Прежде чем Соклей успел ответить — причем, скорее всего, между братьями бы разгорелся жаркий спор, — кто-то крикнул им с пирса:
— Радуйтесь!
— Радуйся, — ответили оба одновременно.
А Менедем спросил:
— Чем мы можем служить?
Соклей внимательно посмотрел на незнакомца и понял, что ему не нравится этот человек. Лет тридцати, среднего роста, красивый, хорошо сложенный, с осанкой атлета.
«Неужели я завидую? — спросил себя Соклей. А потом честно ответил: — Что ж, может, немножко и завидую».
— Я слышал, вы плывете на северо-запад, — сказал незнакомец. — Вы будете заходить в Милет?
У него был странный выговор: в целом дорийский, но с каким-то шипящим акцентом.
«Он провел много времени в Ликии», — подумал Соклей и вежливо ответил:
— Вообще-то мы не собирались там останавливаться. Но могли бы.
Человек на пирсе кивнул.
— Вот как? И какую плату вы берете за проезд?
Менедем бросил взгляд на Соклея. Будучи тойкархом, тот решал, сколько пассажир сможет заплатить. Но вместо того, чтобы прямо ответить на вопрос незнакомца, Соклей задал ему свой:
— Как тебя зовут, почтеннейший?
— Меня? Я — Эвксенид из Фазелиса, — ответил незнакомец.
Это заставило Менедема удивленно моргнуть.
Соклей же улыбнулся про себя. Особенности выговора этого человека и его манера держаться помогли Соклею догадаться, кто он. А ведь Милет находился под властью Антигона. И кто-нибудь из военачальников Одноглазого Старика вполне мог туда заглянуть.
Когда Соклей оказывался прав, он наслаждался этим ничуть не меньше, чем любой другой человек, хоть и считал себя философом.
— Полагаю, тебе стоит узнать заранее, что мы почти наверняка остановимся на Косе, — сказал он.
Кос был главной базой Птолемея в Эгейском море.
— И вы, я так понимаю, там меня сдадите? Жители нейтральных полисов так себя не ведут.
— Нет, ничего подобного я не говорю, — ответил Соклей. — Но тебе лучше не забывать, что у нас на борту будет большая команда, все наши гребцы. Они отправятся по тавернам и начнут сплетничать. Я не думаю, что кто-нибудь сможет помешать гребцам это делать.
— А люди Птолемея будут прислушиваться к подобным сплетням, — закончил за него Эвксенид.
Соклей кивнул. Эвксенид пожал плечами.
— Я рискну. У меня не такой уж крупный чин, чтобы кто-нибудь обо мне много слышал. Сколько стоит проезд? Ты так и не сказал.
— До Милета? — Соклей пощипал бороду, размышляя. — Двадцать драхм будет в самый раз.
— Это возмутительно! — воскликнул Эвксенид.
В большинстве случаев Соклей запрашивал в полтора раза больше желаемой суммы, чтобы потом торговаться, постепенно снижая цену. Но теперь он только пожал плечами и ответил:
— У меня к тебе два вопроса, о несравненнейший. Во-первых, когда, как ты думаешь, с Родоса в Милет отправится еще одно судно? И во-вторых, не кажется ли тебе, что прогулка в Милет чревата для нас опасностью попасть в самый центр морского сражения между Антигоном и Птолемеем?
Эвксенид оглядел Великую гавань, как будто надеясь найти другое судно, готовящееся отплыть. В порту стояло всего несколько акатосов, а если бы он решил сесть на большое парусное судно, которому пришлось бы прокладывать путь до Милета против преобладающих северных ветров, его ждало бы долгое и медленное путешествие. Нахмурившись, Эвксенид спросил:
— А вы ребята не промах, верно?
— Никто не становится торговцем для того, чтобы терять деньги, — ответил Соклей.
— Двадцать драхм? Фью! — с величайшим отвращением проговорил Эвксенид. Но потом кивнул: — Хорошо, пусть будет двадцать. Когда вы отплываете?
— Скоро, надеюсь, — проговорил Соклей.
С его точки зрения, они и так слишком долго пробыли на Родосе.
Соклей посмотрел на Менедема. Поскольку его двоюродный брат был капитаном, последнее слово в таких случаях оставалось за ним.
— Надеюсь, завтра, — сказал Менедем. — Водой мы с тобой поделимся, но ты знаешь, что пассажирам полагается иметь свой собственный запас вина и еды?
— О да. Я нередко и раньше путешествовал по морю, — ответил Эвксенид. — Если нам придется провести ночь на море, думаю, я смогу спать на баке.
«Интересно, будет ли бак все еще вонять павлинами, когда ты там ляжешь?» — подумал Соклей, но, разумеется, не сказал этого офицеру Антигона, заметив только:
— Верно.
— Тогда я буду здесь завтра утром. — И Эвксенид зашагал прочь по пирсу.
— Двадцать драхм, — сказал Менедем. — Это больше, чем я надеялся из него выжать. Браво!
— Спасибо. Он хочет вернуться к Антигону и, вероятно, рассказать ему все, что разузнал о флоте и армии Птолемея.
— Без сомнения, — согласился Менедем. — Скорее всего, он расскажет ему и все, что видел на Родосе.
— Об этом я не подумал.
Взгляд Соклея обратился к молам, защищающим от волн Великую гавань, и к укрепляющим эти молы стенам и башням.
— Может, нам не стоит брать его на борт?
— Думаю, тут нет ничего страшного, — отозвался Менедем. — Наши оборонительные работы не такой уж большой секрет. Антигон наверняка уже знает о них не хуже наших военачальников.
В этом замечании было больше здравого смысла, чем хотелось признать Соклею.
— Но мне не очень нравится, что нам придется сделать крюк.
Менедем засмеялся.
— Конечно, тебе это не нравится, мой дорогой. Я имею в виду — ты теперь попадешь в Афины на день или на два позже. Поверь мне, никто в Милете не украдет череп грифона.
И на это Соклею тоже нечего было возразить.
Пока не нагрянули персы, Милет считался центром наук; Геродот писал, что Фал ее Милетский был первым, кто сумел предсказать затмение Солнца — затмение, послужившее знаком к заключению мира для лидийцев и жителей Мидии. (Соклей и сам в прошлом году наблюдал затмение и понимал, что оно может побудить людей сделать почти все, что угодно.) Однако за последние двести лет Милет превратился в обычный город.
И, поскольку Соклей не мог найти прямых возражений, он изменил тактику:
— Разве тебе не интересно узнать, что философы скажут о черепе и что благодаря ему ученые смогут выяснить насчет грифонов?
— Да, слегка интересно, — ответил Менедем. — Но вот что мне на самом деле интересно, так это сколько они за него заплатят и заплатят ли вообще.
— Единственный способ это выяснить — попасть в Афины, — заявил Соклей. — А не на Кос. И не в Милет. В Афины.
— Мы отплываем завтра. Ты сможешь продержаться так долго?
— Я ждал уже достаточно. Я хочу знать!
— Ты говоришь совсем как я, гоняясь за хорошенькой девушкой.
— Это смеш… — Соклей не договорил.
Это вовсе не было смешно. Если как следует вдуматься, это было очень даже подходящее сравнение. Соклей и вправду гонялся за знаниями так же страстно, как его двоюродный брат — за женщинами.
