Книга Атлантиды

спутников, а другая — для припасов и питьевой воды. Он доверил мне правление и со своими спутниками вышел в море ал-Мухит.

При таких обстоятельствах мы видели его и остальных путешественников в последний раз. Я остался неограниченным властелином государства».

Путешествие отца султана Мусы является настолько выдающимся предприятием, что европейская наука, особенно наука XX столетия, приложила немало усилий для того, чтобы превратить весь этот рассказ в анекдот о чудаковатом африканском самодуре, избравшем диковинный способ суицида.

Немецкая «научная критика» (Гумбольдт, Хенинг) обнаруживает аргумент, который должен, по ее мнению, убедить нас в невозможности трансатлантического путешествия африканцев в принципе. Народы Западной Африки, по сообщениям европейцев, которые начиная с XV столетия совершали плавания по направлению к мысу Доброй Надежды, не имели парусных судов. Максимальное, на что был способен «африканский дух», — это создание рыболовных суденышек и каботажное плавание на весельных лодках. Хенинг даже предположил, что султан Мали отправил в рискованное путешествие речные суда, приспособленные лишь к условиям Нигера. Рассказ об огромном потоке, в котором исчезли корабли первой экспедиции, кажется ему байкой, подтверждающей фантастический характер всего сообщения.

Однако, прежде всего, не стоит преувеличивать незнакомство жителей Мали с морем. Мы знаем теперь, что к началу XIV века это государство контролировало низовья Нигера. Португальцы оказались в районе Гвинейского залива уже после распада империи Мали, в эпоху гегемонии на западе Африки державы Сонгаи. Однако центр интересов данного государства лежал значительно севернее, на границах с арабо-берберскими владениями Сахары и Магриба. Его владения просто не достигали низовьев Нигера. Близ побережья находился ряд небольших государств, занятых междоусобными войнами, а не развитием мореплавания.

Образованные султаны Мали, знавшие о кораблестроении, видевшие парусные корабли на Средиземном, Красном морях, могли попытаться создать и свой собственный флот. Впрочем, цифры, приведенные Мусой в своем рассказе, говорят, что суда действительно были небольшими; их строительство не стало для «инженеров» Мали необычным делом. Могли ли эти «эскадры» удалиться от берегов Африки на сколько-нибудь значительное расстояние?

Выше шла уже речь о появлении эскимосских лодок на побережье Норвегии и даже Северного моря. В XX столетии неоднократно совершались попытки пересечь Атлантический океан, в том числе и на обычных лодках, без паруса. Как мы понимаем теперь, все дело в небольшой доле везения, а также в том, совпадает ли предполагаемый маршрут плавания с океанскими течениями и ветрами.

Если мореплаватели из Мали, выйдя из дельты Нигера, продвинулись на юго-запад примерно до уровня экватора, то здесь их могло подхватить Южно-экваториальное течение, а также пассаты, которые совершенно точно не дали бы путешественникам возможности повернуть назад. Летом (я использую этот термин «с точки зрения» Северного полушария) северные потоки Южно-экваториального течения поворачивают обратно, образуя петлю, затухающую вдали от побережий Южной Америки и Африки. Зимой же океанские воды направлены в сторону северо-восточного побережья Бразилии, а затем — Карибского бассейна. Мы имеем ряд почти прямых подтверждений того, что африканские мореплаватели добирались до этих районов![125]

В 1509 году испанский конкистадор Бальбоа обнаружил на юго-востоке современной Панамы (область Дарьенского перешейка) индейцев, имевших «африканскую» пигментацию кожи и внешне похожих на «мавров». Один из известнейших историков испанской конкисты Франсиско Гомара в своей «Истории Индий» однозначно признал этих туземцев за выходцев с Африканского континента. Позже в Бразилии обнаружили «почти мавританское» племя шаруа, причем произошло это еще до начала завоза в Латинскую Америку масс черных невольников. К негритянским корням, вероятно, восходил облик племени джамаси во Флориде и чернокожих карибов на некоторых Антильских островах.

В XIX–XX веках эти сообщения, естественно, были пересмотрены критически, как и большинство сообщений о наличии следов различных рас в антропологическом типе обитателей Нового Света. К этой теме я буду возвращаться не раз, но сейчас нам важно не то, достиг ли отец султана Мусы Америки и не являются ли негро-индейцы Дарьенского перешейка потомками его спутников, а ответ на вопрос, что за землю искал этот государь?

«Противоположный берег у моря ал-Мухит» — это вовсе не обязательно континент, подобный Великой суше Платона или Плутарха. Многие плавания на запад в Средние века вызывались уверенностью, что в Атлантике находятся богатейшие острова и даже обширные земли. Страсть к путешествиям лишь тогда совмещается с царственным положением, когда ей не противоречит государственная выгода (именно так, например, было с Генрихом Мореплавателем).

Видимо, султан Мали искал нечто вроде «Атлантического Эльдорадо», сообщения о котором могли прийти к нему не только из средиземноморских (арабских, христианских) источников, но и из местных преданий. Даже если предприятие его закончилось неудачей и негритянская армада на самом деле канула в Лету посреди Атлантического океана, все это предприятие было вызвано уверенностью:

ЧТО-ТО ТАМ ЕСТЬ!

Остров Антилия

На глобусе Мартина Бехайма, составленном около 1492 года, изображен остров, расположенный к западу от Канарского архипелага. Рядом с ним находится следующая надпись:

«В 734 году от Рождества Христова, после того как всю Испанию уже завоевали африканские язычники,[126] был заселен вышеописанный остров Антилия, названный Семь городов, архиепископом из Порту, в Португалии, с шестью епископами и другими христианами — мужчинами и женщинами, которые бежали из Испании на корабле, со скотом, имуществом и скарбом. Примерно в 1414 году побывал там последний корабль из Испании».

Название «Антилия», перенесенное после плаваний Колумба на острова, лежащие близ Америки, возникло еще в Средние века, по крайней мере во второй половине XIV века. Римский папа Урбан IV (1378–1389) обладал дубликатом географической карты Птолемея, где был изображен остров Антилия, рядом с которым было приписано: «Тот остров Антилия был некогда найден лузитанцами <то есть португальцами[127]>, но сколько потом его ни искали, снова найти не смогли». Что обозначает «Антилия», сказать трудно. Одни исследователи ищут корни этого слова в Италии, другие — в арабских текстах. Интересно мнение Гумбольдта, считавшего это слово португальским и обозначающим либо «то, что напротив острова», либо «остров напротив».

Р. Хенинг, правда, считает все сообщения об острове Семи городов, или Семи епископов, традиционной для средневековых географических сочинений ошибкой (непонятно только, почему авторы прошлых столетий с упорством, достойным лучшего применения, ошибались?), вызванной взятием в 1415 году португальцами крепости Сеуты на севере Марокко. Горы под названием «Семь братьев», господствовавшие над Сеутой, по мнению Хенинга, стали названием всей занятой ими территории, о которой португальцы сообщили в Европе. Поскольку же во многих языках словом «остров» обозначался также и полуостров (Сеута расположена на полуострове), то название гор «Семь братьев» отчего-то вначале стало названием всего захваченного «острова», затем ассоциировалось с «Семью монахами» (раз «братья» — значит, монахи!), пока, ради красоты стиля, не превратилось в «Семь епископов» и «Семь городов». С сообщением о карте Урбана IV Хенинг справляется с легкостью, полагая, что, поскольку рассказ об этой надписи относится к XIV веку, сама же карта до нас не дошла, то либо ее не было вовсе, либо же текст был внесен уже после смерти папы, в середине XV века, когда легенда об Антилии оказалась широко распространена.