— О, Ричард, ты вел себя великолепно! Ты проявил столько участия, когда умер папа.
— Нет, девочка моя, все было совсем не так, — весело проговорил молодой человек. — За маской участия скрывался глубокий личный интерес. Коварный план, как завоевать твое расположение, чтобы по прошествии времени мои низкие помыслы восторжествовали и я смог склонить тебя к замужеству.
— Ричард! — Она ответила слабой улыбкой на его дураченье. — У нас было столько возможностей.
— Точно, — согласился он. — Из надежного источника я узнал, что профессор уезжает за границу, а ты снова остаешься без работы.
Труди кивнула в знак согласия:
— Надеюсь, мне быстро удастся найти новое место.
— Но, Труди, зачем тебе это нужно? Девушка мягко высвободилась из его настойчивых объятий.
— Ричард, мне хочется еще какое-то время побыть независимой. Давай не будем больше возвращаться к этой теме. Просто проследи, чтобы сделка с Клайвом Рэнкином не состоялась.
Молодой человек нахмурился и убрал руку.
— Снова возвращаешься к этой чепухе?
— Чепухе? Вот как ты относишься к моим словам?
— Ты действительно была немного не в себе, когда вошла в мой кабинет, — резко произнес он, — возражения против Клайва. Рэнкина в твоих устах звучат нелепо. В любом случае, Труди, — он отвернулся, чтобы зажечь сигарету, — буду с тобой откровенен: слишком поздно, идти на попятный. Дело находится в такой стадии, когда ничего уже нельзя изменить.
— Ничего нельзя изменить? — эхом отозвалась девушка. — Ты совершаешь сделку, даже не посоветовавшись со мной?
— Труди, перестань упрямиться, — гневно ответил Ричард. — Когда умер твой отец, ты без возражений передала дела в мои руки. И не ставила мои действия под сомнения, когда я переселил тебя в Мэриголд-коттедж и привел в порядок все бумаги.
— Я никогда не ставлю твои действия под сомнение, Ричард, — произнесла девушка несчастным голосом. — Просто я считаю, что имею право голоса, когда дело касается моего дома.
— Я не могу расторгнуть договор, — холодно произнес он. — На это есть и еще одна причина, которая, может быть, вовсе тебя не заинтересует: комиссионное вознаграждение от продажи дома я внес в качестве аванса за более презентабельный офис в противоположной части города.
— Понятно, — равнодушно ответила девушка, — тогда действительно ничего нельзя сделать.
Уловив пораженческие нотки в голосе Труди, молодой человек повернулся к ней, и она вдруг поняла, что он пытается повлиять на нее силой своего обаяния.
— Послушай, Труди, согласен, я должен был сообщить тебе о сделке. Понимаю, ты чувствуешь естественное сожаление, но помни, что мы добились самой выгодной цены. Как насчет того, чтобы отпраздновать это событие вместе? Можем пойти пообедать в «Золотой гусь».
Она покачала головой:
— Спасибо, Ричард, но я хочу провести вечер дома. Теперь, когда я больше не работаю у профессора Дэвиса, мне нужно все обдумать.
Труди взяла свою сумочку и решительно направилась к двери. Ей хотелось любым способом избежать легкого, игривого поцелуя, которым Ричард награждал ее на прощание.
Девушка быстро прошла мимо мисс Хардинг.
«А ведь она влюблена в Ричарда», — отстраненно подумала Труди, спускаясь по узким ступеням.
Оказавшись на улице, девушка ощутила прилив счастья от единения с суетливой толпой. Проходя мимо здания муниципалитета, бросила взгляд на башенные часы и ускорила шаг. Она решила убраться в коттедже после чая, привести в порядок одежду, требующую ремонта, что даст ей возможность не спеша обдумать планы на будущее. Городские постройки начали редеть, и вот Труди уже шагала по дороге, вьющейся между разрозненными домиками, которые сохранились здесь с незапамятных времен. Маркет- Брэдбери превратился из деревни в маленький процветающий городок позже.
Мисс Оскотт, библиотекарша, вошла в свой сад, сняла перчатки и заметила Труди. Ее лицо, немного напоминающее лошадиное, просияло, она поудобнее перехватила плетеную хозяйственную сумку и направилась к забору. У девушки упало сердце. Сегодня у нее не было ни малейшего желания секретничать с мисс Оскотт.
