сдавил, заваливая на кровать.
– Пустите! – прошипела она, высвобождаясь.
– Пустить? Не для этого я тебя ловил.
Она узнала голос мужа, таким его – грубой свиньей – Прасковья не знала. Пришлось прекратить бессмысленное сопротивление и ждать. Удобный момент наступил скоро, Нифонт, посчитав, что шлюха сдалась, замешкался, снимая одежду. В это время, собрав силы, Прасковья сбросила его и ринулась к выходу. Долгополов настиг ее и отшвырнул так, что она отлетела к стене, ударилась спиной и упала на пол. Грязно ругаясь, он чиркнул спичкой, зажег фитиль лампы, затем поднял ее:
– Дрянная шлюха, я тебя проучу... Ты?!! – Он остолбенел с выражением изумления, ужаса и гнева, казалось, его глаза вот-вот выпадут из глазниц. – Моя жена проститутка?!! Мать моих детей грязная девка?!! Вот почему ты мне отказала, когда я тебя встретил...
– Да, отказала, – сказала Прасковья, поднимаясь на ноги. Она взяла со стола шляпу, вуаль и шпильку. – И каково тебе сейчас? Но ты же не лучше меня, отчего ж удивлен? Мне тоже было не по себе, когда я читала твой дневник. Вот и решила перенять твой опыт.
Прожив с ним долгую жизнь, она так и не узнала его до конца. Внезапно Долгополов кинулся к ней, схватил за горло, он душил ее с яростью, рыча, как зверь:
– Убью! Задушу, как собаку, и кину в реку! Там ты сгниешь! Никто не узнает, что моя жена... Умри, гадина!
Не было ни малейшего сомнения: он так и поступит. Удушье не давало ей говорить, она только хрипела, слабели ноги, а в руках ничего, кроме шпильки...
– Он сделал несколько шагов назад и упал поперек кровати, – заканчивала Надин. – Прасковья надеялась, что ранила его, но, подойдя к нему... Он был мертв. Представьте ее ужас. Правда, она смекнула: надо убираться оттуда, да у самой двери вспомнила про шпильку. Прасковья вытащила ее из тела мужа и прибежала ко мне.
– Стало быть, она оборонялась, – произнесла Марго с сожалением. Да и как не сожалеть о том, что произошло? – А дальше?
– Я, как могла, утешала ее, но вы же понимаете, она была в плохом состоянии. А тут еще узнали, что убийством занялся сам Зыбин, этот докопается до самого ада. Мы думали, с чего он начнет, чтоб любым способом уйти от него.
– С родственников, – предположила Надин.
– И что он от них узнает? – не сводила с нее глаз Прасковья.
– Да почитай все, – поставила ее перед неизбежностью подруга. – Его нашли в ужасной квартире, значит, он пришел туда на свидание. Зыбин начнет выяснять, кто любовница Нифонта, узнает от того же Евгения о Вики, о скандале между тобой и мужем после того, как ты нашла записку. Кого он станет подозревать?
– Меня?
Надин младше на добрый десяток лет, а умом обогнала Прасковью:
– Не только. Вики тоже... Но, – она села рядом с Прасковьей на диван, взяла ее за руку, – не все потеряно. Нам нужны письма Вики к твоему мужу.
– Зачем?
– Отдадим их Галицкому, он не спустит ей измену, о чем станет известно, таким образом, Вики станет главной подозреваемой. Что подумает Зыбин? К Нифонту на свидания приходила Вики.
– Это дурно. – Прасковья высвободила руку. – Грешно...
– А не грешно было ей лезть в твою постель? – не дослушала Надин. – Она не думала о тебе, а ты нынче себя должна спасать. Подумай о том молодом человеке, что привел тебя на квартиру. Ну, как он пойдет в полицию и расскажет, что привел на ту квартиру тебя? Нет, дорогая, пусть для Зыбина это будет Вики.
– Да где ж мы возьмем письма? – быстро сдалась Прасковья. – Письма наверняка у нее.
– Не сама же она их украла! – несогласным тоном сказала Надин. – Давай подумаем. Например, упросила Евгения. Он настолько глуп и труслив, что даже Вики не доверится ему в столь щекотливом деле. Нет, это некто умный, хитрый, ловкий, способный на всякую подлость...
– Ты полагаешь... Неверов?
У Надин загорелись глаза, щеки запылали. И немудрено: быстрее всего на свете человеческая мысль, которая устремляется вдаль и преподносит коварные планы:
– Ах, так ты тоже заметила? Но между ними ничего нет...
– Я не уверена, – возразила Прасковья.
– А я знаю Неверова. Стоит ему переспать, особенно с пустышкой, он тут же теряет интерес. Нет, они пока не были близки, но будут... Он мог помочь ей выкрасть письма, чтоб сделать ее должницей. В таком случае, они еще у него. Впрочем, он не отдаст их ей, даже переспав. Я их добуду.
– Как?
– Стану тобой. Той ночной дивой, которую захочет Орест.
– Ты хочешь поквитаться с ним? – догадалась Прасковья.
– Разумеется, хочу, – улыбнулась Надин, затем поцеловала подругу в щеку. – И с ней, и с ним. Они заслуживают... справедливости.
– Мне спешно сшили такой же наряд, шляпу я приобрела в магазине, где такую же купила Прасковья. Однажды ночью, якобы случайно, Орест встретил меня. Я хорошо его изучила, знала, чем взять, он оказался в моих руках полным дураком.
Надин улыбнулась той улыбкой, которую не назовешь коварной или мстительной, так улыбаются нашалившие, но не чувствующие своей вины дети.
– Вики догадалась, что вы отдали письма Галицкому, – сказала Марго. – Мирон Сергеевич отправил ее в деревню навечно.
– Поделом, – отмахнулась Надин.
– А Шаров? Его ведь тоже убила шпилькой Прасковья. Скажите, ну зачем она выходила на улицу после убийства мужа?
– Вы не поверите и не поймете...
– Отчего же?
– Вы, Маргарита Аристарховна, счастливы в замужестве, не знаете, каково жить и любить негодяя, а потом осмыслить, чего были лишены все годы. Она поняла, что ее добропорядочная жизнь ничего ей не принесла. Ни уважения, ни любви, ни покоя. Впереди старость с человеком, который поучал ее, требовал послушания, был строг с ней, но обманывал. Обманывал с первых дней. Прасковье нужно было забыться, да-да, в объятиях другого мужчины. Но ей не повезло, она встретила человека, к которому потянулась душой и телом. От свиданий с ним она не желала отказываться, а после случая на квартире больше-то других мужчин у нее и не было. Но этот Шаров!.. Когда зачитывали завещание, он присутствовал, и Прасковья его узнала, а он ее нет. А тут еще какая-то девка встретилась, одетая точь-в-точь как она...
– Это девица из дома терпимости, – пояснила Марго.
– Прасковья стала ходить на свидания в другой одежде...
– Погодите! – вынырнул из темноты Юлиан.
– Что вам угодно? – испуганно отступила Прасковья.
– Не бойтесь, – наступал Юлиан, предупредительно выставив ладони перед собой, – я не задержу вас. Мне только сказать... Я знаю вас. Это вы убили господина Долгополова, к которому я привел вас на квартиру.
– Оставьте меня!
Прасковья двинулась дальше, но Шаров схватил ее за руку:
– Стойте, стойте! Я никому не скажу, никому. Однако, сударыня, у меня дельце к вам имеется. Коль соблаговолите выслушать...
– Хорошо, слушаю вас. – Она перестала вырываться, но Шаров не отпускал ее руку. – Что
