собой открывался. Короче, налаживать контакты и ей, как Тимке, далеко не всегда удается. Может, по этой причине она и замуж не выходит?
Поискав глазами Тимку, Люда ринулась к нему, схватила за руку, потащила его за собой, словно за ней гнались.
– Куда ты? – тормозил обеими ногами мальчишка.
– Мы уходим. Будешь учиться в другой школе.
В раздевалке нахлобучила на Тимку шапку, кое-как надела на него куртку, сама одевалась на ходу. Выбежав из школы, Люда не перешла на размеренный шаг, а понеслась домой, все так же держа Тимку за руку. Она уже жалела, что разговаривала с классной в жестком тоне, дав ей лишний повод к кипучей деятельности «на благо» Людмилы и Тимки. А ведь классная многого не знает! Да она из Люды желе сделает, когда узнает...
– Куда ты бежишь? – ворчал мальчик.
– Мне на работу, хочу завезти тебя домой. Идем дворами.
– Я сам дорогу найду. Люд! А на компьютере...
– Можно, – не дослушав, разрешила она. – Все можно, только из дома ни ногой. Дай честное слово. И никому не открывать, особенно вашим учителям, понял?
– Легко.
– Не так. Хочу услышать: даю честное слово.
– Даю честное слово, что из дома ни ногой. Я что, дурак? Ты уйдешь на работу, компьютер будет мой целый день. Ура!
– Ну, ты не очень-то... перерывы делай. Господи, Тима, почему ты не умеешь сдерживать себя? – начала Люда процесс воспитания. – Почему я вынуждена выслушивать черт знает что от твоих учителей? Неужели так обязательно задавать дурацкие вопросы?
– Не дурацкие, – вставил он, едва поспевая за ней. – Я проверяю потенциальный уровень интеллектуальных возможностей. Если взрослый человек не запоминает то, что он слышал по радио, телику или прочел, у него пониженная эксплуатация мозговых клеток...
Люда остановилась, чуть слышно застонала:
– Ну, знаешь... Я с тобой с ума сойду. Где ты это вычитал?
– Сам дошел.
– Оно и видно. Ну, и на сколько ты оценил меня?
– Я тебя не оценивал, ты и так сойдешь.
– Спасибо, – буркнула Люда и вжала голову в плечи, услышав раздавшийся вдруг откуда-то сверху возглас:
– Поберегись!
Хорошо, что она сразу затормозила, не то еще бы шаг вперед сделала, и Ипсиланти приземлился бы на нее и Тимку. Спрыгнув с пожарной лестницы, он выпрямился:
– Я, кажется, вас напугал.
– «Кажется»... – фыркнула Люда, у которой из глаз сыпались молнии гнева. – Спасибо, что не убили. В следующий раз ждем вас прямо нам на головы. Идем, Тима.
Ипсиланти проводил хорошенькую рыжеволосую девушку с кошачьими глазами насмешливым взглядом, затем отряхнул руки. Раздался звонок его сотового.
– Это Краснов, Георг. Думаю, тебе страшно интересно будет узнать, что в Фисуна стрелял труп.
– Интересно. Но не страшно. Значит, вчерашний киллер не киллер. Я правильно понял?
– Ты догадлив, – подколол его Краснов. – Труп стал трупом примерно за полчала до выстрела в Фисуна. И трупом его сделала пуля из того же пистолета, что завалила Фисуна, и который мы обнаружили на крыше. Кстати, Фисун тю-тю, помер.
– А я и не сомневался, что он дуба даст.
Георг поднял голову и посмотрел на лестницу, ведущую на крышу, откуда стрелял киллер. Вчера там не было найдено следов, кроме следов трупа, когда он был живым человеком, естественно. Сегодня Георг специально приехал сюда, надеясь на удачу. Удача обманула, он тоже ничего не обнаружил. Ипсиланти шел к автомобилю, обдумывая, как установить личность убитого, ведь документов при нем не оказалось.