«У меня нет подходящего предлога уклониться от разговора», — уныло подумала Труди. Ее коттедж отделялся от жилища библиотекарши только дощатым забором.
— Выглядишь лучше, дорогая моя, — проникновенно произнесла мисс Оскотт. — Некоторое время назад ты была совсем истощенной, но это неудивительно — пережить такую ужасающую трагедию! Вы с отцом были так преданы друг другу! Но мне не следует напоминать тебе об этом, не так ли? — Она замолчала с наигранным замешательством, поправляя свою большую летнюю шляпу, отделанную выпуклыми цветами. — Надеюсь, мало-помалу ты оправишься от потрясения, — продолжала старушка.
Труди смотрела мимо мисс Оскотт на разрушенную башню старой нормандской церкви, чьи древние стены четко выделялись на фоне зеленой кипарисовой рощи. К Действительности ее вернули доверительные слова мисс Оскотт:
— На мой взгляд, во всем этом деле присутствует элемент таинственности. Такой человек, как Клайв Рэнкин, не станет селиться в Маркет-Брэд-бери только ради того, чтобы поправить здоровье.
— Клайв Рэнкин? — резко повторила Труди и мгновенно пожалела о своей горячности, так как мисс Оскотт тут же с интересом вперила в нее свои выцветшие голубые глаза.
— Конечно же ты с ним встречалась. Он новый владелец «Мызы». Но так печально, что в доме больше не будут жить Прайоры! Дорогая, вообрази мое ошеломление. Сижу я за своим столом в библиотеке, посетителей почти нет, и только я начала вязать крючком, как входит незнакомец. Оказалось, что он ищет гувернантку для девочки, которая будет жить с ним на «Мызе». Видишь ли, милая, он счел, что человек моей должности обязан все знать. — При этих словах соседка сдержанно засмеялась. — Пораскинув мозгами, я вынуждена была признать, что не могу назвать ни одной кандидатуры — за исключением тебя.
Прочитав на лице Труди возмущение, мисс Оскотт успокаивающе подняла руку:
— На днях профессор Дэвис заходил вернуть книги, он обмолвился, что уезжает читать курс лекций, и ты, таким образом, теряешь место. Но, как мне кажется, ты поступишь крайне неосмотрительно, если захочешь получить эту должность гувернантки. Одному Богу известно, что он за человек, к тому же он ни разу ни словом не обмолвился о своей жене и не назвал ребенка дочерью. Неизвестно, кто эта девочка в действительности.
Труди гневно воззрилась на старушку.
— Не утруждайтесь, мисс Оскотт, конечно, я не стала бы работать на Клайва Рэнкина, даже если бы это была последняя работа на земле.
Длинное худое лицо мисс Оскотт задрожало от возбуждения.
— Он тебе не нравится, это сразу видно. И в этом ты права, дорогая моя, несмотря на всю его красоту и своеобразное очарование, Но я сочла своим долгом сообщить ему твой адрес, если ты все же передумаешь.
— Почему бы вам не заняться своими делами? — взорвалась Труди, к великому изумлению мисс Оскотт. — Я вполне способна сама о себе позаботиться! — И, не дав старушке опомниться, она быстро зашагала прочь.
— Ладно, — оскорблено выдохнула библиотекарша, задумчиво прищурив глаза. Про себя она решила, что будет тщательно присматривать за Мэриголд-коттеджем.
Открыв калитку Мэриголд-коттеджа, Клайв Рэнкин, нахмурившись, остановился. Он был слегка раздражен навязчивым ощущением неловкости, которое испытывал в новой для себя обстановке. Белое облачко звездчатого клематиса окутывало покатую крышу крыльца, пройдя по короткой тропинке, он почувствовал, что вечерний воздух напоен ароматом темно-красных бархатных роз, растущих под решетчатым окном. Так вот в каком гнездышке обитает эта странная девушка с огромными голубыми глазами, вот куда она скрывается с диким трепетом в крыльях, столкнувшись с жестокой действительностью! Клайв плотно сжал губы. Почему он никак не может избавиться от чувства, что сам он
