– Извините, Борис, я неважно себя чувствую.
– А что такое? – И Донник приложил руку ко лбу Севы, тот машинально отдернул голову. Донник не заметил брезгливого порыва, обеспокоенно проговорил: – Температуры, кажется, нет. У тебя что-нибудь болит?
– Да нет… так… общее состояние… слабость.
– Акклиматизация, наверное. Странно, наш климат сродни турецкому.
– Я, видимо, съел что-то несвежее, меня немножко тошнит, – нашелся Сева.
– Сколько раз я вас предупреждал, чтоб ничего не покупали у лоточников на улицах. Это опасно. А вы не слушаетесь.
– Не беспокойтесь, я соберусь и дотанцую нормально.
Сева натянул улыбку, а Донник еще помог ему и переодеться. От его опеки и тошнило Севу. Он рванул в салон – начался следующий номер…
Около трех часов следующего дня из отеля выбежала Диана. Сева буркнул приветствие, затем отвернулся.
– Севка, – надула губы она, – ты очень плохо себя ведешь.
– Ты тоже.
– Прекрати злиться. Как только обнаружишь Настю, мы позвоним Руслану, он приедет и – гуд бай, Турция. Надо потерпеть.
– Ладно, я не злюсь, – выдавил он хмуро.
– Вот и хорошо. А теперь слушай. Я не стала говорить Гизару, в какой район тебя везти, ты сам скажешь водителю. Я слышал, мол, что там-то и там-то есть место и так далее. Если будешь говорить членораздельно и медленно, он поймет. А не поймет, покажешь на карте, держи ее.
Она передала ему карту. Через пять минут подъехал автомобиль. Гизар-бей важно восседал на заднем сиденье, рядом с ним и сели Всеволод с Дианой. Гизар-бей – крепкий и небольшого роста старик с седой головой и большим носом – приветливо поздоровался с Севой, который сразу представился. Водитель ограничился тем, что тронул роскошный автомобиль с места, не отреагировав на приветствие. «У них так принято, не здороваться?» – подумал Сева. Диана щебетала по-английски, как глупенькая девочка, широко и наивно открывала глазки, глупо хохотала. Сева и не думал, что Динка со своим казачьим темпераментом и упрямым нравом может играть роль глупышки. Немного понаблюдав за дедушкой и Дианой, ничего не понимая из их разговора, он отвернулся к окну и запоминал, по каким улицам ехали.
А еще думал: повезет сегодня увидеть Настю или нет? Лола указала место, где должен находиться бордель, очевидно, только поэтому Роза упомянула эту женщину в записке. Но кто такой Мустафа? Наверняка он может серьезно помочь. Что за цифры стояли напротив его имени? Адрес? А что означает сокращенное слово «uch»? Это не цифра «три». А вдруг так начинается название улицы? Надо поискать более подробную карту. Ух, как только разыщет Настю, сразу же позвонит Руслану. Сева соскучился по нему и по дому. Жутко хочется домой. Вдруг он вспомнил, что завтра – десятого августа – у него день рождения! Черт, а ведь исполняется двадцать шесть! Как говорил отец, с двадцати шести начинается мужской возраст, а юношеский заканчивается. Это и есть переходный возраст, тот возраст, когда подводишь итог всему, что было раньше, и делаешь выбор: оставаться ли тебе таким же или меняться. Тут главное – чего ты сам хочешь. А Сева не знал, каким он хочет быть, пожалуй, таким, как сейчас.
Они въехали в район частных особняков. Здешние виллы очень отличались от самых богатых российских. Они ослепляли своей белизной на солнце, соединяли восточную и европейскую архитектуры, вокруг них было просторно и зелено. Поражало обилие цветов. Это были красивые дома. Перед некоторыми виллами в землю были воткнуты таблички: «продается» или «сдается». Остановились у ворот далеко не самой богатой виллы, но все равно красивой. Увидев «скромное» жилище дедушки Гизара, Сева понадеялся, что с Динкой ничего плохого здесь не случится, потому успокоился. Не может же пожилой человек из престижного района причинить вред слабой девушке! Диана и Гизар-бей вышли, пожелав Севе прекрасно провести время, а он отправился дальше, порученный опеке водителя. Некоторое время Сева сидел молча, а потом решил поговорить с шофером, все-таки в бордель вместе едут, неплохо бы сблизиться. Неважно владея английским, он сказал примерно следующее: какой красивый город, вы не находите? Водитель лишь на мгновение оглянулся и одарил его искусственной улыбкой.
