Чупахин раскис. Арест для него явился полной неожиданностью.
Настал черед последнего.
Успех зависел от скорости, поэтому уже к вечеру следующего дня Лихоносов лично приехал в прокуратуру, имея доказательства на руках. Он вошел к прокурору с Ипсиланти и с несколькими вооруженными парнями. Остановившись напротив Льва Кондратьевича, сидевшего за столом, Лихоносов просто сказал:
– Мы за вами.
Головко уже знал о вчерашних задержаниях, посему для него неожиданностью такой поворот не был. Он потер переносицу двумя пальцами, закивал:
– Да, я сейчас... только соберусь.
Лев Кондратьевич взял органайзер со стола, потом подумал и кинул его обратно, затем открыл ящик стола...
Лихоносов прыгнул на стол, но... От выстрела содрогнулись стены. Ипсиланти кинулся к Лихоносову, подумав, что Головко совсем рехнулся и застрелил того. Однако прокурор выстрелил в себе в рот. Лихоносов встал на ноги, выругался:
– Черт! Как я не сообразил? Поистине: кто предупрежден – тот вооружен. Легко же он отделался.
Глава 38
Ипсиланти заскочил к Ольге в кабинет рассказать о конце Головко. Но ее не факт самоубийства потряс, а то, что прокурор являлся одним из главарей.
– В себя не могу прийти. Главное – зачем ему это нужно было?
– Сию тайну он унес в могилу. Оль, да ну его к черту! – Он обошел стол, взял Ольгу за плечи, она встала. – Я так рад, что все это закончилось. Знаешь, у меня подобной кутерьмы никогда не было. Давай сейчас поедем ко мне...
– Тук-тук-тук, – вместо стука сказал Краснов, влетев в кабинет. Он был растрепанный, взволнованный и красный. – Ой, вы слышали? Нет, это просто... Наш глубокоуважаемый... Я в шоке. Дайте воды.
Он сам лихорадочно налил из графина воды в стакане, выпил залпом.
– Краснов, когда должок отдашь? – ехидно спросил Георг.
– Какой должок? – вытирая носовым платком лоб, недоуменно поднял плечи Валерий Павлович.
– Коньяк, – напомнил Ипсиланти. – Ящик. Минус бутылка.
– А, так это ты? Ты всю группу... да? Ну, даешь! – с неудовольствием протянул Краснов. Платить-то не охота. Вдруг лицо его посветлело: – А ты нашел убийцу тех троих, которых обнаружили на квартире Летовой? Убийцу Фисуна нашел?
– Валера, все эти убийства... – начал Ипсиланти, но Краснов перебил:
– Нет, ты мне скажи: нашел исполнителей?
– Ну, исполнителей не нашел. Разве заказчики – это мало?
– Не мало, но пари ты проиграл. Правда, и я не выиграл, потому что все же заказчиков ты нашел. В общем... никто никому ничего не должен!
– Валера, ты жулик, – вывел Ипсиланти.
– Какой я жулик? – обиделся Краснов. – Вот наш глубокоуважаемый... Все, я поехал домой, у меня дикий стресс. Кажется, давление подскочило.
За ним захлопнулась дверь, Ипсиланти улыбнулся:
– Я рад, что он не входил в партию глубокоуважаемого. Знаешь, я ведь даже ему перестал доверять. Оля, так как насчет моего предложения? Отметим?
– Мне надо домой.
– Домой, домой... – заворчал он. – Ты не можешь бросить меня в такой день!
– Не могу. Буду ждать, когда это сделаешь ты.
– Мы, кажется, данную тему уже отодвинули, – рассердился Георг. – Я понял: ты мне нужна. В конце концов, я...
– Мой должник, – напомнила она. – Кстати, что бы такое стребовать с тебя? Ума не приложу. Машина у тебя старая, вот-вот развалится...
– Машину я не отдам, – включился в игру он.
– Разве что... фамилию?
– Оля, это дорогая цена! Но... – упредил он ее резкий выпад, так как Ольга явно готовилась послать его к черту, – но мне придется смириться. Долг мой большой.
– Прежде чем взять с тебя именно эту плату, я буду еще долго думать.
