— Меня зовут Майкл Вуд! — отрывисто сказал Вуд.
Маккин и Карреда переглянулись.
— Скажите мне, Джон, что вы теперь намерены предпринять? — спросил Вуд.
Они снова переглянулись, словно коротко проконсультировались друг с другом о чем-то очень важном.
— Этой же ночью мы вернемся к себе домой, — сказал метеоролог. — Вся аппаратура у нас здесь, в той комнате, где вы меня… так сказать, застукали. Метеостанция еще до рассвета будет уничтожена.
Вуд задумался, потирая рукой подбородок. Карреда допил кофе и встал из-за стола.
— Пойду свяжусь со Стариком, — сказал он. — Пусть готовятся к приему. Возвращение блудного сына…
— Ты думаешь, приемная аппаратура еще существует? — сказал Маккин, выключая магнитофон.
— Думаю, да. Наша ведь не исчезла. Хотя кто его знает… Эти мне парадоксы времени. — Он вышел из каминной.
Маккин зачем-то стал убирать со стола грязную посуду.
— Что вы думаете делать со мной? — спросил его Вуд.
— Это вы сами должны решить, — сказал метеоролог. — Вот только времени у нас, к сожалению, очень мало.
— Да, Клаппер наверняка скоро пожалует сюда, — сказал Вуд.
— Клаппер? — спросил Маккин. — Кто это — Клаппер?
— Есть такая личность, — сказал Вуд. — Вы его не знаете… Скажите, Джон, у вас найдутся для меня какие-нибудь документы?
Метеоролог взглянул на него и понимающе кивнул головой.
— Сколько угодно, — сказал он. — Стопроцентные. Не подкопаешься. Сделаем фотографию и наклеим. Это займет всего несколько минут.
Да простит меня Исидора! — подумал Вуд.
— А как я могу выбраться со станции? — спросил он.
— Мы дадим вам экран-плащ и гравилет. — Маккин указал в сторону человека-невидимки, все еще растопыренного у дверей. — Карреда научит вас обращению. Это нетрудно… Что вы решили, Джерри?.. Я уж так и буду вас называть, хорошо?
Вуд кивнул и сказал:
— Я должен вернуться, Джон. Вернуться туда, откуда прибыл. У меня еще найдутся дела там… Можно вопрос, Джон?
— Пожалуйста.
— Почему вы были так хорошо подготовлены к разговору со мной? Все эти пленки, сведения…
— Я все это получил сегодня ночью оттуда. — Маккин неопределенно махнул рукой.
— Но откуда вы знали, что все это понадобится?
— Видите ли, Джерри, я просто-напросто узнал вас. Не забывайте, что я из будущего, да к тому же еще и специалист по вашему времени.
— Неужели меня знают в двадцать четвертом веке? — воскликнул Вуд.
Маккин улыбнулся.
— Не задавайте таких вопросов, Джерри, — сказал он. — Даже в средние века от человека кое-что оставалось. А уж ваше время… Одни архивы Службы Безопасности чего стоят!.. Впрочем, эта тема запретна. Я просто не имею права говорить вам что-либо об этом.
— Тогда еще вопрос, Джон, — сказал Вуд. — Почему мне сказали, что вас списали из авиации из-за нервов?.. Вы знаете, как я назвал для себя всю эту операцию?
— Как же?
— Сумасшедший в горах!
Маккин расхохотался.
— Сумасшедший в горах… — сказал он сквозь смех. — Хорошо сказано!
Смех его прервался, он на мгновение задумался, а потом сказал:
— Неужели, Джерри, вы думаете, что мы сразу остановились на варианте, связанном с терроризмом?.. По первоначальному плану я должен был в конечном итоге оказаться в пилотском кресле злополучного Кондора и не допустить катастрофы. Но мне так и не удалось попасть в истребители. Тут мы, к сожалению, оказались бессильны… Пришлось искать веские причины для ухода из авиации. После того, как списали, перебрался сюда. Для нового плана были нужны еще люди. Пришлось оборудовать здесь нечто вроде явочной квартиры…
— И очень плохо законспирированной! — сказал Вуд. — Я удивляюсь как это ни одна комиссия по экономии не обратила внимания на эту метеостанцию. Уже одно то, что двое работают там, где вполне хватило бы одного…
— А их не было, этих комиссий, — сказал Маккин.
— Почему? Опять гипноз?!
— Что вы, Джерри! — сказал Маккин, грустно усмехнувшись. — Я не настолько сильный гипнотизер… Тогда бы мы просто загипнотизировали ваше военное руководство и отменили бы на этот день все полеты… Знаете, иной раз обыкновенная взятка действует гораздо сильнее любого гипноза.
Вуд снова погрузился в размышления, а Маккин отнес на кухню собранную со стола посуду, вернулся и сказал:
— Все, Джерри! У нас очень мало времени.
Вуд очнулся от раздумий, огляделся, словно впервые здесь оказался, кулаки его сжались и разжались, по лицу пробежала неуловимая тень; и Маккин понял: того раздавленного слизняка, которого он видел час назад, больше нет; перед ним стоял боец. Боец решительный, боец уверенный в себе, боец беспощадный…
— Последний вопрос, Джон, — сказал Вуд. — Случайно ли то, что Карреда однофамилец Динозавра?
— Нет, не случайно. Он его отдаленный потомок.
— Это он был автором этого плана?
— Да.
— Все, Джон, — сказал Вуд. — Больше вопросов нет. Пойдемте фотографироваться для нового паспорта. Операция Сумасшедший в горах продолжается…
Через час переодетый, наскоро обученный обращению с гравилетом и снабженный новыми документами, Вуд покидал станцию. Ветер стих. Площадка перед домиком была ярко освещена большим прожектором. Карреда и Маккин провожали Вуда. Они проверили, хорошо ли держат застежки у плаща, каков запас энергии в гравилете. Когда все было готово, Маккин напялил Вуду на голову инфракрасные преобразователи. Вуд подумал, что видит этих двоих в последний раз, и начал прощаться.
— Вы знаете, ребята, — сказал он дрогнувшим голосом, — вы стали самыми близкими мне людьми.
Маккин понимающе кивнул, обнял его за плечи и сказал:
— Не отчаивайтесь, Джерри. У вас еще будут близкие люди. Много близких людей. Вспоминайте нас иногда. И будьте осторожны? Сегодня начнутся репрессии.
Вуд обнял его, потом повернулся к Карреде и протянул ему свою руку.
— Я очень уважаю вас, Рик, — сказал он. — Прощайте!
Карреда крепко пожал его руку, и Вуд неумело поднялся в воздух. Его несколько раз швырнуло из стороны в сторону, но он быстро справился с управлением, выровнялся и исчез в темноте.
Он уже не слышал, как Маккин спросил Карреду:
— Ну что? Связался со Стариком?
— Нет связи… И хорошо, что нет!.. Ты мне лучше скажи, многое ли ты ему рассказал.
— Почти все… Лишь о том, что нас с тобой ждет, не разговаривали.
— Значит, он сам принял решение остаться, — задумчиво сказал Карреда.
— Я, честно говоря, опасался, что он попросится вместе с нами.
— Нет, он не мог поступить иначе.