когда люди, стоявшие за старые порядки, стали взводить на него нелепое обвинение в том, что он оспаривает у государей право наказывать смертью, он имел полное право сказать, что противники его не понимают ни потребностей времени, ни событий, вокруг них совершающихся. «Противник мой, — говорил он, — мало знаком с духом ныне царствующих государей. Пусть он узнает, как далеки они от того, чтобы дорожить пагубным правом лишать жизни человека, что нет ни одного из этих государей, который бы не смотрел на этот акт как на одну из самых великих неприятностей верховной власти. Пусть он узнает, что нынешние государи, будучи далеки от того, чтобы ревниво охранять право наказывать смертью, дали бы великую награду тому, кто открыл бы средство обезопасить общественное спокойствие, не убивая ни одного человека. Пусть узнает наконец, что все ныне царствующие государи ограничили, сократили и умерили употребление смертной казни; уголовные архивы всех наций Европы и свидетельство всякого, кто действительно жил, подтвердят эту истину». Таким образом, сам Беккариа засвидетельствовал, что его мысли о смертной казни не принадлежат ему одному, а служат выражением желаний современных ему законодателей. Уверение Беккариа совершенно согласно с теми фактами, которые Карминьяни сообщает относительно отмены смертной казни в Тоскане. «Некоторые без сомнения думают, — говорит он, — что книга Беккариа служила текстом для реформ уголовного права, которые великий герцог Петр Леопольд совершил в Тоскане. Если бы это было так, этот государь не ждал бы с 1765 по 1786 г., чтобы придать реформам силу закона. Законодательные перемены, которые в такой высокой степени приносят честь правительству великого герцога Петра Леопольда, имеют другое происхождение и другие побудительные причины. По счастливому стечению обстоятельств государственные люди и юристы Тосканы, независимо от основных начал Беккариа и притом задолго до появления его книги, сошлись в убеждении, что спокойствие государства зависит от достоинства его экономической системы и что малые наказания, если только они, благодаря хорошему судопроизводству, неизбежно следуют, доставляют достаточную защиту против немногих преступников, которых не может исправить хороший закон. Пагнини, Таванти, Нери, Джианни, Биффи Толомеи почти около времени вступления на престол великого герцога Леопольда зажгли в государственной науке яркий свет, из которого, как блестящий луч, истекло начало мягкости наказаний. Эти мужи, которым, благодаря уже расположенности графа Ришекура, главы регентства, были вверены общественные должности, умели сообщить уму благородного, человекорасположенного государя то направление, которое мало-помалу, путем опыта, привело его к убеждению в бесполезности кровавой системы наказаний, которую он нашел в Тоскане». С другой стороны, по словам автора, закон 1744 г. о доказательствах дал тосканским юристам основание для противодействия применению смертной казни.
Сама отмена смертной казни в некоторых государствах, хотя и недолго удержавшаяся, сделалась возможною только вследствие того, что общество было более или менее к тому подготовлено. Первая по времени общая отмена смертной казни сделана была в Тоскане великим герцогом Леопольдом. Государь этот приступил к этой решительной мере не вдруг, а только после долгого опыта. С 1765 г., т. е. с самого вступления на престол, он, не коснувшись самих законов, только приостановил исполнение смертных казней. Такой порядок продолжался до 1786 г. В течение этого времени опыт собственного его управления убедил его в двух великих истинах:
а) когда существуют причины и поводы к совершению преступлений, то страх наказаний, как бы жестоки они ни были, не достаточен для того, чтобы воспрепятствовать их совершению;
б) если страх наказания заменить неизбежностью его, то пожизненное заключение, хотя наказание очень мягкое сравнительно с смертною казнью, достаточно для того, чтобы воспрепятствовать совершению тяжкого преступления.
