– Не догнал? (Олег безнадежно махнул рукой.) Что ж, идем к маме Галдина, поговорим. Чего это она неслась как бешеная?
– Кто? Мать Галдина?
– Гуйва. Врезалась в меня, а потом… Негодяйка. Звони.
Олег позвонил несколько раз, взглянул на Каткова, потирающего затылок, пожал плечами, мол, нет никого. Глеб Аркадьевич скорчил недовольную мину, позвонил сам, будто от этого что-нибудь изменится, после тронул дверную ручку, оглянулся на Олега и сообщил:
– Открыто. Слышишь? Кажется, телевизор работает. Зайдем на огонек? – Вошли. Катков громко крикнул: – Хозяева!
Звуки бешеной стрельбы и быстрой речи, явно не живой, стали ответом. Вместе с тем у двух следователей появилось ощущение пустоты.
– Кто-нибудь! – крикнул Олег. – Отзовитесь!
Никто не отозвался.
– Не нравится мне эта квартира, – нахмурился Катков.
– Нечистой силы здесь все равно нет, Глеб Аркадьевич, – хорохорился Олег, а самому не по себе стало. – Группу вызвать?
– Сейчас посмотрим. Хозяева! – крикнул громче прежнего Катков, продвигаясь к двери комнаты. – Пошли посмотрим. Раз свет везде горит, значит, она дома.
В первой комнате никого, Олег приглушил громкость телевизора, посмотрел на Каткова с недоумением. Тот махнул рукой, мол, за мной иди, и вышел. Предварительно постучавшись, он открыл вторую дверь, замер, изучая спальню, затем переступил порог, дошел до середины. За спиной остановился Олег:
– Это же Зося, Глеб Аркадьевич.
– Вижу, – грубо огрызнулся Катков, словно убил ее Олег. – Вот теперь вызывай экспертов с криминалистами, убойщиков с забойщиками… всех давай. Подложила же ты мне свинью, Зосенька Георгиевна. Ни к чему не прикасайся, – сказал Олегу.
– Знаю, – отозвался тот, доставая мобилу.
Богдан метался среди автомобилей, объезжая их с разных сторон, невзирая на правила дорожного движения. Он удирал от преследователей, понимая: надо оторваться во что бы то ни стало. А как оторвешься, когда едут по центру, где ровные дороги и полно автомобилей? Зная город, Богдан не просто выискивал, куда свернуть, но чтобы при этом не уткнуться в тупик. Дана смотрела назад, то и дело вскрикивая:
– Едут! Едут, заразы! Богдан, миленький, быстрей!
Он сосредоточился только на дороге, изредка поглядывая в зеркало. Темно-то темно, а преследователей видно, в скорости они им не уступали. Спокойствие Богдана просто добивало Дану, можно подумать, у них гонка от нечего делать, ей казалось, плетутся они хуже черепахи. Резкий поворот – она упала на Богдана, он только слегка оттолкнул ее локтем, этого хватило, чтоб Дана врезалась в дверцу со своей стороны. Она стала на колени на сиденье спиной к лобовому стеклу, ухватилась за спинку кресла – так обзор сзади был постоянно перед глазами.
Помчались по безлюдной улице, услышали выстрел. Пуля не попала даже по машине, но Дана втянула голову в плечи, когда же поняла, что еще не убита, панически затарахтела:
– Чтоб их черти сожрали! Они же перестреляют нас, уроды чертовы! Или я от страха умру! Едут! Не отстали! Мамочка моя родная, мне так жить хочется! Откуда они взялись, подонки проклятые? У тебя есть пистолет?
– Не-а, – бросил Богдан, делая очередной маневр с поворотом.
– Жаль. Я бы их… А у тебя бензина хватит?
– Ага.
– Что значит ага? Не будем же мы от них удирать всю ночь? На это никакого бензина не хватит. Они убьют нас, тебя тоже. Богдан, сделай что-нибудь…
– Цыц! – рявкнул он, не отрываясь от дороги.
