На этот раз мне даже не пришлось следить за мошенником, чтобы уловить момент, когда бусина исчезла из-под стаканчика. А толпа вокруг продолжала так же азартно наблюдать ловкими движениями мерзавца. Неужели люди не слышат, что шуршат теперь края стаканов совсем по-другому? Эх, велика человеческая наивность, воистину беспредельна глупость, а вера в собственную исключительность — всех больше…
— Ну, деточка? — остановил стаканчики мужичонка. — Где бусина?
Я задумчиво склонила голову.
— О, право, господа, я теряюсь, — мой голос вернулся к более привычному, низкому звучанию. Улыбка превратилась в саркастическую усмешку. Мошенники застыли, ошарашенные внезапными переменами. Куда делась милая провинциальная дворяночка? Ее место заняла матерая аферистка с хитрым взглядом и нахальными манерами. — Может, здесь? — я щелкнула ногтем по краешку, и стаканчик с глухим стуком покатился по столу. — Или здесь? Опять нет? А может, тут? — прохиндеи не успели опомниться, а я уже споро перевернула все стаканы. — Господа, везде пусто. И это вы называете честной игрой?
Толпа, сгрудившаяся рядом со столом, сначала тихо, а потом все яростней и злее загалдела:
— Обманщики!
— То-то Сэппу не смог стаканчик отгадать! А у нашего пастушка глаз — алмаз!
— …это так они обчистили мельника старого? А он с нас теперь втридорога за муку дерет!
— Молодец, девка, так их!
Главарь побагровел. Лысина его покрылась испариной.
— Погодите, погодите! Вы не так все поняли! Видать, бусина… э-э… укатилась, да!
— Разве? — язвительно протянула я и быстро, как молния перегнулась через столешницу и запустила ловкие пальцы в карман негодяя. — Уж не об этой ли бусине речь идет? А, люди добрые?
Рыжий парень, сидевший ближе всех, прищурился и заголосил:
— Она, она! И трещинка приметная, и пятнышко! И раскраска такая же! У-у, поганцы! Так и мою корову выманили!
— Колотить их надобно! — заорал кто-то. — Пущай добро возвращают!
— Ай, мужики, не серчайте! — взвизгнул лысый. — Все вернем, до медяшки! Пожалейте только! — «мужички», поигрывая кто палкой, кто ножичком, а кто и вовсе табуретку из руки в руку перекладывая, не сговариваясь, шагнули вперед. Лысый отшатнулся и вдруг ощерился зло, как крыса драная: — Это все рыжая девка виновата! Как бы не ее золото, ничего б не было! Ворон попутал, зуб даю!
Но разгневанную толпу было уже не угомонить. Полетели кружки в мошенников, и пошло-поехало! Ор, гам, визг, дубинками машут, сапожищами пинают… На мгновение мне стало страшно — а вдруг и меня кто саданет лавкой по затылку от полноты чувств. Но словно бы ниоткуда появились сильные руки и выдернули меня из мешанины человеческих тел и, закинув за спину, как кулек с репкой, потащили на улицу.
— Ну и переполох вы устроили, госпожа, — укоризненно покачал головою Мило, составив меня на землю. Пока мы ужинали да развлекались… ну, положим, развлекалась одна я… словом, уже стемнело. Воздух посвежел. На небе, ясном и высоком, засверкали хрустальной крошкой звезды. Замерли черными силуэтами вдоль дороги деревья. Окна деревенских домов мягко сияли теплым огнем.
Ах, какая красота… Нет, не зря дворец я покинула!
— Замечательно повеселились, разве не так, Мило? — пожала я плечами.
Ученик усмехнулся.
— И не жалко вам трех золотых?
Я сощурилась.
— За возможность наказать проходимцев? Нет, не жалко, Мило. Да и чего жалеть, — я сунула руку в кармашек и протянула Авантюрину ровно три монетки. — Свое добро я так просто не оставлю…
Мило восхищенно присвистнул, позабыв о намерении читать мне мораль.
— Неужто успели вернуть, госпожа?
