Глаза Вербина расширились от ужаса. Он был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать жара, неумолимо приближавшегося к его плоти! Вербин нежно гладил гвоздем рану на груди Вербина. Не успевшая свернуться кровь с шипением испарялась. Гвоздь остыл, и Вербин снова пошел на кухню, чтобы его прокалить.
Вернувшись, он принялся за правый сосок Вербина и прожег его до кости.
- Теперь скажешь?! - брызгая слюной, проорал он в лицо Вербину.
- Мне нечего сказать, - промычал тот. - Заклинаю тебя всем, что есть в этом мире святого, перестань меня истязать! Я действительно ничего не знаю!
- Сука, - Вербин с силой вогнал гвоздь в плечо Вербина. - Гвозди бы делать из этих людей. Ничего каламбурчик, а? Знаю, тебе сейчас не до смеха. Так и быть, я тебя пощекочу.
- Электричество - лучший друг человека, - сказал Вербин и выдернул провод из настольной лампы. Зачистив ножом контакты, он свил из медной проволоки две небольших петли и надел их на тестикулы Вербина. - Приготовься принять лучший в мире афродизиак. - Вербин сунул штепсель в розетку и нажал кнопку выключателя.
Вербин взревел, как сотня проклятых демонов. Вербин выключил ток и выжидающе посмотрел на Вербина.
- Ну? - шепотом произнес он.
- Нет… нет… нет… - словно в бреду твердил Вербин. Палач досадливо цокнул языком и снова подал напряжение на яйца жертвы. На этот раз он наблюдал за мучениями Вербина на полминуты дольше.
- Неееет! Неееет! Нееееееееет! - орал Вербин, вцепившись в сидение.
- Не нравится, - резюмировал Вербин, отключая ток. - Не готов еще нынешний средний класс к острым ощущениям будущего. Хочешь, чтобы я прекратил? Все в твоих руках.
- Да что, черт возьми, тебе нужно?! - сквозь слезы прокричал Вербин. - Деньги?
Золото? Забирай! Все забирай! Калекой меня сделал, скот…
- Дружок, да ты настоящих калек не видел, - возразил Вербин, нажав на кнопку. - Настоящие калеки, они знаешь, какие тихие, - Вербин утопил кнопку, наполнив кухню дикими воплями своей жертвы, - и грустные.
Глаза Вербина готовы были вылезти из орбит. Вены на его шее вздулись, лицо покраснело. А Вербин, сложив руки на груди, смотрел на него и улыбался, словно решил, не дожидаясь признания, угробить своего визави.
- Ну ладно, хватит с тебя, - сказал Вербин, когда из ушей Вербина хлынула кровь.
Вынув штепсель, он наклонился, чтобы освободить от пут дымящиеся яички.
- Э, приятель, да ты, гляжу, обделался! - весело произнес он, обнаружив между ног Вербина симметричную кучку бурого, с красными прожилками, кала. - Нет, не стесняйся, не отворачивайся. Как говорится, что естественно, то не безобразно.
Правда? Ты ведь скажешь мне правду? На чем мы с тобой остановились?
- Пошел… на хер… урод… - еле ворочая языком, промямлил Вербин.
- Далеко посылаешь, - нахмурился Вербин, - Не боишься, что я пойму тебя буквально? - взяв скальпель, он легонько коснулся им измазанного фекалиями сморщенного вербинского пениса, - Еще ведь не все потеряно.
Вербин коротко вскрикнул и задрожал всем телом.
- Дрожишь? Это хорошо. Значит, жить хочешь. А если хочешь, - расскажешь.
Возможно, к тому времени это будешь не совсем ты, но расскажешь все, как пить дать, - злобно прошипел Вербин, склонившись к самому лицу Вербина, - Это я тебе обещаю.