«Мой английский он не понимает», – догадался Сева.
Приехали. Район бедный, это было сразу видно. Улица была пустынная. Вышли, водитель услужливо протянул руку, показывая дорогу гостю. Сева подметил в его глазах пустоту, которая бывает у безразличных людей. Вошли в небольшое кафе. Порядок здесь был идеальный, а из посетителей никого. Сева сел за столик, водитель о чем-то пошептался с человеком за стойкой, тот взглянул на гостя, понимающе покивал и ушел. Водитель подсел к Севе, которого пот прошиб – ему же предстоит выбрать девушку. А как выбирать? Дома с этим делом проблем не было, так как Сева нравился девушкам. Вернулся бармен, водитель взял у него фотографии и кинул на столик. Сева просматривал снимки самых разнообразных девиц. На обратной стороне фото была обозначена цена девушки! Насти или знакомых по фотографиям девушек не было. Сева отодвинул стопку снимков и покачал головой: нет, ни одна не подходит. Тогда ему дали еще стопку фотографий, цены этих девиц были значительно меньше. Но Сева отодвинул и эти фотографии и отрицательно покачал головой. Бармен принялся что-то говорить, размахивая руками и показывая на снимки. «Ага, товар расхваливает», – подумал Сева, немного послушал сутенера, а потом взял и вышел. Его догнал водитель, тоже что-то говорил. Турецкий не украинский язык, который хоть как-то, но поймешь. Сева сказал:
– Хочу рашн герл.
Он уселся на место рядом с водителем, достал карту и ткнул на названье улицы, которое вверху написала Лола. Водитель кивнул, завел мотор, еще раз пристально взглянул на Севу, скрестившего на груди руки, и тронулся с места.
5
Таксопарк в городе был один, принадлежал он гражданину, которого давно пора было брать, да вроде как не за что. Кстати, автобусы и такси были государственные, а стали непонятным образом частными. Гражданин этот не только бывший государственный таксопарк держал, постепенно прибирал к рукам автомастерские, в общем – аппетит известный. А удовлетворял его хозяин таксопарка тоже известными методами – незаконными. И не попадался. Вернее сказать, имел «крышу» в образе некоего лица из прокуратуры. Но все когда-нибудь кончается, хозяин таксопарка, видимо, это знал, поэтому встретил Руслана дружелюбно. Туда-сюда забегала секретарша, на столе появились коньяк и деликатесы.
– Спасибо, я за рулем, не пью, – отказался от угощения Руслан. Вдруг придется брать этого господина – а брать его рано или поздно придется, – тот хотя бы не напомнит, что когда-то поил и кормил неблагодарного Руслана. – Я пришел посмотреть личные дела ваших водителей.
– А что такое? – выпучил глаза хозяин таксопарка.
После весенних событий мелкие воротилы присмирели и были готовы сотрудничать с правоохранительными органами, а по сути, не пришли в себя покуда. Ведь освободились места главарей, это значит, что тот, кто успеет сообразить, станет лидером, следовательно, жутко богатым. «Странная штука жизнь, – думал Руслан. – Совсем недавно уничтожили четыре преступные группировки, показательный урок преподали мошенникам. Не успел состояться суд, а вон тебе: новый царек подгребает всех под себя».
– Собственно, ничего, – сказал он с той пассивностью, с какой разговаривает начальник с подчиненным. – Мы всех проверяем на наличие неблагонадежных людей. Вы же понимаете, какая обстановка кругом, а мы живем фактически на границе.
– Понимаю, – кивнул тот. – Я предоставлю личные дела.
Секретарша приволокла несколько папок, и, пока Руслан просматривал фотографии, хозяин таксопарка жалобно скулил:
– Тяжело стало работать. Люди, имеющие деньги, уже не едут к нам отдыхать. Считают, что сервис хреновый, а платить приходится по ценам мирового туризма. Они едут на Канары, Кипр, валяются на пляжах Адриатики или Красного моря. Я их понимаю, но от этого не легче. Я нашим предпринимателям советовал цены снизить на все – бесполезно. Им надо платить «крыше»…
