переменят свой план, и уже ни вы, ни я не будем знать, что они задумали. Между тем, зная втайне их план и не подавая вида, я буду иметь возможность незаметно парировать направляемые удары. Если же я замечу, что сама ничего не могу сделать, то посвятить во все ваше величество всегда будет время!
– Что же, может быть, вы правы, – сказал король, – хотя гораздо проще было бы попросту разогнать всю эту подлую шайку, и если бы вы назвали мне их имена…
– То ровно ничего не вышло бы! – спокойно договорила Беатриса. – У меня ведь в руках нет доказательств, вашему величеству придется вместо этих доказательств выставить мой оговор. Но ведь в деле замешаны такие высокие особы, что вашему величеству будет трудно принять надлежащие меры на основании одного только оговора. В то же время всему свету станет известно, что в моем лице Луиза де Лавальер имеет защитницу, а ее враги – ожесточенного противника. Нет, ваше величество, было бы жалко упустить из рук то грандиозное преимущество, которое совершенно случайным образом мне удалось приобрести.
– Ну попробуем по-вашему! – уже совсем весело ответил король. – Итак, вы приняты на службу в качестве… в качестве… Впрочем, я думаю, нет необходимости сейчас же определять вашу службу каким- нибудь наименованием. Вы будете состоять при Луизе де Лавальер подругой и доверенным лицом. В ваших руках будут все ключи, все распоряжения по хозяйству, надзор за прислугой – словом все. Что же касается жалованья, то…
– О, ваше величество, – снова перебила короля Беатриса, – в жалованье, право же, не представляется ровно никакой необходимости! Я– единственная дочь богатого отца, и у меня в распоряжении столько денег, сколько я даже истратить не сумею.
– Но король не может допустить, чтобы ему служили даром!
– Это не входило бы и в мои интересы. Однако к чему я буду получать то, чего у меня и без того много, между тем как существует кое-что нехватающее. Нет, денег мне не надо, а в награду за верную службу я попросила бы у вашего величества… парочку предков!
– Предков? – с удивлением повторил король. – Я не совсем понимаю вас. Выскажитесь яснее!
– Вашему величеству известно, что мой прадед в эпоху религиозных войн утерял дворянство…
– А, так вы хотите, чтобы вашему батюшке были возвращены утерянные им права?
– О, государь, мой отец пользуется богатством и почетом! Он доживает свои последние дни и со дня смерти матушки совершенно ушел от мира и его соблазнов. Отцу дворянство нужно так же, как… как старухе мил-дружок. У него ведь нет даже сыновей, которым он мог бы передать дворянство!
– Значит, оно нужно лично вам? Зачем?
– Как вам сказать, государь? Ведь не у одних только «чистых женских душ бывают фантазии», мешающие счастью; они бывают иной раз также и у мужчин, и если они касаются предков, то…
– Постойте! – воскликнул король, хлопая себя по лбу. – Ведь это вас когда-то выручил из беды герцог д'Арк? О, теперь я все понимаю! Представьте себе, когда ваш дядюшка рассказал всю эту историю мне и одному юноше, то последний, недаром считаясь большим знатоком по дамской части, тут же высказал предположение, что вы не оставите дела так и непременно прибудете в Париж. А, так «парочка предков» нужна вам для Ренэ? Но, как мне кажется, его симпатии направлены по другому адресу!
– Это ровно ничего не значит, государь! Единственное преимущество «другого адреса» то, что там насчитывается что-то около ста восьмидесяти семи с четвертью тысяч благородных предков, на каковые всегда может быть представлена соответствующая расписка в виде родословного дерева. Ну, кое-какое родословное дерево может найтись и у меня, и если ваше величество удостоверит его своей королевской подписью, то посмотрим, какой адрес настоящий!
– Ну, так по рукам! – смеясь, воскликнул король. – Мы с вами заключим наступательный и оборонительный союз против «фантазий возвышенных душ», и как только вы устроите мое счастье, я сделаю все для вашего. Я озабочусь вашими предками, а герцог д'Арк…
– Потомками! – серьезно и важно договорила Беата.
Король засмеялся еще веселее, и в конце концов напускная серьезность Беатрисы не выдержала. И в королевском кабинете словно посветлело от этого молодого, искреннего, звонкого хохота.
