флаг на штаб-квартире Союзного Космофлота, детские лица в траурных рамках… Да, помню ту статью, помню… «Гада на виселицу!» — так она называлась… и тысячи писем помню в поддержку: да, мол, надо вешать… в общем, крепкий материал, хотя и не сенсация… и это самое лицо… нет! — тот хмырь не может сейчас так выглядеть, ему ж уже под полтинник. Скорее просто похож…
Поймав мой заинтересованный взгляд, мужичок дернулся и растаял, почище, чем Алек. Ну что ж, люблю предупредительных парней, не обременяющих меня лишними скандалами. Даже если это и вправду был всего лишь муж Эльмириной кузины…
Официант подскочил с меню, грянула музыка, сочный голос незабвенной Ози доверительно сообщил, что она, сильная женщина — тра-ля-ля! — ждет у окна своего мужчину, и в такт тягучей мелодии где-то глубоко под скатертью маленькая ладошка прикоснулась к моему колену, нагло устремляясь дальше, под шорты.
Я укоризненно посмотрел на владелицу шаловливых пальчиков. Лицо Лемуры выражало полнейшую незаинтересованность, и синеватый дымок тоненькой сигареты поднимался аккуратным столбиком, под стать обрабатываемому под столом предмету…
Отпуск начинал удаваться!
Глава 5
…И призри, и пощади, и огради, и не обидь малых мира сего, Господи, ибо благ и человеколюбив еси. Кому и спасти их, как не Тебе, многомилостивому? Не обрати гнева Своего на них, слабых, не виновных ни в чем перед Тобою, даже и в рождении своем, ибо не их была на то воля, но Твоя, более же ничья; обогрей их теплом любви Своей, коль скоро все они суть дети Твои, Ты же есть велик во благости, и благость Твоя безраздельна. Снизойди к ничтожеству их и даже в великом гневе сумей не повредить им, Господи!..
Я плачу только на кухне у мамы. Мама гладит меня по макушке и называет красавицей, куколкой, умничкой, а я сначала реву белуга белугой, а потом постепенно успокаиваюсь и только всхлипываю, прижавшись к теплому маминому плечу. Странно, да? Катенька Мак-Келли, мечта всех мужиков Галактики, — и вдруг плачет. Никто б не поверил. А на самом деле ничего странного. Ну да, не урод, сама знаю, а толку? Хотя завидуют мне по-страшному, и всегда завидовали, и подруг у меня никогда не было как раз поэтому. Не считая, конечно, Чалы и Эвелины. Но Чала, она мне скорее старшая сестра, да и сама писаная красавица, куда там мне до нее, а Эвелина — совсем особый случай. А так… просто ужас! Девчонки в школе терпеть меня не могли. Как же, самые крутые мальчики, кто с третьего класса, а некоторые даже со второго, срочно обзавелись песиками всяких пород, и эти песики все время хворали, так что мальчишки постоянно толклись в папиной приемной, чтобы хоть мельком повидаться со мной…
Да ну их, девчонок! Разве я виновата, что в семь лет стала «Мини-Мисс Галактикой»? И в шестнадцать, и в восемнадцать я тоже никак не надеялась получить корону. И вовсе ни с кем не спала, как болтали! Просто жюри решило так, и даже в газетах писали, что оно в тот раз было объективным. И папа тогда сказал, что газетам можно верить. А сама я никогда и не думала, что так уж красива. И никак не ожидала, что после второй, взрослой уже, короны меня невзлюбит, а после третьей люто возненавидит как раз та половина человечества, прелести которой я должна была олицетворять.
Ну и пусть шипят! Зато нас с мамой все это просто спасло, когда умер папа. Ветлечебницу, конечно, пришлось закрыть и продать: мама зверей всегда побаивалась, а мне вести дело было совсем не по силам. И жить бы было совсем не на что. Вы представляете: вечно замотанная уроками мама и я, молоденькая, совсем глупая девчонка. Да еще бабушка тогда была жива, хорошая, добрая, но совсем уже старенькая…
И как бы мы выжили, если бы не я?
