– Не изменился, значит.
– А он и раньше таким был? Как интересно...
– Пойду я, пожалуй, в магазин схожу, – ни с того ни с сего брякнула Галина и спешно засобиралась.
– Зачем? У нас же все есть, – удивилась Алина. – Ты лучше мне про Федю-Фердинанда расскажи.
– Надо хлеба купить.
– Какой, на фиг, хлеб, маман? Давай про Брагинского рассказывай. В кои-то веки о звезде из первых рук узнаю.
– Нечего мне рассказывать, – буркнула Галина, перемещаясь в прихожую.
Алина следовала за матерью по пятам. Она почуяла какую-то фальшь в ее поведении, поэтому решила не отставать, пока любопытство не будет удовлетворено.
– Это ты думаешь, что нечего, а я послушать хочу. Или тут какая-то страшная тайна? А, мамуля?
– Какая еще тайна? Чего ты мелешь? – вспылила Галина. – Иди лучше Карнеги читай, а то дура дурой растешь! – ругнулась родительница напоследок и, нахлобучив шапку, выскользнула за дверь.
Она ринулась вниз по лестнице. В ушах у нее стучало так громко, что казалось, будто сейчас лопнут барабанные перепонки. Почему-то ее подташнивало. И хотелось плакать. И бежать далеко, далеко...
Галина всхлипнула и прижала руку ко рту. «Что же делать, господи?» – мысленно обратилась она к богу, в которого не верила. Действительно, как ей поступить? Сказать дочери, что недосягаемый экранный герой – не кто иной, как ее биологический отец, или утаить? Но Алина так мечтала о встрече с отцом! Всегда мечтала, с детства и по сей день...
Принять окончательное решение женщина не успела – на площадке первого этажа ей стало совсем плохо. Галина сползла на пол и из последних сил крикнула: «Вызовите кто-нибудь «Скорую»!» К счастью, ее возглас был услышан соседкой, и спустя пятнадцать минут Алинину маму увезли в больницу с подозрением на инфаркт.
7
Алина вышла из здания спортшколы и торопливо зашагала к остановке. Она слышала, что ее окликнул один из поклонников, но не остановилась, потому что была не в настроении для болтовни ни о чем. К тому же и времени нет! Сегодня еще к матери в больницу нужно заскочить, да не с пустыми руками, с бульончиком, а его еще сварить необходимо...
– Девушка! – услышала Алина очередной оклик, и на этот раз голос оказался незнакомым. – Девушка, можно вас на минутку?
Алина развернулась и хмуро воззрилась на парня, торопливо шагавшего в ее сторону. Он был очень высок, больше метра девяноста, излишне худощав, но сложен пропорционально. Лица Алина сначала не рассмотрела, так как прическа у него была как у лидера модной «Нирваны» Курта Кобейна, такая же небрежная, с длинной челкой, только волосы не казались грязными, а когда парень подошел вплотную к Алине и тряхнул головой, чтоб убрать пряди с глаз, стало ясно, что он очень красив. Как рекламный ковбой. Волевое лицо с четкими чертами и мужественным щетинистым подбородком. Сходство с Мальборо-мэном усиливал густой загар, а вот что отличало, так это глаза. У рекламных ковбоев они обычно пронзительно голубые, у парня же ореховые, теплые и обвалакивающе-ласковые.
– Привет, – поздоровался с Алиной незнакомец. – Можно задать один вопрос?
– Только один, а то я спешу...
– Мне девушку одну найти нужно. Не подскажешь, где?
– Какую именно девушку?
– Алину Азарову.
– Зачем она тебе?
– Я журналист. Веду спортивную рубрику в газете. Хотел интервью взять.
– Она не дает интервью.
– А ты откуда знаешь? – спросил он, и его густые брови взметнулись вверх.
– Алина Азарова – это я.
– Ты? – несказанно удивился он. – А мне тебя иначе описывали...
– Кто?
– Неважно... – Парень окинул взглядом Алину с головы до ног и с улыбкой сказал: – А ты симпатичная.
– Ты тоже ничего, – хмыкнула она.
– Меня Максом зовут. Сокращенно от Максимилиан. Ништяк имечко, да?
– А что, хорошее... Не как у всех.
– Это точно! – Макс весело подмигнул Алине. – Ну что, красавица, мне интервью дашь?
– Я же сказала.
– Да ладно тебе! Всего-то ответь на пару-тройку вопросов.
– Мне некогда.
– На свидание торопишься?
– Нет, к маме в больницу.
Парень сразу стал серьезным:
– Извини.
– Да ничего.
– А давай я тебя довезу и по дороге поговорим.
– А ты на чем? – Макс представлялся Алине сидящим на классном мотоцикле.
– На машине. Если, конечно, ту рухлядь, на которой я езжу, можно так назвать. – И молодой человек указал на припаркованный рядом «Москвич» ужасающего оранжевого цвета.
– Да, тачка у тебя, конечно...
– Не тачка красит человека, а он ее, – философски заметил Макс. – Так что, поехали?
– Черт с тобой, поехали. Только меня домой сначала отвези, мне нужно бульон сварить.
– Не надо ничего варить. Я тебя снабжу бульоном по дороге.
– Не поняла?
– У меня мать поваром в ресторане работает, сегодня как раз ее смена. Забегу, попрошу налить в баночку. Идет?
Алина весело кивнула.
Бульон мама Макса готовила отменно. Галина, попробовав его, не смогла сдержать восхищенного возгласа:
– Вкуснятина какая! Кто варил?
– Я, – соврала Алина.
– Да не болтай уж, – хмыкнула мать. – Ты у меня в кулинарном деле бездарь. Снежану, что ли, попросила?
– Нет. И почему сразу Снежану? Свет, что ли, на ней клином сошелся?
– Как она, кстати?
– Нормально. А вот ты как?
– И я нормально.
– Когда выпишут?
– Нескоро, дочка. Три недели положено держать таких больных, а я только пять дней тут.
– Ой, мать, пропаду я без тебя!
– Пропасть не пропадешь, но гастрит заработаешь. Бульончик наверняка сама не ешь, а питаешься всякой сухомяткой.
– Да нет, не волнуйся, я каши ем.
– С каких пор ты научилась их варить?
– А мне Эдик привез такую овсянку, которую только горячей водой заливать и через пять минут можно есть. Только, сама знаешь, не люблю я кашу. Мне б капустки твоей тушеной, кабачков... Да и скучно мне, мутер, без тебя! – Алина, с раннего детства презирающая «телячьи нежности», неуклюже обняла маму и чмокнула в щеку. – Выздоравливай скорее, ладно?
– Я постараюсь, – бодро улыбнулась Галина.
