он извлек выгоду из своей неувядающей любви к музыке, поработав диск-жокеем в модном клубе «Трэкс». Когда Рудольф открыл «Данстерию», Кейминс стал там единственным диск-жокеем, и вскоре его зажигательный стиль завоевал ему славу короля диск-жокеев Новой волны. Но больше всего на свете Кейминсу хотелось заняться звукозаписью. «На всех вечерах я был тем, кто ставит записи, – говорит он. – Но попав как-то в студию, я принял решение стать продюсером». Написав песню «Фотография», он заключил договор на производство альбома для вокалистки из «Кэпитол Рекордз» Деклорес Холл. За этим последовала работа над альбомом Дэвида Бирна из группы «Токинг Хедз». Именно в один из тех решающих дней Мадонна бочком протиснулась в операторскую кабину Кейминса в «Данстерии». Она не скрывала свои намерений. «Я видел, как она танцует, – говорит Кейминс, – очень эффектное зрелище, но видел я ее только из далека. Когда она подошла и представилась, на меня произвела сильное впечатление ее врожденная сексуальность. Она красива, но красота для нее – чувство стиля, индивидуальность. Она излучает магнетизм». Белл и изумлением наблюдала, как ее подруга проводит в жизни план завоевания Кейминса. Ее тактика оставалась неизменной. «Она соблазняет людей, – говорит Белл, – твердит им, какие они восхитительные, льстит им, кокетничает, а потом высасывает из них все, что ей нужно». Скоро Кейминс и Мадонна стали любовниками, причем одной из самых заметных пар в клубе. «Она всегда обладала сексуальной агрессивностью, и это было не просто стремлением поддерживать образ, – говорит Кейминс. – Своей сексуальностью она пользовалась в выступлениях, но вне сцены вела себя так же». Из своих намерений она секрета не делала. «Она всегда отличалась прямолинейностью и четко давала понять, что хочет стать звездой. Но была в ней и какая-то невинность. Невинность, – грустно добавляет он, – которая быстро улетучилась». Через несколько дней совместной жизни Мадонна не постеснялась подсунуть Кейминсу свою демонстрационную запись. Он не просто прослушал ее – он прокрутил ее в «Данстерии». Толпа пришла в восторг от кустарной записи, и Кейминс убедился, что у Мадонны все задатки звезды.
Кейминсу уже доводилось подыскивать исполнителей для репертуально – исполнительского отдела фирмы «Айленд Рекордз», которой он незадолго до того устроил контракт с английской группой «Ю-Ту», чьи пластинки в середине 1980-х годов расходились самыми большими тиражами из всех выпускавшихся этой фирмой. Кассету Мадонны он отнес Крису Блэкуэллу, исполнительному директору «Айленд», который сразу же ее завернул. Блэкуэлл уже не первый раз отфутболивал предложения Кейминса. Двумя годами раньше он отказался подписать договор с необычной группой «Калчер Клаб», ведущий вокалист которой Бой Джордж, судя по всему, произвел на него не слишком сильное впечатление. Тогда Кейминс предпринял следующий шаг, доставил кассету в «Уорнер Бразерс», где только что закончил работу над новым альбомом Дэвида Брина. Он подружился с подающим надежды художником и ответственным за репертуар в «Уорнер Сир» Майклом Розенблаттом. Пока большинство фирм грамзаписи, отпихивая друг от друга, гонялись за каким-нибудь очередным рыкающим панк-рокером, затянутым в кожу, Розенблатт культивировал такие танцевальные команды, как «Б-52» или английский дуэт «Уэм». 'Кейминс позвонил Розенблату и пригласил зайти в «Данстерию» познакомиться с молодой певицей, от которой, как пообещал Кейминс, Майкл «обалдеет». Через несколько дней Розенблатт на правах хозяина повел приехавших из Англии «Уэм» в «Данстерию»; ведущий вокалист группы Джордж Майкл заметил симпатичную молодую женщину (светлые волосы которой уже начали темнеть у корней) в стильной кепочке и бросающихся в глаза непарных чулках. Независимой походкой она направлялась к будке диск-жокея. Она непрерывно жевала резинку, с мочки левого уха у нее свисало распятие. Еще до того, как Кейминс их познакомил, Розенблатт понял, что эта женщина «невообразимого вида» и есть Мадонна. Он назвался, представил обалдевшего Джорджа Майкла, а затем пригласил ее зайти к нему в контору с демонстрационной кассетой.
