– Ну, ты! Тебе девушка чего сказала?
Их окружили четверо парней. Черт, а Иванушка заблудился в переулках.
– Гля, черномазый попался, – обрадованно воскликнул самый хлипкий.
– Ребята, ребята... – залепетала Даша, утирая слезы.
– Отойди, девушка, мы ща разберемся с чернилой, – наступал, видимо, главарь. – Ты чего к нашим девушкам пристаешь, чернило?
– Ребята, это мой муж, – влезла между ними Даша.
– Муж? – хихикнул первый. – Это чернило?!! Тогда ты сука.
К счастью, завизжали тормоза – подъехал Иван, поспешил на помощь:
– Эй, братва, в чем дело?
– Ну, ты, пацан, вали отсюдова, в натуре, – блатным тоном сказал третий.
– Ты как меня назвал, чмо? – поставил руки в бока Иван, запрокинув слегка назад голову, чем выказывал свое пренебрежение. – Какой я тебе пацан, неуч?
Раздался свист. Хлипкий схватил Дашу сзади за локти и держал. Остальные накинулись на Ивана и Артура. Началась самая банальная уличная драка без правил.
Два брата с небывалым удовольствием били парней, однако получали и сами. Даша попыталась кричать, но хлипкий зажал ей ладонью рот. Она укусила его, а потом изо всех сил ударила каблуком по голени, тот взвыл громче сирены. А Даша ринулась в самую гущу драки и моментально получила удар неизвестно от кого, упала на тротуар. Артур рассвирепел по-настоящему, с Иваном они уложили парней (вот где пригодились знания борьбы), а Ваня вынул пистолет и прорычал больше для вида, наводя оружие на каждого по очереди:
– Кому первому пулю всадить в лоб? А? Кому? Ща стрелять буду!
Парни не стали дожидаться выстрелов, подскочили и дружно понеслись по улице, топоча по тротуару, как большой табун лошадей. Хлипкий хромал и подвывал от боли, но бежал, не отставая от хулиганов. Артур помог подняться Даше:
– Целая? Почему ты всегда лезешь, дуреха, куда не надо? Куда попали?
– В глаз! – огрызнулась она. – Может, ты и врезал, откуда мне знать?
В машине включили свет, Иван присвистнул:
– Дашка, дней десять на улицу не покажешься. Завтра затмишь солнце фонариком. Ух, ты, око заплыло, одна щелочка. Как быстро...
– Ей не привыкать, она уже была Нельсоном, – сказал Артур, потряхивая кистью руки. – Черт, руку разбил об чьи-то зубы. Ну, мы дураки... взрослые люди... с пацанами... Дураки!
Они переглянулись и вдруг, ни с того ни с сего, втроем и хором, совершенно неожиданно принялись хохотать. Что у них там внутри переломилось – неизвестно, но определенно что-то переломилось.
Да им эти ребята необходимы были! Хохотали без удержу, долго, до слез.
Вот когда оцениваешь жизнь и все, что с нею связано, радуешься мелочам вроде безоблачного утра, чирикающего воробья и прочей ерунде, к которой привыкаешь, считая повседневностью, и в дни обычные просто не замечаешь. Сбросив груз с плеч, Артур чувствовал себя вполне счастливым, мчался по городу, только и задерживаясь взглядом на мелочах, ранее не существовавших для него. Дашка вновь не отходит от зеркала, любуясь синяком и делая примочки, а ругается... особенно, если слышит кличку «Нельсон». Впрочем, результат позавчерашней драки очевиден: получили разрядку, выплеснули негативные эмоции. А сегодня Артур подскочил как от укуса: работа! Дашка провожала его уныло, одной ей не хотелось оставаться. Он поставил ее на стул и скомандовал:
– Разбирай антресоль, там ты много чего найдешь для себя. Говорят, женщинам это помогает.
Выдернув из сложенных пакетов один, Даша развернула. Женская сумка из... похоже на крокодиловую кожу. Развернула второй – платье.