– Да, да, учти: я не сахар, – вдруг заговорил серьезно Георг. – Мне тридцать семь, до этого возраста в основном делают прыжок, а потом начинают подводить итоги. У меня было время подумать, когда ты меня спрятала в доме своих родителей. И я пришел к выводу: прыгал как раз я от себя. Честно признаюсь, Оля, я не исправлюсь, буду таким же резким, прямолинейным, нетерпимым. Наверное, я зануда. Но я понял свою главную ошибку: не надо было нам расставаться. Ну, дурак был, дурак, что сделаешь? Почему тогда так поступил – не скажу. Мне неприятно говорить об этом. Но если ты простила... Можно же все исправить, а?
– Ой, Ипсиланти! – со стоном воскликнула Ольга. Возможно, она хотела вставить новую шпильку по поводу исповеди, но не решилась. – Лучше поехали отмечать.
Итак, осталось выяснить, кто же являлся тем Богомолом, который последнее время держал в страхе город.
Молчанова соответствовала своей фамилии – молчала, будто она глухонемая. Клочко выворачивался, юлил и прокалывался, отсюда путался и терялся, ненароком выдавая следствию новые и новые факты с уликами. Богданов нанял армию адвокатов, все отрицал и не боялся. Только Константин Чупахин сдался полностью. Именно от него и стало известно, кто есть Богомол. Об этом Георгу рассказал Лихоносов.
– Ну и кто же такой легенда нашего города? – не терпелось узнать Ипсиланти. Лихоносов взял лист со стола, что-то написал на нем и протянул Георгу. – Но здесь три фамилии. Богданов, Головко и Молчанова. Они три туза, правильно? А кто же из них? Неужели все же Головко?
– Да, они и есть три туза. Между прочим, эта кличка распространилась без их ведома, предприниматели их так окрестили. А три туза думали, что об их альянсе никто не догадывается. Приятно, наверное, считать, что ты высшая масть, а у трех тузов действительно было схвачено все. Но вы, Георг, не угадали, кто из них Богомол. Обратите внимание, как я написал фамилии. В столбик. А теперь читайте по первому слогу от каждой фамилии...
– Бо... го... мол. Значит, эти трое и есть один Богомол? Сроду не догадался бы.
– То-то и оно, никто не догадался бы. Чупахин сдал. Мы еще удивлялись банальной кличке, а оказывается, другой просто и не могло быть. Клочко и Чупахин располагались пониже, есть и еще парочка соучастников, стоявших на той же ступени, включая Елецкого. Все они были приближенные к Богомолу. Остальные – братское войско, куда входил Калюжник. Константин Чупахин проштрафился, когда Фисун раскрыл левые дела, тут вы верно просчитали. Получилось это случайно, но Чупахину приказали ликвидировать проблему самостоятельно, это называлось закалкой, заодно повязали его. Он едва инфаркт не хватил. Однако его жене одна знакомая подсунула записку, где предлагались неоднозначные услуги по ликвидации проблем. Чупахин договорился с киллером, заплатил кругленькую сумму, правда, за второй половиной киллер почему-то не явился. Кстати, смерть Фисуна открывала большие возможности для трех тузов. Через Чупахина они такое б наворотили за полгода...
– А Елецкий?
– К сожалению, деталей мы не узнаем, мертвы оба. Почему Елецкий, узнав, с какой суммой хочет сбежать Марьяна, позвонил Головко, а не тому же Богданову или Молчановой? Может, у них был более тесный контакт с прокурором, может, Головко являлся гарантом того, что Елецкого не загребут в милицию, когда он убьет Марьяну? Тогда почему Головко застрелил Елецкого?
– Элементарно: сам решил хапнуть деньги, – заявил Ипсиланти. – Двое из троицы уже знали, что их забрал Фисун, стало быть, Головко не рисковал, обдирая сообщников.
– Что ж, вполне приемлемое объяснение, – улыбнулся Лихоносов. – Кстати, убрать вас отдал приказ Головко. Убрать должен был Калюжник и еще один тип, мы его взяли. А причина в Марьяне. Ошибка Головко в одном: он не убил ее сразу же. Увидев Марьяну в ресторане, Головко решил проверить, насколько