Я долго думала, куда пойти работать, советовалась с мамой, пыталась даже сама разобраться в предложениях, а потом решилась — и вытянула наугад. И не ошиблась нисколечки! Конечно, модельный салон мадам Чалори Ранкочалария-Нечитайло — это не гигант вроде «Кардена» или «Ив Сен-Лорана», но к тем я бы и побоялась идти, а у мадам Чалори платили никак не меньше, и самая шикарная публика все чаще заказывала обновки именно там.
А главное — сама хозяйка! Разве могла я подумать, что грозная мадам Ранкочалария-Нечитайло, великая кутюрье, окажется просто Чалой, милой и доброй Чалой, умеющей все понять и всегда помочь? Обидно, что мы теперь так редко видимся, зато каждое воскресенье я звоню ей, и мы болтаем по полчаса, если не больше.
Она и теперь такая же красивая, как пять лет назад, совсем не расплылась, фигурка высший класс, и глаза темные и глубокие, как у всех дархаек. У меня, правда, глаза получше, да и ноги, наверное, тоже, ну и что? Господин Нечитайло все равно в ней души не чает, и она его тоже обожает, хотя и держит в ежовых рукавицах. Прямо не знаю, как так можно! Смешно даже: он — огромный, бородатый, а Чала — маленькая и хрупкая, но стоит ей повысить голос, и Игорь Иванович становится по швам, как солдатик из музея. Жуть, правда?
Вообще, там у них была интересная история: Чала на Дархае была замужем за тамошним президентом, или премьером, или еще кем-то, я в этом не разбираюсь, и Игорь Иванович ее спас от бандитов и увез с собой на Землю, даже каюту ей отдал, а сам спал всю дорогу в трюме, вот, — а потом супруг начал требовать, чтобы ему вернули жен, но наши власти так ему и ответили, что здесь ему не Дархай и жены сами могут выбирать, кто у них теперь мужья…
Ой, да что ж это я! Вы ж, наверное, сами помните, это во всех газетах было, даже и по стерео показывали. Я тогда была маленькая, и то запомнила, как мама сидела у визора, аж обед один раз подгорел…
Процесс «Ранкочалар против Ранкочаларий», вспомнили, да? Только представьте: пятьдесят жен, и ни одна не пожелала остаться с этим занудой профессором! Противный очкарик, конечно, проиграл дело, хотя и нанял самых лучших адвокатов… а потом он хотел даже украсть Чалу и еще одну ее подружку, но тут уж вмешался Игорь Иванович, и остальные астрофизики из их лаборатории тоже вмешались, и те гады еле ноги унесли!
А день окончания процесса у нас в салоне всегда отмечали как семейный праздник, и приходили все кто мог из подружек Чалы, конечно, вместе с мужьями — такими бравыми, красивыми, молодыми еще; я даже удивлялась, отчего это такие здоровенные мужики, а почти все уже на пенсии?..
Как здорово было! Я даже решила выйти за астрофизика и вышла бы, наверное, потому что сын пана Ярузека (это приятель Игоря Ивановича из Единого Союза, очень интересный мальчик, между прочим) за мной вполне серьезно ухаживал и у нас уже начало намечаться кое-что…
Но тут я встретила Аллана. Аля. И Чала через пару месяцев вдруг подошла ко мне и намекнула, что возраст — не помеха, и что Аллан, кажется, любит меня, и что она уже поговорила с моей мамой и все ей объяснила… а я тогда только и могла радоваться, что кто-то за меня думает, потому что сама думать не могла. Мне хватало и того, что есть Аль, что он рядом и что он — со мной. И когда он вдруг исчез, оставив непонятную, глупую записку (ну хорошо, я сама знаю, что была виновата, но я бы попросила прощения!), я поклялась, что никогда больше не приеду в город, где мы познакомились…
И все же вот она, Одесса, — за окном земной резиденции шефа. Как и тогда, четыре года назад, шумная, солнечная, веселая. Хороший город. Он дважды подарил мне Аллана Холмса — тогда и сейчас; я люблю Одессу и больше совсем не сержусь на нее!
Шефа пока что нет, и Эвелины тоже — она, как всегда, при шефе, и Аль вернется только завтра. Ой, как много времени у тебя, Катька! На все хватит… а все-таки представляю, как удивится шеф, когда узнает, что любимая сотрудница убежала под венец, даже не предупредив заранее начальство. И пусть себе удивляется, сердиться-то не станет, я знаю; Аль ему понравится, они ж даже знакомы немного, шеф сам