– Чьи это вещи? – спросила она подозрительно.
– Твои.
– Но у меня никогда не было этих вещей.
– Твои, честно. Я привозил их из поездок тебе, но неловко было дарить, поэтому складывал.
Даша спрыгнула со стула, обняла Артура:
– Ты такой... Ты очень... я просто...
– Ясно, слов нет, – улыбнулся в ответ он. – Ууу... мы что ж, рыдать собираемся? А вообще-то плачь, Дашка, это полезно. Ты тут плачь, меряй, а я поехал.
Влетел он вихрем в клинику, помчался вверх по лестнице, перемахивая через три ступеньки. Внизу дежурная странно смотрела... Артур взглянул на часы – не опоздал.
– Доброе утро, Ольга, здравствуй, Женя...
Евгения... мда. Обижена, смотреть в его сторону не желает. А что за страдание нарисовано на личике Оленьки? Но Артур поспешил направить стопы к Старперу. Догнала Ольга:
– Артур Иванович, подождите... Вы еще не знаете?
– Что? Опять кто-то умер?
– Вас... уволили. За прогулы.
Мать честная! Да ведь он должен был явиться на работу три дня назад! Уволен как злостный прогульщик, нарушитель трудовой дисциплины. Ну и ну!
– Это все Женька, – выдала подружку Ольга, плача. – Влила в уши Старперу...
– Оленька, – прервал ее он, улыбнувшись, – не надо слез. Все, что ни делается, – к лучшему, уж поверьте.
– Куда вы?
– К Старперу.
Вторично назвал Георгия Денисовича по кличке, от этого стало почему-то весело. Когда он вошел в кабинет, главный говорил по телефону. Увидев Артура, Георгий Денисович несколько стушевался, положил трубку и нервно смахнул со стола листы бумаги в ящик – как обычно. Он приготовился к скандалу, потому взял слово первый после неприветливого приветствия:
– Вы нарушили дисциплину. Какой пример вы подаете остальным работникам? Это теперь каждый может не явиться на работу, прогулять. У нас полетел график... Вы меня вынудили принять меры...
И осекся. Артур улыбался, будто видел пред собой папу родного, что показалось Старперу неуместным. Он нахмурился:
– Почему вы улыбаетесь?
– Я пришел поблагодарить вас и проститься.
У Старпера вытянулось лицо: а где же извинения, просьбы не увольнять? В принципе, он не прочь восстановить Артура, хотел лишь немного его проучить.
– Понимаешь, Артур... Я ценю твой талант, но так же нельзя. Это вынужденная мера, воспитательная...
– Понимаю. Я не в обиде.
– Придешь через месяц, возьму тебя обратно.
– Через месяц я буду далеко, а вот годика через два, возможно, приду проситься.
– Ты уезжаешь? – расстроился Старпер. – Куда?
– Далеко, Георгий Денисович, далеко, хотя... шарик наш не такой уж большой, как поглядишь.
– А диссертация? – осталась последняя надежда у Старпера.
– Защищу обязательно, но, наверное, чуть позже.
Простились мирно, это правильно, не стоит становиться в стойку революционера, пыхтеть от злобы и биться тупым лбом о стену. В жизни без того всего много. Так он думал, спеша домой к Даше.
Даша надела роскошное платье нежно-розового цвета, ткань ворсистая, но тонкая, по всему изделию пришиты мелкие искусственные жемчужины. Наряд, конечно, не для улицы и вообще слишком вычурный, но в нем можно спокойно отправиться в ЗАГС, если немного ушить. Рассматривая себя в зеркале со всех сторон, Даша потянулась к магнитофону, нажала на клавишу.
Ритмичная музыка ударила по мозгам. Нет, сейчас не тот настрой, что-нибудь понежнее бы... Даша перебирала кассеты, некоторые вставляла в шахту, слушала секунды, брала следующую. Так случайно наткнулась за контейнером с компакт-дисками на кассету с собственным голосом. Сначала она в