VII
Беатриса Перигор сразу произвела очень выгодное впечатление на Луизу Лавальер, и девушки быстро сошлись, как будто уже годами знали друг друга Жизнь Луизы потекла гораздо ровнее и светлее. Беатриса с удивительной тактичностью умела быстро найти выход из всякого хозяйственного затруднения, и это было особенно ценно теперь, когда шли деятельные хлопоты по устройству нового помещения, отделываемого специально для подруги короля. Целый день то тут, то там слышался звонкий голосок молодой девушки, отлично командовавшей всей прислугой, никогда не возвышавшей голоса, но умевшей одним словом поставить каждого на свое место. Беатриса была со всеми приветлива, но под внешней ласковостью молоденькой девушки таилась железная воля. Это проявилось очень скоро на Бертет той не понравились излишние проницательность и зоркость новой домоправительницы, и она попыталась огрызнуться на нее так, как в прошлом не раз огрызалась на робкую Лавальер, но в результате за свою дерзость пулей вылетела из состава прислуги.
Несмотря на все хлопоты, Беатриса никогда не оставляла Луизы надолго одной, и, если у Лавальер не было короля или Полина д'Артиньи находилась в отлучке, она усаживалась подле Луизы, рассказывала ей разные сказки своей родины, пела приятным голосом старинные песенки провансальских менестрелей или просто болтала, отвечая на расспросы о своем детстве в родном Тарбе! Эти рассказы доставляли неизменное удовольствие Луизе, потому что, как все робкие и застенчивые натуры, она особенно восхищалась смелостью и проказами, в которых у Беатрисы никогда не было недостатка.
Отдавая все это время хозяйству и беседам с Лавальер, Беатриса ухитрялась находить свободную минутку для того, чтобы методично знакомиться с замком и парком, а также с его обитателями. Через каких-нибудь два дня юркая Перигор отлично знала в лицо всех высокопоставленных жителей Фонтенебло, всех фрейлин, камергеров и пажей. Знала она также, сколько ступенек ведет по такой-то лестнице, сколько шагов от такого-то угла до такого-то поворота в парке и чьи окна выходят туда-то или туда-то. Словом, Беатриса могла с завязанными глазами ориентироваться в любом месте замка и парка.
Однако никому из обитателей замка не приходило в голову, что эта юркая провинциалка проявляет свое любопытство так методически и по такому строгому плану. Впрочем, ее никто не считал способной на это. Конечно, появление нового лица в обиходе королевской подруги не могло не взволновать Генриетты и ее свиты. Но после самого короткого разговора о Беатрисой Перигор все фрейлины пришли к заключению, что «новенькая» – просто провинциальная глупышка, старающаяся представиться совсем взрослой, а на самом деле ровно ничего не смыслящая в жизни и житейских делах. Таким образом, вскоре кружок Генриетты и Олимпии де Суассон совершенно перестал интересоваться личностью Беатрисы де Перигор, а остальные фрейлины тоже не обращали на нее внимания, так как она, как неравная им по происхождению, не могла быть им товаркой.
Конечно, равнодушие могло бы очень быстро смениться самым напряженным и довольно злобным вниманием, если бы кому-нибудь пришлось заметить маленький ключик, с которым Беатриса никогда не расставалась и который держала отдельно от общей связки. Но этот ключик висел на цепочке и обычно таился в таком месте, которое пока еще оставалось совершенно недоступным кому бы то ни было. Таким образом, о существовании ключика не знал никто. А ведь это был ключик ни много ни мало, как от потайной двери в покои самого короля!
Этот ключик Людовик дал Беатрисе для того, чтобы в случае нужды она могла появиться у него незаметно для других. О том, что между Людовиком и Беатрисой Перигор существовала какая-нибудь особая короткость, хотя бы и самого невинного свойства, никто не должен был знать.
Но эта короткость обещала девушке полное осуществление ее надежд. И часто, неустанно хлопоча над приготовлениями к празднованию новоселья, которым король хотел ознаменовать переведение Луизы де Лавальер в отдельное помещение, она тайком дотрагивалась до этого ключика, словно до магического амулета.
Впрочем, слово «празднование» едва ли будет подходящим для определения этого дня. Правда, сначала король хотел устроить настоящее празднество с балом и парадным ужином, но Луиза всеми силами постаралась отговорить его от этого. «Пастушку» пугали и демонстративность такого открытого торжества, и ложность ее выступления в роли официальной хозяйки такого празднества. Поэтому было решено, что
