идея – обратиться в милицию.
В электричке, как на нарах, – жестко, неудобно и воняет черт-те чем. Бельмас, Держава и Горбуша, опасаясь, что убийца или его сообщники поджидают их у дома, сели на последнюю электричку и поехали в другой город. В их положении не поселишься в гостиницу, не переночуешь на травке в парке – везде могут менты загрести, стоит им прочесть в паспортах их фамилии. Электричка в этот час пустая, люди в основном садятся в первый вагон – так сказать, сбиваются в кучу к машинистам поближе, чтоб не так страшно было, а менты документы уже не проверяют, ибо спят дома. Выходить не пришлось, электричка поплелась назад, а обратные билеты купили заранее.
Рано утром Бельмас первым разодрал глаза. Собственно, проснулся он потому, что все тело одеревенело, а шея затекла. Глянул в окно – а там город. Вот и ночь прошла, приехали. Он растолкал Державу с Горбушей, сонные и помятые, все трое вышли на перрон, постояли, не зная, куда идти в эдакую рань.
– Мы так и будем по ночам на электричках кататься? – потянулся Держава, захрустев костями.
– Сегодня вечером получим новые ксивы и опять станем полноценными гражданами, которые могут воспользоваться гостиницами, – сказал Бельмо. – А пока ответь мне: чем нынешнее время лучше советского?
– Тогда была держава, а сейчас – тьфу!
– Вот и не прав ты. Да, не прав. В прошлые времена в такое время суток ты бы корки хлеба не купил даже за сто рублей, разве что в помойке отыскал бы. А сейчас круглосуточно можно купить пожрать. Идемте перекусим.
– Еще скажи, – двинул за ним Держава. – На хате у нас бабки, шмотки... Мы так и оставим их там?
– Я сначала думал выждать пару деньков, чтоб тем, кто нас пасет, надоело на шухере стоять. Но сегодняшняя ночь не прошла вхолостую, у меня план вызрел. С сегодняшнего дня начинаем его выполнять.
Накупив еды, троица расположилась в привокзальном сквере на лавочке.
Сербин обхватил лоб пальцами и смотрел на Оленина озадаченно. Впрочем, в его взгляде проскальзывал и упрек. А тот смущенно потирал ладони, будто провинился, хотя вины за ним не числилось.
– Почему ты мне раньше не сказал? – спросил Сербин.
– Да я вчера только... – Оленин замолчал и отчего-то пожал плечами.
У него есть один небольшой недостаток – медлительность. Но Сербин с полным основанием мог упрекнуть и себя по тому же поводу, ведь именно его дело – извилинами шевелить. Да не пошевелил, пропустил.
– И кто это был, как думаешь? – спросил он.
– Свидетель убийства.
– А как же так получилось? Он видел убийцу, а тот его не заметил? – Оленин опустил уголки губ вниз и снова пожал плечами. – Второй вопрос: почему этот свидетель не пришел к нам, вообще не объявился?
– Боится убийцы, – предположил Оленин.
– Может, и боится, – протяжно произнес Сербин. – Что-то тут не то... А вот на звонок ты, наверное, обратил внимание. Кто и как узнал, что убили Гринько с секретаршей? Милиция прибыла через пятнадцать минут после звонка, и эксперт определил, что убили буквально перед тем. Значит, звонили из офиса. Бельмас в это время находился в здании. Через тринадцать минут после прибытия милиции он и еще двое с ним выпрыгнули из окна. Но если есть свидетель... Так, так, так... Давай-ка вот с чего начнем: выясним, с какого номера телефона был сделан звонок.
А через пару часиков оба, что называется, поцеловали двери в офисе Андрея Тимофеевича. Охрана внизу доложила:
– Все на похоронах.
– И никто не может нам помочь? – спросил Сербин.
– А что вы хотите?
– Узнать, в каком кабинете стоит телефон вот с этим номером, – показал лист Сербин.
– Нет, сегодня никто вам не скажет, – не стал смотреть на листок охранник. – Приходите завтра.
Сербин и Оленин в машине закурили.
– Каждый день бросаю курить, – сказал Виктор Серафимович, глубоко затягиваясь.
– А я бросил бросать.
– Ты еще молодой, можешь себе позволить эту сладкую гадость. А у меня то сердце зайдется, то голова без причины трещит по швам. Знаешь что...
– Скажите, тогда узнаю.
– Поехали на похороны. Потолкаемся среди людей, посмотрим, послушаем.
Оленин по-своему понял желание следователя посетить траурную церемонию:
– Убийцы приходят на место преступления, на похороны они не являются.
– Все это миф, – рассмеялся Сербин, вырулив с места стоянки. – Преступник сейчас грамотный, знает, что место преступления желательно обходить десятой дорогой. Мы с тобой просто так, любопытства ради, потолчемся.
Агата прилегла на диван в гостиной. Рита накрыла ее ноги пледом, наклонилась к лицу матери:
– Может, отключить кондиционер?
– Не надо.
Рита с мужем ушли к себе. В течение двух часов Вадим то и дело появлялся на лестнице, но ему казалось, что мать спит, и он уходил. Еще во время поминок он, выйдя с братом из ресторана, тихонько поинтересовался:
– Программу достал?
– Даже испробовал. Теперь ты обработай маму, меня она сразу заподозрит.
– Как ответственное дело, так сразу я! – фыркнул Вадим. – Ладно, попробую уболтать ее. Есть идея, как это сделать.
А подходящего момента не выдавалось. Но вот часа через два, глянув вниз очередной раз, он увидел, что мать приподнялась на диване, взяла стакан воды со столика и пьет. Вадим спустился, сел в кресло напротив матери, раскрыл старый альбом.
– Я тут старые фотографии пересматриваю... Многих людей вообще не знаю. Мам, смотри, это я или Артур? – показал он пожелтевшее фото.
– Ты, – сказала она, поставила стакан и легла.
Вадим пересел к ней:
– А здесь кто? – Мать перечисляла родственников, знакомых. Некоторых людей и она не помнила. Один снимок взяла в руки:
– Вот я, отец, Нина...
– Кто такая Нина?
– Моя подруга. Она давно умерла.
– А рядом с ней кто?
– Бельмас.
– Тот самый? – напрягся Вадим. Неизвестно почему, Агата не ответила. – Ладно, не буду докучать тебе, отдыхай.
Он помчался в комнату брата, который сидел перед монитором. Ликуя и потрясая фотографией, сообщил:
– Есть! Только снимок небольшой.
– Это не проблема, в другом формате фотография превратится в плакат. Ну-ка, покажи... А он ничего был.
– У тебя получилось? – пододвинув стул, спросил Вадим.
– Освоил. На твоей фотографии тренировался. Скверная получилась физиономия у тебя, посмотри.
