Будучи всегда учтивым, я ответил:
— Гм. Чего?
— Арри, — произнес Томас, опять со своим французским акцентом.
Я глянул на него.
Он положил ладонь на макушку и сказал:
— Сделай так же. — Брат улыбнулся и подмигнул. Все еще ничего, не понимая, я вздохнул и положил ладонь на голову. Девушка в черном платье повторила наш жест и улыбнулась мне.
— Ой, правда, извините. Я не хотела вмешиваться.
— Я вернусь через пару минут, — сказал ей Томас, — личные дела.
— Я вижу, — улыбнулась она, — извините. Я полагаю, моя Эннуи запуталась со второй сюжетной линией.
Она мило улыбнулась, затем убрала руку от головы, и снова приняв тот же холодный, высокомерный вид, удалилась в сторону бистро, отстукивая каблуками стаккато.
Я посмотрел ей в след, затем повернулся к брату, все еще держа руки на макушке, с локтями, выпирающими как куриные крылышки, и спросил:
— И что ЭТО должно значить?
— Мы, типа, не сошлись характерами, — пожал плечами Томас.
— Вижу, — сказал я. — И явно не в сюжетной побочной линии.
— Если мы держим руки скрещенными на груди, — начал объяснять Томас, — мы невидимы. Если….
— Я пропустил ужин, — перебил я его и положил руку на живот. Потом, чтобы наглядно продемонстрировать это, я показал другой рукой на рот и потер живот.
— Теперь у меня нет настроения и я голодный.
— Ты всегда голодный. При чем тут настроение?
— Верно, — сказал я, нахмурившись, и оглянулся, — Почему Молли так дол…
Моя ученица неподвижно стояла, прижавшись спиною к стеклянной двери, зажав ладонью рот. Подарок для Томаса, весь в розовой и красной оберточной бумаге с символами Дня Святого Валентина, лежал у ее ног на замерзшем льду. Молли судорожно дрожала.
Томас не сразу понял, что случилось.
— Разве эта юбка не слишком легкая для такой погоды? Смотри, она замерзла.
Прежде чем он сказал «юбка», я уже был возле дверей. Я схватил Молли и затащил её внутрь, успев окинуть взглядом парковку. Я заметил две вещи.
Во-первых, лестница Раймонда была опрокинута и лежала на асфальте. Хлопья снега уже почти скрыли её. Как назло, снег повалил еще сильнее, несмотря на прогноз погоды о чистом и безоблачном небе.
Во-вторых, я увидел капли крови на моей машине и машинах поблизости, но особенно много их было возле упавшей лестницы. Они уже успели замерзнуть и переливались при свете уличных фонарей как крошечные, сверкающие рубины.
— Что? — спросил Томас, когда я втолкнул Молли в помещение — Что проис… — он около секунды вглядывался в окно, а затем сам ответил на свой вопрос. — Дерьмо.
— Согласен, — кивнул я. — Молли?
Она посмотрела на меня диким взглядом, затем встряхнула головой, скукожилась, закрыла глаза и начала издавать низкие, повторяющиеся звуки.
— Что за ерунда с нею творится? — спросил Томас.
— У неё психический шок — ответил я тихо.
— Никогда не видел психического шока у тебя, — сказал мой брат.
— Различные таланты. Мне легче, например, передвигать вещи. Молли легче дается ментальная магия, и все с ней связанное, — объяснил я ему. — Она постаралась защитить свой разум от влияния того, что случилось, но ей потребуется время, чтобы прийти в себя.
— Угу, — сказал Томас тихо. Он пристально смотрел на вздрагивающую молодую девушку, и его глаза медленно изменяли цвет, от темно-серого до бледного, серо-белого, почти серебренного.
— Эй, — окликнул я его. — Сконцентрируйся.
Он слегка встряхнул головой, и его глаза понемногу снова потемнели.
— Ладно. Идем отсюда. Давай отведем её туда, где есть стулья и немного кофе. И заодно перестанем стоять прямо перед большим стеклянным окном, изображая из себя мишени.
Мы так и сделали. Завели её в бистро, за столик, ближайший к двери, откуда Томас мог видеть коридор и входную дверь, Я налил Молли кофе из большой кофеварки на барной стойке. При этом мне пришлось держать руку на голове, что меня немного нервировало.
Молли пришла в себя через несколько минут после того, как я сел рядом. Несмотря на то, что я сказал Томасу, её поведение удивило меня — я никогда не видел прежде, чтобы её так колотило. Она схватила кофе, размешала и немного отпила.
— Хорошо, кузнечик, — сказал я. — Что случилось?
— Я шла внутрь, — ответила она, её голос был безжизненным и странно ровным. — Охранник. Что-то его убило. — Нотки какого-то безнадежного отчаянья скользили в её голосе. — Я почувствовала, как он умирает. Это было ужасно.
— Что именно? — сказал я. — Дай мне какие-нибудь детали, от которых я смогу оттолкнуться.
Молли быстро затрясла головой.
— Н-ничего не видела. Все произошло слишком быстро. Я почувствовала, как что-то движется, м- может в шаге позади меня. Потом был какой-то тихий звук, и он умер… — Её дыхание снова стало бесконтрольно ускоряться.
— Легче, — сказал я ей по слогам, задавая своей интонацией равномерный ритм, который я использовал, когда обучал её поддерживать самоконтроль при стрессе. — Дыши. Сконцентрируйся. Вспомни кто ты такая.
— Нормально, — спустя несколько вдохов сказала она, — я в порядке.
— Этот звук. На что это было похоже?
Она посмотрела на пар, который поднимался от её кофе.
— Я… какой-то щелчок, наверное. Зажигалка.
— Треск? — спросил я.
Она поморщилась, но кивнула.
— Я сразу повернулась, так быстро, как только смогла. Но он уже пропал. И я ничего не увидела, Гарри.
Томас, находясь в десяти футах от нас, мог слышать нашу тихую беседу так же четко, как если бы он сидел рядом с нами.
— Что-то схватило Раймонда, — сказал он. — Что-то, двигающееся настолько быстро, что пересекло её поле зрения за секунду или две. И оно не остановилось когда схватило его. Она, наверное, слышала, как сломалась его шея.
Нечего было добавить. Мозаика складывалась в картину и эта картина пугала меня не меньше чем преисподняя.
Томас оглянулся на меня и добавил:
— Это прекрасный способ схватить и унести кого-то, незаметно для простых смертных, если ты достаточно быстрый. Мой отец показывал мне однажды, как это делается. — Он внимательно всмотрелся в окно.
Я почувствовал себя напряжено.
— Что?
— Уличные огни начали гаснуть.
Я откинулся на спинку стула, лихорадочно размышляя.
— Есть только одна причина для этого.
— Чтобы ослепить нас, — понял меня брат. — Перекрыть возможность бегства на машине.
— Так же удержать всех внутри, что бы никто ни видел, что творится на парковке, — добавил я. — Как
