Результатом проекций является то, что человек оказывается изолированным от своего окружения. На место реальных отношений со своим окружением он ставит что-то иллюзорное. Надежда на то, что человек сам заметит свои проекции, крайне мала. «Необходимо убедить его, что он отбрасывает очень длинную Тень, прежде чем он согласится убрать свои эмоционально окрашенные проекции с их объекта».
Осознание тени предполагает признание реального присутствия темной стороны человека. Поскольку в Тени собрано прежде всего личное бессознательное, то ее содержимое все-таки поддается осознанию. Во всяком случае, Тень можно разглядеть при условии некоторой самокритичности человека. Однако, когда Тень предстает в качестве архетипа, связанного с коллективным бессознательным, ее познание оказывается делом непростым. Словом, человек способен признать относительное зло своей природы, но, как отмечал К.Г. Юнг, «попытка заглянуть в лицо абсолютного зла оказывается редким и потрясающим по воздействию опытом».
При аналитическом лечении происходит очная ставка с темной половиной личности, с Тенью. «Встреча с самим собой означает прежде всего встречу с собственной Тенью. Это теснина, узкий вход, и тот, кто погружается в глубокий источник, не может оставаться в этой болезненной узости». Интеграция Тени, то есть осознание личного бессознательного знаменует собой первый этап аналитического процесса.
Тень – это не только изнанка психики, содержащая исключительно темные аспекты личности. В ней присутствуют также такие влечения и желания, которые не исчерпываются чем-то скверным, морально неприемлемым. По убеждению К.Г. Юнга, Тень включает в себя и все то, что представляет собой примитивное, инфантильное, неприспособленное, которое не получило своего зрелого, позитивного развития. Поэтому задача аналитической терапии состоит не в исключении Тени из жизни пациента, а в осознании им ее наличия, в обретении способности интегрировать ее в Я и сосуществовать с ней, не прибегая к мучительному подавлению и соскальзыванию в лоно невротического заболевания.
Одни психоаналитики предпочитают термин «терапевтический альянс», другие – «рабочий альянс». В частности, первый термин использовался в работе Э. Цетцель «Современные концепции переноса» (1956), второй – в книге Р. Гринсона «Техника и практика психоанализа» (1967). В современной психоаналитической литературе фигурируют оба термина как равноправные, характеризующие необходимость установления для аналитической терапии отношений сотрудничества между пациентом и аналитиком.
Представление о подобных отношениях между аналитиком и пациентом содержались в различных трудах З. Фрейда. Так, в работе «Конечный и бесконечный анализ» (1937) он подчеркивал, что психоаналитическая ситуация предполагает вступление аналитика в союз с пациентом, чтобы подчинить необузданные части его Оно, то есть включить их в синтез его Я. Успех аналитической терапии возможен только в том случае, если между аналитиком и пациентом будет установлено плодотворное сотрудничество. Для установления этого сотрудничества между ними заключается своего рода пакт, соглашение, когда аналитик объясняет пациенту необходимость свободного ассоциирования и предельной откровенности в целях излечения, а последний выражает готовность следовать правилам психоанализа. Но, как замечал З. Фрейд, подобное сотрудничество не всегда удается, поскольку «Я, с которым мы можем заключить такой пакт, должно быть нормальным». Аналитик же имеет дело с невротиком, Я которого относительно ненормально и непригодно для выполнения обязательств, необходимых для осуществления аналитической работы. Поэтому установление терапевтического альянса требует времени, терпения и профессиональных усилий со стороны аналитика, прежде чем между ним и пациентом сложатся доверительные отношения, способствующие аналитической терапии.
Возможность становления терапевтического альянса связана с явлением переноса, в рамках которого пациент может устанавливать с аналитиком отношения идентификации и идеализации, связанные с переносом на него различных чувств и переживаний. Воспроизведение в аналитической ситуации инфантильных установок доверия, привязанности, потребности в одобрении активизирует стремление пациента к совместной с аналитиком деятельности и включенности в аналитическую терапию. Вместе с тем возникновение невроза переноса вызывает у пациента сопротивление, подрывающее терапевтический альянс. По мнению Р. Гринсона, выраженного им в работе «Техника и практика психоанализа», «способность пациента колебаться между рабочим альянсом и реакциями невротического переноса – необходимое условие для выполнения аналитической работы».
В современной психоаналитической литературе нет однозначного понимания взаимоотношений между терапевтическим альянсом и переносом. Вместе с тем большинство психоаналитиков считают, что этот альянс является необходимым для успешного лечения и необходимость его всегда следует принимать во внимание. Как подчеркнули немецкие психоаналитики Х. Томэ и Х. Кэхеле в двухтомном «Учебнике психоаналитической терапии» (1985, русский пер. «Современный психоанализ», 1996), необходимо признание рабочего альянса в качестве «терапевтически существенного компонента аналитической ситуации».
В конечном счете задача аналитика состоит в том, чтобы старые и новые, возникшие в процессе аналитической работы, невротические страдания пациента превратить в стимул для дальнейшей совместной деятельности, направленной на укрепление Я невротика. Решение этой задачи возможно в том случае, если аналитику удается создать атмосферу, в которой будут иметь место отношения не уступчивости, послушания и покорности или строгости, холодности и авторитаризма, а взаимного доверия, сочувствующего понимания и сопричастности к осуществляемой аналитической работе.
Первая фундаментальная работа З. Фрейда, являвшаяся, по сути дела, открытием психоанализа, называется «Толкование сновидений» (1900). Тем самым как бы подчеркивается та роль, которую он отводил толкованию в классическом психоанализе.
Истолковать, замечал З. Фрейд, – значит найти скрытый смысл. В рамках психоанализа были разработаны процедура и техника толкования, предназначенные для обнаружения скрытого смысла ошибочных действий (оговорок, описок, очиток, ослышек, забывания, запрятывания, затеривания предметов), сновидений и симптомов невротических заболеваний.
Толкование ошибочных действий сводится к раскрытию их действительного смысла. Обычно ошибочные действия истолковываются исходя из общих соображений: проводятся аналогии, учитывается психическая ситуация, в которой совершается ошибочное действие; используются знания характера человека, совершившего его; высказываются предположения о толковании; исследуется психическая ситуация, в которой произошло ошибочное действие. В конечном счете благодаря психоаналитическому толкованию выявляются намерения и тенденции соответствующих психических процессов.
