я понимаю, на карте только часть болота?
– Заметь, меньшая, только такая глушь, что я отродясь там не бывала.
– Если не считать твоих ночных приключений, то, конечно, нет, – задумчиво заметил Олег. – А я вот готов поверить, что все случилось на самом деле.
– Тебе, конечно, лучше знать, – рассердилась я. – А я говорю, что это мне привиделось. И вообще в Поганкину Марь лучше не соваться.
Чтобы не быть голословной, я рассказала Замятину о странных событиях, которые ежегодно происходили в районе болота. Обо всех погибших, которых находили раздетыми. После разговора с Борисом информации у меня хватало.
– Да-а, – только и произнес Олег, когда я закончила рассказ, – просто аномальная зона какая-то. Братьев Стругацких на вас нет.
Мы достали сигареты и некоторое время молча дымили в открытую форточку.
Неприятный озноб пробрал меня, на этот раз не от страха, а от сквозняка. Я плотнее закуталась в куртку. Рядом с Олегом я ничего не боялась, и спать мне совсем не хотелось, хотя за окном посветлело, а в форточку проникли первые звуки раннего утра: крики петухов, чириканье воробьев и глухое мычание коров, будивших хозяек на дойку.
Олег сосредоточенно смотрел в окно. По его лицу я никак не могла понять, какие мысли бродят в его голове. Наконец, он повернулся ко мне и спросил:
– Что там с пожаром? Удалось узнать, отчего загорелось?
– Куда там, – махнула я рукой. – Это ж не кино, где улики повсюду валяются.
– Думаешь, подожгли?
– Не сомневаюсь. Почти неделю дожди шли, дерево намокло, а вспыхнуло, как факел. Баня и сарай тоже дотла. Повезло, что Воронок у Шихана в конюшне остался, а то бы не спасли…
– Маша, ты меня прости, – Замятин пристально посмотрел на меня, – но, кажется, ты не слишком расстроилась, что дом сгорел!
– Не слишком? – опешила я. – Да что ты знаешь обо мне?
– Я же сказал: «Прости!» – Замятин отвел взгляд.
Но я вскочила на ноги и, развернув его к себе лицом, встряхнула за плечи.
– А ты договаривай! Значит, я сама дом подожгла? Ночью сбегала? А потом лапшу тебе на уши вешала, страсти-мордасти изображала? Или, может, наняла кого? Но для чего? Чтобы ютиться в этой конуре?
– Маша, уймись!
Замятин попробовал освободиться, но напрасно. Тогда он перехватил мои запястья и сильно их сжал. Я вскрикнула от боли и отступила.
– Тихо!
Замятин силком усадил меня на стул и присел напротив. Не отводя взгляда, он продолжал удерживать меня за руки.
– Успокойся, я совсем так не думаю, – сказал он, когда я наконец справилась с дыханием. – Но спросить обязан.
– Кем обязан? Батраковым, что ли? Учти, он всего лишь сотрудник МЧС, а хозяйка здесь я! Я отвечаю за этот участок, и все шишки на меня летят в случае чего.
– Конечно, хозяйка! – улыбнулся Замятин.
Он поднялся на ноги. Я встала следом. Олег вдруг крепко обнял меня.
– Хозяйка тайги! Тебе это нравится? – прошептал он.
– Что? – тоже шепотом спросила я и обняла Олега за шею.
Он поцеловал меня, и я поняла: вся моя злость от того, что он слишком тянул с этим поцелуем. Олег прижался ко мне щекой и что-то пробормотал. Он так и не успел побриться. Я укололась, но не отстранилась. Меня сводил с ума его запах. Так пахнет от сильных мужчин: солнцем, крепким табаком и еще чем-то неуловимым, чему нет определения. Когда он потянул с моих плеч куртку, я теснее прижалась к нему, забыв о том, что уже утро и в любую минуту кому-нибудь вздумается постучать в дверь или в окно.
