Арвид поднялась и поспешила следом за Эльф, уже входившей в дом. Вперед выступила Элис со своим маленьким воспитанником на руках. Эльф почувствовала, как по щекам льются слезы. И хотя на головке малыша курчавились красно-золотистые волосы, Симон де Гланвиль глянул на нее отцовскими зеленовато- карими глазами. Эльф осыпала дитя страстными поцелуями, пока тот не стал нетерпеливо извиваться, протягивая руки Элис. Эльф рассмеялась.
– О, Симон, – прошептала она сыну. – Прости свою нерадивую мать. Я так тосковала по тебе, крошка моя. Надеюсь только, что ты не запомнишь нашу разлуку и снова привыкнешь к своей маме!
Поцеловав мягкую макушку, она передала мальчика Элис и поблагодарила молодую няньку, так преданно заботившуюся о Симоне.
– Мэрис все это время кормила его грудью, – прошептала Элис, краснея от похвалы.
– Какое счастье! Ведь у меня больше нет молока! – обрадовалась Эльф.
– Добро пожаловать домой, госпожа!
– Седрик! – Эльф, улыбаясь, протянула руки эконому. Он взял их, на секунду прижал к груди и отступил, давая место Джону и Фулку. Лица у обоих счастливо сияли.
– Спасибо за то, что управляли Эшлином в мое отсутствие, – промолвила она. – Фулк, должна сказать, что Сим вел себя очень храбро, особенно перед лицом опасности. Ты можешь гордиться своим родственником, и обещаю в следующий раз слушаться твоих советов.
Глаза Фулка предательски повлажнели.
– Спасибо, госпожа, – сказал он, радуясь тому, что она не винит его в своем похищении.
– Я хочу искупаться после ужина, – объявила Эльф, как только все уселись за высоким столом.
Слуги принялись разносить блюда, и Эльф с аппетитом принялась за еду, особенно за мясо и зелень, несравнимые с теми, что подавались в Гвинфре. Повар даже приготовил сладкий пудинг из разваренной пшеницы, молока, сахара, корицы, сушеных яблок и изюма. Эльф только что не вылизала деревянную чашку и со вздохом допила вино.
– Похоже, – заметил муж, – кухня валлийца оставляла желать лучшего. Хочешь мою порцию?
Элинор, не отвечая, проворно поменяла местами чашки и с лукавой улыбкой проглотила оставшееся лакомство.
– Как я соскучилась по сладкому, – со вздохом призналась она.
– Я тоже, – поддакнул он, хитро блестя глазами, и Элинор весело хихикнула. Какой чудесный звук! – Иди купайся, малышка, – прошептал он.
– Только вместе с тобой, Ранульф, дорогой мой господин, – пригласила она, нежно глядя на мужа. – Мы были в дороге несколько долгих дней и ночей. Нам обоим не помешает омовение в теплой воде.
Поднявшись из-за стола, она направилась к двери, ведущей в хозяйские покои, но у самого порога обернулась, бросила на него манящий взгляд… и исчезла.
Ощущение, столь часто преследующее его в эти дни, вернулось с новой силой, почти сотрясав его огромное тело. Мужская плоть восстала и напряглась в предвкушении грядущей ночи. Ранульф медленно осушил чашу, напрасно пытаясь взять себя в руки. Он столько месяцев ждал этой ночи! И не испортит ее ненужной поспешностью.
Из покоев выбежали смеющиеся Вилла и Арвид. Когда-то они были друзьями, и теперь, когда Эльф взяла валлийку под свое крыло, не видели нужды дуться друг на друга.
– Леди просит вас присоединиться к ней, господин, – шепнула Вилла.
– И приказала нам не возвращаться до утра, – добавила Арвид.
Ранульф заговорщически усмехнулся, чем вызвал очередной взрыв хохота, пересек зал и затворил за собой дверь покоев. И потрясение замер. Эльф стояла перед ним обнаженная, какой создал ее Господь. Ранульф на мгновение прикрыл глаза, охваченный нестерпимым голодом.
– Господин, – выдохнула она, – позволь помочь тебе раздеться, пока не остыла вода. Я приказала ее немного надушить цветочным маслом.
Она подвела его к табурету и легонько подтолкнула.
– Садись, я сниму с тебя сапоги.
Ранульф мгновенно подчинился, не зная, то ли радоваться, то ли поражаться дерзости жены. Что случилось с его невинной Элинор? Неужели Мэрин Ап-Оуэн…
Но Ранульф немедленно отогнал грязные подозрения. Он ни на мгновение не сомневался в верности Элинор. Надругайся над ней валлиец, и Эльф бы просто покончила с собой или призналась во всем мужу и умоляла о прощении. Почему он вдруг так взволнован восхитительной нескромностью жены? Разве она не старается доставить ему удовольствие?
Она наклонилась, чтобы стащить сапоги, и его голодный взгляд скользнул по маленькой округлой попке.
За сапогами последовали шоссы.
– Пожалуйста, поднимись, господин, – велела Эльф и, стянув шоссы до щиколоток, внезапно запустила руку под его тунику и стала ласкать обнаженную плоть, гладить и мять твердые ягодицы. – Подними правую ногу, – наставляла она. – Теперь левую.
Опустившись на корточки, Эльф скатала шоссы, положила на соседний табурет и дразняще улыбнулась мужу. Не успел тот оглянуться, как она принялась стягивать с него верхнюю тунику и две нижние. Теперь на Ранульфе осталась лишь полотняная камиза. Его истомившееся копье натягивало мягкую ткань.
Медленно, вызывающе проведя языком по губам. Эльф расшнуровала вырез и спустила камизу с плеч, так что она с тихим шорохом скользнула на пол.