В 1786 г. он издал закон, которым совершенно отменена была смертная казнь. Обнародование закона 30 ноября 1786 г. не было, по словам Карминьяни, новостью ни для Тосканы, ни для целой остальной Европы. Этим тосканский законодатель ничего другого не сделал, как только то, что делают художники, когда они выставляют для публики свои произведения только после того, как предварительно долгою работою и при помощи всесторонней оценки обеспечат ей благоприятный прием. В Австрии еще Мария- Терезия 3 января 1776 г. поручила Верховному трибуналу исследовать, не следует ли постепенно уничтожить смертную казнь, по крайней мере, в большей части случаев, оставивши ее единственно только за преступления самые тяжкие. И действительно, при Марии-Терезии смертная казнь заменяема была пожизненным заключением в ямы (cabanons) крепости Шпильберга, что, впрочем, как оказалось впоследствии, в сущности был своего рода особый способ смертной казни, только более медленный: никто из заключенных в эти ямы не переживал долее нескольких месяцев. Иосиф II, тотчас по вступлении на престол, 9 марта 1781 г. издал тайное повеление всем судам, на основании которого смертные приговоры, постановленные на основании законов, по объявлении их преступникам, не были приводимы в исполнение, но были присылаемы вместе с актами в высшую судебную инстанцию, которая докладывала императору и ожидала дальнейшего решения. Новым постановлением 22 августа 1783 г. было предписано: смертных приговоров не объявлять, но по определении, на основании действующих законов, смертной казни, следственные акты отсылать в Верховный суд. Таким образом, с 1781 по 1788 г., хотя законом смертная казнь не была отменена, но на самом деле она не была совершаема, за исключением одного случая; путем помилования она была заменяема строгим заключением в тюрьму. С изданием в 1788 г. уголовного кодекса она была отменена и по закону. Таким образом, способ отмены смертной казни в Австрии тождествен с тем, которым она была отменена в Тоскане. Попытка отменить смертную казнь во Франции в конце XVIII столетия встретила гораздо больше препятствий и оказалась менее удачною, чем в двух упомянутых странах. Это произошло оттого, что в Тоскане и Австрии дело отмены было в руках монархов, руководимых мудрыми советниками, тогда как во Франции за это дело взялись представительные собрания, которые вообще гораздо медленнее и с большими трудностями, вследствие разделения на партии, совершают реформы. 21 января 1790 г. Учредительное собрание издало декрет, которым оно провозгласило равенство наказаний для всех граждан, без отношения к рангу и состоянию обвиняемого, и уничтожило варварский обычай, по которому виновность преступника падает пятном бесславия на невинную его семью. В следующем году депутат Лепелетье-Сен-Фаржо внес в Собрание, от имени комитета конституции и уголовного законодательства, длинный доклад о тех началах, которые должны быть приняты в основание реформы уголовного законодательства. Исправление преступника посредством наказания, отмена пожизненных наказаний и уничтожение смертной казни за все преступления, кроме политических, — вот главнейшие из этих начал. После долгих прений за и против отмены смертной казни, Собрание, однако ж, решилось удержать это наказание, но только в виде простого лишения жизни, без мучений: оставалось выбрать только способ исполнения казни. В начале 1792 г. была принята гильотина. В 1793 г. Кондорсе внес в Конвент новое предложение отменить смертную казнь за все преступления, исключая государственные; но это предложение имело ту же участь. Напротив, революционное правительство своими казнями даже напомнило самые мрачные времена средневекового деспотизма. Наконец, как будто утомившись от казней, в IV год Республики Конвент издал декрет, в котором сказано было, что «со дня объявления всеобщего мира смертная казнь будет отменена во всей Французской Республике». Но это предположение осталось без всяких последствий, а кровавая революционная юстиция дала повод и следующим правительствам удерживать смертную казнь за многие преступления.
IV. Ни одно великое открытие в области морали и ни одно усовершенствование в жизни человеческих обществ не совершалось вдруг и без борьбы: на осуществление их тратится всегда много времени и трудов; каждое усовершенствование сначала имеет за себя самое незначительное число людей избранных, и только после упорной борьбы со старым порядком оно принимается большинством и затем делается достоянием всех. Такова история отмены преследования ведьм и еретиков, такова судьба уничтожения пыток, изуродований, телесных наказаний и т. д. Та же история повторяется и с смертною казнью. Выше доказано было, что в европейском обществе XVIII в. образовалось общее, вполне сознательное убеждение в несправедливости смертной казни за многие преступления, даже возникло сомнение в состоятельности этого наказания вообще; таким расположением умов воспользовались, с одной стороны, смелые мыслители, чтобы доказать бесполезность и несправедливость этого наказания, с другой — более решительные реформаторы, чтобы на самом деле отменить его. Но ошибется тот, кто, анализируя историю отмены в XVIII в. смертной казни, оставит без внимания старый, еще могущественный тогда строй общества, его глубокие корни и его собственную философию. Когда явилась книга Беккариа, на него посыпались самые тяжкие обвинения: известный французский юрист Жусс в введении к «Трактату