Олег гладил меня по спине, что-то шептал, нежно и взволнованно. Мне нравилось его волнение. Нравилось, что он рядом – не герой моих снов, не экранный супермен, а настоящий, живой, всамделишный мужчина, который хочет меня, который ласкает меня, и от этих ласк у меня подгибаются коленки, пересыхают губы, и от невыносимой нежности щемит сердце. Боже, только теперь я поняла, что нежность способна вызывать слезы. Они копились в горле, грозили вырваться наружу. Но тут Олег поцеловал меня снова – сильно и страстно, так, что я вовсе обмякла в его руках. Он не спешил. Только потом я поняла, что поступи он иначе, пойди в атаку стремительно, сломи меня натиском – ничего бы у нас не получилось. В худшем случае я бы отвесила ему затрещину, в лучшем – лежала бы как полено, мучительно прислушиваясь к шорохам извне и ненавидя себя за слабость.
Олег понял, что мне сейчас нужно. Он не стал торопиться, дал мне время привыкнуть, справиться со всем, что кипело, бурлило и полыхало во мне, позволил окунуться с головой в его нежность… В комнате все еще хозяйничал сумрак, но я видела его глаза и немой вопрос в них… Зачем вопросы, если я не знаю на них ответов? Не знаю и не хочу знать…
Мои руки сомкнулись на его спине, и я впилась ногтями в куртку. Не было такой силы на свете, которая оторвала бы меня в этот миг от Олега. Вероятно, он испытывал то же самое, потому что, подхватив меня на руки, опустил на диван и склонился низко-низко, так, что я разглядела морщинки в уголках его глаз. Потом мягкие губы едва коснулись моих губ, и следом ещё раз – уже настойчивей…
Не знаю, как у него получилось, но через минуту от всего, что было на нас, остался только его серебряный крестик – один на двоих, – и я поняла, что отступать некуда. Его теплые, слегка подрагивающие пальцы скользнули по моей щеке, тронули губы, шею, плечо, осторожно коснулись груди… Целовал Олег так нежно, так заразительно, что страхи вмиг улетучились. Зачем отталкивать, зачем сопротивляться счастью, которое само идет в руки? И я сдалась: ведь счастью нельзя отказывать…
Глава 15
Удивительно, как мы уместились на казенном диване, но вдвойне странно, что он не развалился на части, хотя пружинам досталось изрядно. Когда это безумство кончилось, мы тут же уснули. По сути, оба не спали всю ночь, и сон сморил нас мгновенно, словно только и ждал этого.
Я проснулась первой. За окном уже совсем рассвело. Олег спал, устроившись головой на жестком диванном валике. Он обнимал меня за плечи, словно боялся, что я сбегу, но, поверьте, мне совсем этого не хотелось. Я взглянула на часы, висевшие напротив. Седьмой час. Пора вставать. Олег сладко посапывал у меня под боком, и я подумала, что так может быть всегда: рассвет за окном, дыхание любимого мужчины рядом, мягкая усталость тела от недавней любви. Интересно, что он скажет, когда проснется? А вдруг начнет прятать глаза, смущаться, сбивчиво бормотать оправдания… Дескать, бес попутал, и что он себе никогда не простит… Ведь я ничего о нем не знаю, кроме того, что он когда-то служил вместе с Севой, что он ловок, силен, напорист… А еще может слушать и сострадать… Сомнительно, что он любил меня только из сострадания… И все-таки… Как он жил до встречи со мной? Жизнь пока не давала мне поводов верить ласковым словам и крепким объятиям. Может, все, что случилось, всего лишь красивая обманка, огонек свечи, на котором я, как мотылек, снова опалю крылья?
Я вздохнула и осторожно коснулась пальцами его груди.
За окном прогрохотал пустой самосвал. Звякнули стекла и графин на столе. Я представила, что это наш новый и красивый дом содрогнулся от раскатов грома. В книгах частенько пишут о том, как главная героиня и ее любимый сидят возле камина, любуются сполохами огня, пьют восхитительное вино и любят друг друга прямо на ковре. Мои подружки по общежитию обожали любовные романы, в которых все происходило так или слегка иначе, но неизменно романтично и потрясающе красиво. И все же реальность внесла свои поправки в мечты: я вообразила, что мы всю ночь гонялись за опасным преступником, попали под ливень и теперь вот лежим у огня…
Я привстала и осторожно, чтобы не разбудить Олега, потянулась к графину с водой.
В этот момент в дверь постучали.
Я птичкой перемахнула через Замятина, а он даже не проснулся и продолжал спать, пока я в спешке натягивала на себя спортивный костюм и приглаживала взъерошенные волосы…