Ненадолго Дана примолкла. Увидев, как фары вывернули из-за угла и помчались за ними, она принялась бубнить на манер молитвы:
– Чтоб вы сдохли. Чтоб на вас бомба упала. Чтоб вы взорвались. Чтоб от вас мокрого места не осталось… Господи! Сделай чудо, спаси нас.
Увидев Зосю, Балясин сложил ладони у груди:
– Мать честная, красота-то какая. И в такую красоту пулю всадили. А может, не одну. Мда… Костюмов с дырками у нас полно, а платье впервой случилось.
– Она не в платье, – хмуро заметил Катков. – Она в ночной рубашке.
– Кто же такой наряд называет ночной да еще рубашкой? – хмыкнул Балясин. – Это платье, дорогое к тому же. В нем и по городу не грешно пройтись. Пистолет нашли?
– Нету пистолета, – раздраженно сказал Катков.
Он злился на себя – не стоило ее отпускать; на Зосю, которая не раскрыла правды и теперь убита; на Дану, причинившую ему травму и сбежавшую. Катков злился редко, энергию тратить на злость мешала лень, но и добряком его тоже не назовешь. А сейчас злился, вызывая усмешки у коллег, потому что выглядел смешно – эдакий увалень, обидчиво поджавший губы и сопевший, как пылесос.
– Ах, какая женщина, какая женщина… – надевая латексные перчатки, сокрушался Балясин. – Тоща только, я люблю кругленьких.
– Замок смотрели? – поинтересовался Ухин.
– Не вскрыт, – сказал Олег. – Она впустила сама убийцу.
– Пустила и легла на кровать, чтоб ее застрелили? – брюзгливо проворчал Катков. – Странный способ встречать гостей.
– Преступник не сам вошел, – возразил Олег.
– Очень любопытная поза, – заметил Балясин, осматривая труп.
– Да? – заинтересовался Катков, подошел ближе к убитой. – И что тут любопытного?
– Посмотри, Глеб, внимательно. Правая ладонь находится под телом, точнее, под спиной, еще точнее – чуть выше поясницы. Ладонь лежит на постели…
– Как, как она лежит? – не понял Катков, наклонился к Зосе.
– Тыльная сторона обращена кверху, – пояснил Балясин. – И правая нога согнута в колене.
– Что это значит? – нетерпеливо бросил Катков.
– Ты не находишь, что поза несколько неестественна?
– Я ничего не нахожу. Говори, что ты нашел.
– Не нашел, но предполагаю, Глеб. Картина такова: она лежала, когда вошел убийца, увидела его и попыталась вскочить, для чего согнула ногу и оперлась рукой о постель. Вскочить ей не позволила пуля. Отсюда неестественное положение.
– Вошел? – задумчиво произнес Катков. – Не пойму: она лежала в постели, а где убийца был в это время?
– Надо полагать, в квартире, – дал ответ Балясин.
– А чего это она разлеглась в то время, когда у нее кто-то был?
– Может, убийца тоже лег спать, – выдвинул предположение Олег, – немного выждал…
– Где он лег спать, где? – отбрил Катков. – В первой комнате никаких признаков, что здесь был гость.
– Признаки, возможно, найдем, – пообещал Ухин. – Те же отпечатки пальцев, например.
– Глеб Аркадьевич, понятые пришли, – заглянул в спальню милиционер.
Катков перешел в комнату. Чемодан, набитый вещами, включая теплые, говорил сам за себя – Зося собралась в дорогу, короче – дать деру. Там же лежала крупная сумма денег, украшения в холщовом мешочке, договор о продаже предприятия, который Катков незамедлительно принялся читать. В сумочке обнаружили всяческие женские мелочи, но и… пистолет. Аккуратно уложили его в целлофановый пакет.
– Так… – Катков упер руки на бока, огляделся, словно чего-то не заметил и сейчас искал, потом обратился к понятым: – Вы не видели, сегодня кто-нибудь приходил к Зосе Георгиевне?