Нахохлившись, Марьяна сидела в зале ожидания несколько часов, почти не меняя позы. Аэропорт закрыт – над ним плотный туман. И надо же было погоде испортиться именно сегодня, как раз под утро! Марьяна купила билет на первый дальний рейс – до Питера. Отлично, затеряться в большом городе ничего не стоит, а там переступил границу – и ты в Финляндии, потом уж лети, куда хочешь. Именно за кордоном она подумывала просадить деньги, чтоб было, что вспомнить в старости. А денег... О, боже, такая сумма ей и во сне не снилась. Сумку из рук Марьяна не выпускала. Поставила на колени и, таясь ото всех, прощупывала тугие пачки через материю, пытаясь сосчитать, сколько же их там, пачек. Много. Очень много. Но радость Марьяну не охватывала. Деньги в руках – все равно что атомная бомба. Их могут отнять, а вместе с деньгами отнять и жизнь. Мысли перескакивали с одного на другое, внутри росло стремление убраться из города во что бы то ни стало, и побыстрее.
Прошедшая ночь то и дело вспыхивала в памяти отдельными эпизодами. Марьяну начинало трясти, и она бежала курить, крепко прижимая к себе сумку, оглядываясь по сторонам. С первой затяжкой накал внутри немного ослабевал, а фантазия переносила ее в заграничные отели, в казино, под пальмы на пляжи. Но мысли с невероятным упорством возвращали ее назад – в дом мужа, на дорогу из города в аэропорт. То, что случилось... Нет, об этом лучше не думать. Пальмы, казино, свобода... Сосало под ложечкой от страха. Она возвращалась в зал ожидания и сидела, не расслабляясь, ловя каждое слово диспетчера.
Вдруг Марьяна содрогнулась всем телом, мужской голос очень близко произнес:
– Извините, девушка...
Она затравленно повернула голову – ее и мужчину лет шестидесяти разделяло одно сиденье. Марьяна напряженно произнесла:
– Что вы хотите?
– Нет, ничего. У вас кровь на щеке.
– Спасибо, – разом обмякла Марьяна, достала платок и пудреницу. Действительно от виска тянулась бордовая, успевшая подсохнуть полоска. Вытирая кровь, Марьяна поразилась своему отражению: бледная, с мешками под глазами от бессонницы, кожа обвисла, как у сорокалетней бабы. Охнув, подумала: – Когда же я улечу?
И неожиданно услышала ответ:
– Не скоро. – Ну и слух у мужчины, все слышит или она произнесла последние слова вслух? А сосед пояснил: – Обещают резкие перепады температуры и гололед после тумана.
Мысли Марьяны побежали в другом направлении. Самолет летает быстро, но поезд надежней. Надо ехать в город.
Людмила выбежала из подъезда и бегом помчалась к месту работы, сокращая дорогу, как только возможно, то есть через дворы.
– Я за ней, ты здесь побудь, – сказал Осокин Юле. – Смотри за теми, кто заходит в подъезд и в какую квартиру идет. Ну, а если...
– Иди, я соображу.
Осокин проследил за Людой до продуктового супермаркета, через стеклянную витрину наблюдал, как ей делает выговор мужчина. Она сначала оправдывалась, потом закусила губу и смотрела на него исподлобья. Осокин определил, что ей страшно хочется набить мужчине морду, но она сдерживает себя с великим трудом. Затем она прошла в винный отдел, бродила между стеллажами с бутылками, что-то бурча под нос, явно ругаясь. Осокин надел очки «хамелеоны» и вошел в магазин с целью выяснить имя и фамилию девушки, присмотреться к ней, чтобы даже ночью, если понадобится, узнать ее из тысяч. Зачем? Осокин неожиданно для себя до предела заинтересовался: почему кому-то нужно убрать эту молодую женщину с рыжими хвостиками на макушке, как у девчонки, и ее сына.
Он шел вдоль полок со спиртным, косясь по сторонам. Рыжеволосая заметила его, поспешила к нему, явно готовая влить в Осокина все спиртное, представленное в магазине.
– Вам помочь? – заговорила она, надев на лицо дежурную улыбку современной продавщицы. – У нас
