— Хотелось бы верить, — ставя девушку на пол, сказал Альтарес.
2
В огромном камине пылал огонь, сгустившаяся темнота наполнила гостиную и благодаря сумеркам, скрывавшим, истинные размеры зала, становилось уютней. Устроившись в мягких креслах, с чашками ароматного напитка, напоминающего по вкусу чай из цвета липы — Гиффорд, Мила и Альтарес молча, смотрели на огонь, думая каждый о своем. После вкусного и сытного ужина все были расслабленны и умиротворенны. Даже погром теперь не казался таким уж бедствием, хотя и было разбито несколько склянок, с очень редким зельем, на повторное приготовление которого уйдет не один месяц. Было тепло и уютно. Мягкий халат, который Гиффорд дал Миле, чтобы она могла переодеться после ванны, словно окутывал теплом, и она довольно щурилась, глядя на огонь. Допив чай, она поставила чашку на стоящий рядом столик и повернувшись к Гиффорду, спросила.
— А можно мне узнать, зачем вы пытаетесь попасть в наше измерение? Там же ничего интересного нет.
— Ну, для тебя может, и нет, а для нас кое-что имеется, — ответил Гиффорд.
— А что? — поинтересовалась девушка.
— Любопытство, не всегда бывает безопасным, — ответил ей Альтарес, выразительно посмотрев на старика.
— Понятно. Много будешь знать — скоро состаришься. Уже слышали.
Мила заметила, как при этих словах Гиффорд вздрогнул и коротко взглянул в ее сторону.
— Пойми, ты попала сюда по нашей вине, и на нас лежит ответственность, за твою жизнь. Я просто не хочу, чтобы ты пострадала.
— Я уже не маленькая девочка, и вполне могу сама за себя постоять. Так что няньки мне не нужны. Я всю жизнь мечтала о приключениях, таких как в кино, а вы хотите меня лишить их. И кто знает, может я смогу быть полезной!?
— Без сомнения. Тебя выгодно засылать в гости к врагам на чашку чая и через десять минут брать их, тепленькими, пока они заикаются от страха.
Мила недовольно надула губки, но затем, прищурив один глаз, сказала.
— Но польза-то ведь есть?
Гиффорд громко расхохотался. Даже Альтарес усмехнулся, покачав головой.
— Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Тебе необходимо вернуться домой.
При этих словах, глаза Милы потемнели, и она с угрозой и решимостью взглянула на него.
— И когда Гиффорд проверит расчеты и найдет ошибку, ты отправишься домой, — закончил Альтарес.
Увидев, как Мила сдвинула брови, он более мягко добавил.
— Подумай сама, ведь твои родители, наверное, с ума сходят от беспокойства.
Девушка резко поднялась и выкрикнула.
— Вот именно. Нет у меня родителей и дома нет, и возвращаться мне некуда, — она быстро пошла к двери, которая вела на второй этаж, где располагались жилые комнаты. Дойдя до двери, девушка повернулась и громко выкрикнула.
— Я лучше сбегу, но назад не вернусь, — и скрылась за дверью.
Альтарес в растерянности переглянулся с Гиффордом.
— И, что теперь делать? — спросил растерянно Альтарес.
Гиффорд встал, и начал ходить перед камином поглаживая бороду, и рассуждая вслух.
— Сомневаться в ее искренности не приходится, и сбежать она вполне может. А сама она сгинет, как пить дать. У нас просто выхода нет, надо за ней присмотреть, и потом она ведь действительно может нам помочь.
— И чем же?
— Послушай. Она из другого мира и восприятие у нее другое. К тому же свежая голова и незамыленный взгляд, может заметить то, что мы упускаем.
— Ты говоришь чушь, по-моему, она просто тебе понравилась, и ты хочешь, чтобы она осталась.
— Может быть, — легко согласился Гиффорд. — И все-таки, я говорю не полную чушь. Именно в земном мире хранится большинство тайн, которые у нас считаются утерянными.
— Ты считаешь, что она может их знать? Ты бредишь.
— Вовсе нет. В земных легендах, мифах и даже сказках, содержаться элементы утерянных знаний. Они читают сказки, изучают мифы и легенды, не подозревая об их значении, и не веря в возможность существования подобных явлений. Благодаря чему все и сохраняется, передаваясь, из поколения в поколение.
— Выходит, что их спрятали на виду?
— Вот именно. А людское неверие обеспечило им безопасность.
— Хорошо. Убедил. Но рисковать Милой я не хочу, а запереть ее в четырех стенах не удастся. Дилемма какая-то.
— Она жаждет приключений, так почему бы и не дать их ей?
— Видимо придется, — сказал Альтарес, со вздохом поднимаясь с кресла. — Пойду, скажу, что мы не будем отправлять её домой. А то еще сбежит, чего доброго.
3
Проснувшись утром, Мила не открывая глаз, подумала — «Как странно, меня никто не будит?». Обычно, каждое утро начиналось с криков приемной матери, с которыми она влетала в комнату и, сбрасывая с Милы одеяло, бесцеремонно стаскивала ее с кровати. Сегодня же все было тихо. Она приоткрыла один глаз и тут же распахнула оба. Потому, что увидела не стену оклеенную обоями, а резные панели, покрытые позолотой. Закинув голову, она увидела окна, занавешенные тяжёлыми шторами, покрытыми шелковой вышивкой. Она вспомнила события вчерашнего дня и, соскочив с кровати, прокружилась, по комнате, счастливо улыбаясь.
Быстро приведя себя в порядок, Мила сбежала по ступенькам и вошла в гостиную. Там никого не было. Немного постояв, она услышала приближающиеся шаги. Через минуту она увидела Альтареса, он нес в руках, какой-то свёрток.
— Доброе утро, — поприветствовал он Милу. — Надеюсь, тебе хорошо спалось? — спросил он.
— Великолепно! — ответила Мила. — Я впервые так хорошо спала.
— Я рад, — коротко произнес Альтарес и протянул ей кусок ткани, который держал в руках.
Развернув его, Мила увидела, что это платье, простого покроя, длинное, голубого цвета, платье.
Взглянув на Альтареса удивленными глазами, она спросила, слегка испуганным тоном.
— Что это?
— Одежда. Тебе же нужно во что-то переодеться?
— Но это, же платье!?
— Но ты — же женщина!?
— Очень смешно. У вас что, женщины брюк не носят?
— Носят. Но немногие.
— Значит я одна из тех немногих, потому что я его не надену.
— Почему, позволь спросить?
— Потому что в нем нужно быть… женственной!?
Альтарес усмехнулся и, посмотрев на Милу, сказал.
— Ты права. Вести себя как женщина у тебя вряд ли получится.