Через несколько дней Кейминс отвел Мадонну в офис Розенблатта в конторе «Уорнер», располагавшейся в Рокфейлеровском Центре. Он поставил на стол магнитофон «Сони» и включил его. Первой песней была «Каждый». Они сидели, ожидая решения, а Розенблатт тем временем прослушал еще четыре песни, перемотал пленку и прослушал еще раз. «Пленка была хорошая, – вспоминает он, однако ничего выдающегося. Но здесь же, у меня в кабинете, сидела девушка, от которой определенно исходили „то самое“. Как там его не называй, в ней „этого самого“ было больше, чем в других женщинах, которых я знал. Я понял, что здесь сидит звезда». Прослушав пленку, Розенблатт помолчал и обратился к Мадонне.
– Итак, чем хотите заниматься?
– Хочу записываться, – заявила она.
– О'кей, – ответил он, протягивая руку. – Давайте попробуем!
Розенблатт, Кейминс и Мадонна набросали пункты контракта на стандартном желтом бланке. По условиям договора Мадонна получала аванс в 5000 долларов, а за каждую написанную песню – гонорар и плату за публикацию в размере 1000 долларов. Теперь единственным препятствием Мадонны на пути к карьере оставался президент «Уорнер Сир» Сеймур Стейн, который утверждал все контракты фирмы. Не прошло и часа после ухода Мадонны и Кейминса, как Розенблатт доставил пленку неунывающему Стейну, оправлявшемуся в больнице «Ленокс-Хилл» после операции на сердце. Стейн так разволновался, прослушав запись, что потребовал доставить Мадонну прямо к нему. На следующий день Мадонна, Кейминс и Розенблатт пришли в палату к могущественному президенту «Сир Рекордз», который, как вспоминает Мадонна, приветствовал их «в трусах и с иглой от капельницы в вене руки!»
Впервые после недолгой работы с Патриком Эрнандесом в Париже Мадонна позволила себе не рыться в мусорных баках в поисках пропитания. Половину аванса она сразу же потратила на синтезатор «Роланд». В потенциальных возможностях своей находки Стейн и Розенблатт, видимо, были уверены, но не настолько, чтобы пойти ва-банк и выпустить сразу альбом. Розенблатт разработал план продвижения Мадонны за счет выпуска танцевальных синглов. Первый сингл – больше всего понравившаяся Стейну песня «Невыгодная сделка» с демонстрационной кассеты, на обратной стороне «Каждый», на которого с самого начала не возлагали надежд. Теперь предстоял выбор продюсера для работы над первой пластинкой Мадонны, и та решила, что пришло время вознаградить за верность Стива Брэя. «Она мне сказала, – вспоминает Кейминс, – что хочет, чтобы этим занялся Брэй. Я послал ее к черту и сказал, что для меня это точно такой же шанс, как и для нее». Кейминс и Мадонна пришли к компромиссному решению: они предложили Брэю сделать аранжировку для сингла. Стив ответил ультиматумом, сформулированном в недвусмысленных выражениях:! А пошла ты… – сказал он Мадонне. – Я или делаю запись, или не делаю ничего'. Не имевшая выбора Мадонна пошла на встречу пожеланиям Кейминса. Брэй, которого, естественно, расстроило то, что он счел еще одним предательством Мадонны, не разговаривал с ней почти два года.
Результатом их двухнедельной работы стал сингл, который, по их убеждению, должен был в мгновение ока вознести ее в число лучших сорока исполнителей. Но, прослушав то, что она считала стопроцентным хитом, Розенблатт приуныл. «Невыгодная сделка» такой и оказалась. Времени на перезапись не было, они взяли и поместили разухабистую «Каждый» и на оборот сингла. неординарное решение Розенблатта окупилось сторицей. В считанные недели «Каждый» взмыла в верхние строчки таблиц популярности танцевальной музыки. Не будучи еще готовыми к выпуску альбома, Розенблатт и Стейн, тем не менее, накачали отдел рекламы «Уорнер» дать Мадонне такую рекламу, которая редко выпадает только что появившимся на публике артистам. «Поначалу мы удивились, – вспоминает бывший работник рекламного отдела. – На рекламу Мадонны было потрачено больше, чем мы расходовали на некоторых наших звезд с именем, а ведь у нее выходил всего лишь сингл, даже не альбом. Но потом мы увидели Мадонну и перестали удивляться. Начальство питало к ней слабость и было исполнено решимости ее осчастливить». Хотя Розенблатт и не имел романа с Мадонной, кое-кто из приближенных тогда к ним людей утверждает, что он был в нее влюблен. Настолько, что когда Розенблатт женился не соседке Мадонны Дженис Гэллоуэй, шутили, что на самом деле он женился на Мадонне по доверенности. «Если бы Майкл хотел жениться на
