Жирова, что эта «Эгейская» Атлантида не имеет никакого отношения к Платоновой. Локализации Атлантиды в Средиземном море противоречит множество дополнительных свидетельств. Финикийские мореходы, неоднократно ходившие по Атлантическому океану и основывавшие на его берегах свои фактории, бывали на неких, ныне не существующих, островах, которые остались на месте погибшего материка. К сожалению, в 146 году до Р. X., когда римляне захватили Карфаген, во время пожара погибли все архивы финикийцев. Долгие годы державшие в своих руках не только торговлю за Геракловыми столпами, но и сам проход через Гибралтар, карфагеняне знали очень многое, и фрагменты этого «многого» можно обнаружить в греческих источниках.[3] Но приобщение к подобному знанию победителям-римлянам оказалось не нужно. Они предпочли учебе у бывших неприятелей месть — типичный выбор, который совершает любая молодая (а значит — варварская) цивилизация. Мы — наследники римской цивилизации. То, что сделал Сенат, велевший не только сжечь пунический Карфаген,[4] но и распахать место, на котором он стоял, — дабы от ненавистного врага не осталось ни следа, — продолжает делать и современная официальная наука, объявившая Атлантиду мифом, выдуманным Платоном.
Впрочем, и греческие историки, и летописцы эпохи Средних веков сообщают нам о путешествиях отдельных смельчаков к западным островам, на которых сохранялись остатки некогда великой цивилизации. Их называли островами Блаженных, Ортигией, Антилией, островами Семи епископов и т. д. Нет сомнений, что процесс окончательного ухода под воду огромной территории должен был тянуться не одно тысячелетие.
На другой стороне Атлантики также сохранились свидетельства об обширной земле, лежавшей на востоке и погибшей во время страшной катастрофы. Созданный индейцами майя «Кодекс Троано» говорит о гибели некой страны My во время чудовищного землетрясения (указана дата происшествия — примерно за 7000 лет до Р. X.). В ритуальной индейской книге «Чилам Балам» рассказывается о доисторической катастрофе, связанной с падением гигантского метеорита. В знаменитой поэме «Пополь-вух» утверждается, что прародители индейцев пришли из некой страны на востоке, находившейся за островами Карибского бассейна, которая была также родиной белых и черных людей. И даже слово «атланты» было знакомо индейцам Центральной Америки. В некоторых из их языков существует корень «атл», имеющий отношение к воде, а на берегу Мексиканского залива еще в XVI веке существовал городок Атлан.
Так, быть может, нужно понимать Платона буквально? Катастрофическое цунами, обрушившееся на побережье Юго-Восточной Азии в декабре 2004 года, показывает нам, что геология может ошибаться. Достаточно незначительного сдвижения континентальных плит, чтобы под угрозой оказались не только жизнь на побережье, но и существование целых островов и островных гряд. Не произошло ли нечто подобное и с Атлантидой?
Эта книга должна продемонстрировать читателю, что массив данных об Атлантиде необычайно велик. Его не объяснить тягой Платона к сочинению мифов или суевериями средневековых ирландских монахов. Давайте всерьез отнесемся к словам Платона, Плутарха, Гомера, Помпония Мелы и многих других авторов, которые сообщают нам о землях посреди Атлантического океана. И тогда количество свидетельств перевесит научный скепсис, на который мы так привыкли полагаться.
Свидетельства разделены на несколько групп. Открывает книгу глава, посвященная Платону. Во второй главе собраны сообщения об Атлантиде, дошедшие до нас от античной эпохи. В третьей главе приведены средневековые упоминания о землях в Атлантическом океане. В четвертой — любопытные факты, подтверждающие «атлантическую» память древних цивилизаций Америки. Наконец, в пятой главе собраны свидетельства иного рода — из европейской эзотерической традиции. В нее включены наиболее важные фрагменты эзотерических сочинений — от текстов основательницы движения теософов Е. П. Блаватской до лекции одного из «столпов» эзотерического киберпанка — Алекса Рона Гонсалеса.
Глава 1
Платон
На самом деле этого человека звали Аристокл. «Платон»
Платон происходил из знатного афинского рода; в числе его предков был Солон, прославившийся не только своими законами и поэзией, но и путешествиями в Египет, Лидию и другие страны. Род Солона возводился к последнему царю Аттики Кодру, а через него — к самому Посейдону. Поскольку власть над островом атлантов также принадлежала Посейдону, мы должны запомнить этот факт.
Платон родился в 428 году до н. э., в разгар катастрофической для его родины Пелопоннесской войны. Вначале он хотел быть драматическим поэтом, однако встреча с Сократом резко изменила его судьбу. Платон обратился к философии и стал одним из недосягаемых образцов философской мудрости.
Подавляющее число дошедших от него произведений — диалоги, главным действующим лицом во многих из которых он сделал Сократа, своего учителя. Платон часто вкладывал в уста Сократа собственные мысли, однако содержание для диалогов черпал из собственных размышлений, бесед с друзьями и учениками и, наконец, из путешествий и общения с мудрецами других стран и городов. Мы знаем, что Платон побывал в Египте, Южной Италии и трижды ездил на Сицилию, причем последние два раза уже после основания в Афинах Академии, своей собственной философской школы. Античные биографы Платона утверждают, что целью первых его путешествий было именно обучение, приобщение к знаниям египетских жрецов и пифагорейских ученых. Ниже я покажу, что те и другие связаны единой (и, вероятно, «атлантической») традицией — по крайней мере, в вопросе о судьбе души после смерти.
«Федр»
Несмотря на большое количество текстов, подписанных именем Платона, сам философ относился к письменной речи довольно осторожно. Вот что он говорит о ней в диалоге «Федр»:
«[Рассуждает Сократ: ] Я слышал, что близ торгового города Навкратиса[5] жил один из тамошних древних богов, которому посвящена птица, называемая ибисом. Имя этого божества — Тевт. Он первым изобрел число, арифметику, геометрию и астрономию, игру в шашки и кости, изобрел также и буквы. Царем всего Египта в то время был Тамус, сидевший в большом городе в Верхней[6] части страны. Этот город греки называют египетскими Фивами, а его бога — Аммоном. Однажды Тевт, пришедши к Тамусу, рассказал ему о своих искусствах и утверждал, что следует обучить им всех египтян. Но последний спросил его: «Какую пользу может доставить каждое из них?» Когда Тевт начал объяснять это, царь, судя по тому, хорошим или худым казалось ему изобретение, одно порицал, другое хвалил… Наконец, дело дошло до букв, и Тевт сказал: «Владыка! Эта наука сделает египтян мудрее и памятливее; я изобрел ее как средство для памяти и мудрости». Но царь отвечал: «Многоученый Тевт!.. Ты, отец букв, по родительской любви приписал им противоположное тому, что они могут. Ведь это они, ослабляя заботу о памяти, произведут в душах учеников забывчивость, потому что, полагаясь на внешнее письмо, изображенное чужими знаками, они не будут припоминать <истину> внутренним образом — сами в себе. Значит, ты изобрел средство не для памяти, а для напоминания. Да и мудрость ученики приобретут у тебя не истинную, а кажущуюся, потому
