тренировке, отдыхе и так далее. Мы можем уйти отсюда, когда захотим. Мы не мазохисты и редко идем против наших же собственных интересов.
Затем Алан встал из-за длинного обеденного, стола и сказал:
— Поскольку Макро-общество живет в соответствии с единым Макро-императивом — любовным принятием действительности, — то мы живем в согласии, и конфликт в нашем обществе невозможен. Вот на Микро-острове все еще живут микро-люди, которые не помнят о Макро-единстве всего сущего. Только сознательно забывая о своем Макропроисхождении, мы можем вести себя микро-эгоистично, нанося ущерб другим и себе.
— Но все равно, — сказал я, — у вас наверняка есть законы, запрещающие микро-человеку покидать этот остров-тюрьму.
— Вовсе нет, — ответил Алан. — Их держит там их собственное неверие и нежелание что-то менять. На самом деле мы даже проводим на этом острове учебные занятия для всех, кто хочет вспомнить свое Макро-происхождение и, таким образом, вернуться в Макро-общество. Мы не вмешиваемся в их жизнь и не делаем ничего, что ограничивало бы их действия на Микро-острове или наказывало за них.
Они могут жить там, как им хочется, мы не будем этому препятствовать. Они очень заняты принятием законов и воплощением их в жизнь — что ж, пусть живут в эгоизме и постоянном соперничестве друг с другом.
Я решил изменить тактику и задал очень личный вопрос:
