запугивания. Или для других целей. А вот заботиться о враге… Этого я не понимаю. Когда он стал на другую сторону – он тем самым автоматически подписал себе приговор. А я всего лишь его исполняю.
Хотя другие люди почему-то считают иначе. Не знаю. Ну например, почему Нашта и Жеша после битвы с эльфами так косо стали на меня смотреть? Хотя нет, тут как раз все понятно. Постоянно я удивляюсь женской натуре. Ну хорошо, допустим, Тарас действительно в первый раз так близко видел так много крови. Случай с монстрами не считается, тогда умирали не разумные существа, а монстры. Ну хорошо, допустим, Тарасу действительно стало плохо, особенно при виде одной эльфийки, действительно симпатичной, убитой мною прямо перед ним. Хотя, странно, если бы я дал ей выстрелить в Тараса, как она и собиралась, вряд ли он был бы более довольным. Ну хорошо, Тараса я понимаю, кровь – для таких как он слабаков это страшно. Но почему, почему Жеша и Нашта, которые и сами умели и не боялись убивать, так внимательно его слушали? Они что, не понимали, что произошло? Прекрасно понимали. Так зачем же слушать эти сопли и вопли, какой я плохой, жестокий, как я посмел, ну и так далее? Тарас даже не вспоминал о выпивке, а целыми сутками ныл и жаловался на меня. И вместо того, чтоб врезать ему как следует, принцессы его утешали, успокаивали, при этом бросая на меня косые взгляды. Это что, тот самый материнский инстинкт, который заставляет женщину заботится о слабом и беззащитном? Ну тогда извините – если Тарас – этот двадцатиоднолетний увалень – слабый и беззащитный, то тогда я православный патриарх.
Ладно, в том, что он из моего мира, я уже убедился. Значит, это именно он слепой поводырь, и пока он не сделал свое дело – не помог мне одолеть Главного Злодея – трогать Тараса не будем. Хотя, когда я вижу таких нытиков, тряпок, а не мужчин – мне стыдно за наш пол становиться. Плачущая девушка – это даже немного эротично, ее хочется обнять, прижать к себе, утешить. Помочь, в конце концов. Но когда здоровый мужик начинает реветь и вешаться на шею двух хрупких девушек… Ненавижу Тараса. Не так, конечно, как вампиров, но все равно ненавижу. Даже не столько ненависть к нему испытываю, как какое-то презрение, презрение человека, который сам чего-то достиг, к тому, кто всю жизнь приходил на все готовенькое. Не знаю.
Кстати, меня волновал не только Тарас. По мере продвижения на юг меня все больше и больше беспокоил, как ни парадоксально, Баруш. Как признался в конце концов Хаддим Роккав, они с Барушем одного поля ягоды. То есть боги. Вот только бог, который не соображает, что в окружающей его реальности происходит… Ненавижу психов. Как и наркоманов, алкоголиков, и… Ну, я много кого ненавижу, это уже многие поняли. Вот только когда псих рядом – это бог, это уже совсем тяжело. Эх, ну зачем я послал Баруша за дровами… Теперь, боюсь, с воздуха место нашей тогдашней стоянки любой заметит, пол гектара леса вырубить… Заставь дурака богу молиться… А заставь дурака-бога что-то делать… Тяжело мне жить на свете. И за что такие испытания? Впрочем, как раз по поводу испытаний я не особо переживал – мне все еще было весело. Не насытил я пока дух приключений. И судьба не спешила расстилать предо мною красную ковровую дорожку.
А что она поставила у меня на пути – так это одну очень-очень нехорошую магию. Не злую, магия злой не бывает, а дурную. Мы как раз дошли до Тройной Точки, места, где сходятся границы Гор гномов, Новой империи и Демократической республики, как я почувствовал, что где-то совсем рядом вершится очень-очень плохой ритуал. Причем направлен он именно против нас, и помешать ему я никоим образом не могу.
В этот раз, между прочим, магию эту почувствовали все – как-никак, но если кто забыл – мы все на острове магии одно время учились… А один из Эспиаров даже меня проинформировал, что это за магия такая. Оказывается, таким заклинанием еще в древние времена эльфы с Другом боролись, причем достаточно эффективно, и называлось оно 'Жертва Боли'. Ну что же, посмотрим, что эта жертва сделает со мной…
Жертва Боли – одно из Великих заклинаний Книги – было дано Эрц- Дингасиратэлиону для того, чтоб уничтожить приспешников Врага. Эльф прекрасно понимал всю ту ответственность, что на него возложена, и собирался оправдать свою репутацию лучшего молодого мага последних двух веков.
Как и все заклинания Книги, Жертва Боли требовала не только вербальных и мысленных действий, но и определенного ритуала, достаточно жестокого. Что же, принцип меньшего зла, и ничего с этим не поделаешь. За все надо платить.
Плата, которую собирался отдать Эрц-Дингасиратэлион, сейчас сидела в большой железной клетке и громко мяукала. Но это не могло отвлечь эльфийского мага.
Еще в лесу другие маги влили в него достаточно силы, чтоб он смог настроиться на волну врагов и чувствовать их расположение. Потом на птеродактилях сюда, на самую границу Гор гномов, были доставлены все необходимые ингредиенты. Потом Эрц-Дингасиратэлион ждал, и вот теперь, когда враги уже были близко, настал час начинать ритуал.
Одной из характерных черт заклинаний Книги была графомагия – магия надписей и фигур. И вот на земле, заранее освобожденной от разной грязи, нефритовым ритуальным кинжалом с обсидиановым лезвием, эльф рисовал фигуру, включавшую в себя пентаграммы, гексаграммы и октограммы. Он выводил надписи на древних магических языках, вливая в каждую букву частицу своей силы. В углах фигуры горели свечи, и не простые, а из специальных ароматических смол, позволяющих магу ввести себя в состояние магического транса, что было необходимо на последних этапах ритуала. Пронзенная кинжалом земля щедро поливалась кровью, пока еще просто заранее запасенной кровью, которую можно купить на любом скотном дворе, но будет час и для другой крови. Жертва Боли требовала к себе уважения, и маг отдавал себя до конца.
Наконец фигура была готова, и, облегченно смахнув с лица пот, Эрц- Дингасиратэлион приготовился ко второму из трех этапов ритуала – принесению жертвы. Жертвой, вернее даже жертвами, предстояло стать тем самым кошкам, что яростно вопили в клетке. Увы, ритуал требовал убийства, жестокого убийства, и эльф начал. Он внес обездвиженную кошку в центр фигуры и принялся медленно резать ее ритуальным ножом из черного метеоритного железа. После того, как одна за другой, все кошки были принесены в жертву, маг почувствовал – магическая фигура заполнена силой, и все, что теперь требуется – направить эту силу на врага.
Настал третий, наименее зрелищный, но самый сложный для мага этап. Призывая силы древних богов, обращаясь к темным началам природы, эльф требовал у бездумной силы признать его власть. Каждое слово заклинания закреплялось кровью, собственной кровью Эрц- Дингасиратэлиона, и с каждой каплей из него выходило нечто большее, чем просто красная жидкость. Магу казалось, что сама жизнь покидает его тело, что он умирает окончательной смертью. Но эльф не сдавался, теперь, когда оставалось уже совсем немного, он, собравшись с силами, громко выкрикнул последнее слово, и только тогда упал.
Обессиленный, но счастливый. Эрц-Дингасиратэлион осознал – ему удалось, Жертва Боли принесена, ритуал закончен, и теперь вся мощь древнего заклинания брошена против врагов, против убийц эльфов. Маг с наслаждением принялся ждать того момента, когда кара настигнет злодеев.
О нет! О том, что маги бывают тупыми, я догадывался давно, но чтобы настолько… Совершенно безумное заклинание, которое и Барушу в голову бы никогда не пришло. Интересно, тот, кто все это сделал, он хоть сам понимал, какими силами играет? Или весь тот антураж, которым сопровождается истинное действие, затуманил ему мозги?
Заклинание это, 'Жертва Боли', не пахло, оно воняло. Воняло безумством и тухлятиной. Придумать такое мог только человек, который получает удовольствие от купания в чужих испражнениях. Я бы еще понял, если бы 'Жертва Боли' была действительно заклинанием шестого уровня, которое не в силах побороть ни один архимаг. Но это было заклинание нулевого уровня! Вернее нет, это
