— Прелестно, Мило! — зааплодировала я. — У тебя талант, не устаю повторять! И нрав, как у прирожденного шута — язвительный, и глаза — зоркие, все подмечают! Ах, как же чудесно, что у меня есть такой ученик!
Авантюрин выглядел ужасно смущенным. Румянец, не сходивший с его щек большую часть вечера, теперь пунцовел, подобно цветущей розе.
— Благодарю, госпожа. Но слова песни принадлежат вам, я только исполнитель…
Я сложила бровки домиком и с восхищенным придыханием в голосе простонала, краем глаза наблюдая за улыбающимся художником:
— Ах, он еще и скромен! Ну не чудо ли, Тарло?
Мечтатель откинулся в кресле, с хитринкой поглядывая то на меня, то на моего ученика.
— Если вы так любите своего Мило, почему не выйдете за него замуж?
Авантюрин глупо хлопнул ресницами и выронил чашку из рук. Хрупкая фарфоровая вещица стукнулась о край очага и разлетелась на тысячу бело-золотых осколков, мерцающих в свете оранжевых языков огня, словно драгоценные камни.
— За меня? — негромко произнес он с престранным выражением лица.
Смех, клокотавший у меня в груди, вырвался наружу безудержным потоком. Обливаясь чаем, я все ниже сползала в кресле, не в силах перестать. Вид хохочущего напротив художника никак не добавлял мне спокойствия. Только когда чашка все-таки вывернулась у меня из пальцев и окатила живот кипятком, я сумела взять себя в руки.
— Ох, Тарло, из-за вас мы с Мило весь сервиз переколотим. А это, между прочим, северная работа, уникальная. За всю жизнь не расплатитесь!
— Ни за что не поверю, что вы опуститесь до взыскивания подобных долгов, дорогая Лале, — в тон мне ответствовал Мечтатель, потирая лицо в попытке согнать улыбку. — Это совершенно не пристало благородной даме.
Я кокетливо приложила пальчик к щеке:
— Вы не представляете, Тарло, на сколь неблагородные поступки я способна. Так что долг мы вместе с Мило взыщем… Скажем, в виде картины. Совместный портрет Опал и Авантюрина, не правда ли, интересная затея?
— Поживем — увидим, — усмехнулся художник. — Вдохновение — материя капризная…
— Ваша правда…
С мелодичным звоном опрокинулся большой конус часов, начиная отсчет нового дня. Темно-синий песок тоненькой ниточкой потек вниз, образуя правильную горку. Конечно, любой ребенок знает, что на самом деле песчинки белые, а цвет им, в зависимости от дня или ночи, придает подкрашенное стекло, но все равно наблюдение за сменой часов завораживает рассудок. Кажется, что внутри прозрачной колбы спрятано само время, живое, непостоянное. Протяни руку — и коснешься вечности, что находится в вечном, незаметном, неумолимом движении.
История, которую я рассказывала сейчас, видится мне так, словно случилась вчера, а между тем уже прошло почти двадцать лет. Умер ледяной король Шелло, умер пьяница-волшебник из башни — вывалился после очередного застолья из верхнего окна, повзрослела и ожесточилась нежная принцесса Тирле, превратившись в коварную, чуть грубоватую властительницу. Мило, мой хрупкий мальчик Мило вытянулся, похорошел, отпустил длинные волосы в насмешку над теми, кто когда-то брил его налысо, научился колдовать и скрывать свою силу.
А я… я осталась прежней. Только все реже ношу разноцветные плащи, отдавая предпочтение оттенкам пепла и сажи.
— Госпожа… не пора ли идти спать?
Я словно очнулась.
— А куда подевался Тарло, эта язва? — вырвалось у меня удивленное.
Мило сидел на корточках перед очагом, сгребая в совок хрупкие осколки. Голос его был ровным, словно море в штиль.
— Вы впали в задумчивость, госпожа, и не заметили, как Тарло Мечтатель попрощался и ушел.
— Давно это было?
— Да с час назад, госпожа.
— Лале, глупыш. Мы одни, никто не слышит.
Шурх, шурх — царапала метелка мозаику на полу, дзинь, дзинь — пели осколки, а пламя в очаге успокоительно гудело.
— Скажите… Лале… а вы… не могли бы… всерьез подумать…
— Что? — я вскинула голову.
Мило смотрел на меня так, будто боролся с собой. Глаза сверкнули азартом, губы шевельнулись… А потом вдруг лицо его сделалось совершенно невыразительным.
— Да говори уже, Мило, — улыбнулась я.
— Вы правда спасли меня только потому, что вам было скучно? — тихо произнес Мило. А мне почему-то показалось, что хотел он спросить совсем не это.
Сыпался вниз песок. Постоянно, непрерывно, с каждой песчинкой приближая дату чьей-то смерти.
Но не моей. Я никогда не умру. Я пережила четырех королей, и лишь первый из них, Лило-из-Грёз, был моим другом. Он все понимал, тот усталый, рано состарившийся, потерявший почти всех близких владыка.
Лило и Лале. Одиночки. Смешно, право слово…
Он давно ушел по небесным тропам. Человеческий век короток…
Авантюрин не такой. Он волшебник. Не пятьдесят зим, и не сотню — гораздо дольше он останется со мной.
— А кто сказал, Мило, что я спасала только тебя? — голос мой прозвучал непривычно хрипло.
— Госпожа? — растерянно обернулся он.
Тихо перетекали песчинки. Сколько бы их ни было — все равно слишком мало.
— Пообещай, что не бросишь меня. Никогда, Мило. Иначе я сама убью тебя.
— Я не оставлю вас, Лале. Не надо бояться.
Сыпался песок. Пожалуй, это было даже красиво…
Глава пятая, в которой Ее величество устраивает чудесный бал, а Лале встречает ужасного Незнакомца
Кирим-Шайю, Незнакомец на Перекрестке
У Мило совершенно необычайное чувство стиля. Для моего мальчика испортить цельный образ, создаваемый нарядом, практически невозможно. Только ему удается сочетать цвета и фасоны так, что это