- Знаешь, а я тебя уважаю, - сказал Вербин, вытягивая из Вербина ручку туалетного вантуза. Из развороченного ануса хлынула кровь. - После такого даже я раскололся бы. А ты молчишь. Только знай, - я тебя дожму, не мытьем, так катаньем. Из этих рук еще никто не вырывался. - Вербин потряс перед лицом Вербина жилистыми предплечьями, по локоть вымазанными в крови. Ответом ему был только слабый стон.
- Эй, да ты никак помирать собрался! - сочувственно произнес Вербин. - Не надо, обожди, - пощупав пульс на шее у Вербина, Вербин удовлетворенно хмыкнул и пошел в ванную. Вернулся он со стаканом воды, которую выплеснул в лицо Вербину. Вербин пришел в себя. Вербин склонился к Вербину и взял его пальцами за подбородок.
- Последний шанс у тебя, - неестественно низким голосом произнес он. - Ты немедленно все расскажешь. Или… - ребром ладони Вербин провел по горлу. - Ну?!
Уставившись в одну точку, Вербин обреченно молчал.
- Молчишь, падла?! - Вербин в ярости начал наносить Вербину удар за ударом. Бил, куда придется, в полную силу. Вербин не пытался защититься. Он уже не чувствовал боли, и мысли его были очень далеко, на карнавале в Рио-де-Жанейро.
Вдруг что-то взорвалось в мозгу Вербина. Захрипев, он начал заваливаться набок.
Поймал собственный взгляд в зеркале и в этом взгляде увидел ВСЕ.
«Поздно, - умирая, подумал Вербин. - Слишком поздно».
Вселенная не только страннее, чем мы ее себе представляем, она даже страннее, чем мы можем ее себе представить. Кирилл знает это наверняка, поскольку своими глазами видел то, чего не может быть, бывал в местах, не обозначенных на карте, и знает слова, которых нет ни в одном из языков мира. Знает он и то, в поисках какого дикого откровения замучил сам себя до смерти странный человек из окна напротив. Знает, но никому не скажет. Его ведь никто и не спросит. Мир забыл о его существовании, и это ему чертовски нравится. Достаточно и того, что у него есть эльфийская принцесса, кофе и подоконник. Несметные сокровища, обожание толпы, всемирная слава - красивые, но слишком простые игрушки. Они давно ему не нужны.
ИНТЕРЛЮДИЯ ДЕВЯТАЯ
Выслушав историю о гибельном самоистязании, Ангелина несколько минут потрясенно молчала. Было заметно - этот рассказ произвел на нее гораздо более сильное впечатление, чем все предыдущие.
- Что это? - спросила девушка, собравшись, наконец, с мыслями. - Я имею в виду - о чем была эта история? Она не похожа на все остальные - нет никаких монстров, вампиров, демонов… Но мне почему-то кажется, что эта игра, о которой шла речь в начале, - самое страшное, что только может быть.
- Ты почти права, моя дорогая, - глухо промолвил Эйнари. - Эта игра называется «Гнойная Забава», и она действительно беспредельно ужасна.
- Гнойная Забава? - глаза готессы сверкнули огнем уже не страха, а любопытства.
- А я ведь слышала об этом раньше!
- Да, ты упоминала ее в день, когда впервые пришла сюда, - кивнул хозяин лавки.
- Хотел бы я знать, кто это бросается такими словечками в своем обычном кругу…
- Кажется, о Забаве говорил какой-то парень из готической тусовки, - задумчиво произнесла Ангелина. - Хотя, я не уверена в этом - очень уж много с кем общаюсь.
- Ох уж, эти готы, - усмехнулся Тойвонен. - Интересно, знал ли он сам, о чем говорил?
- Мне это неизвестно, - пожала плечами готесса. - А что, это такая очень уж запретная тема? Или сильно замаскированная?
- Как я уже говорил, никто не в силах запретить людям губить свои жизни, - промолвил финн, подергав себя за бороду. - Их можно лишь попробовать удержать от этого. Что же до маскировки… пожалуй, да. Просто так в эту систему не попадешь.
Нужно либо очень стремиться к ней, либо… стать ее жертвой.
- А в чем же суть? И почему такое гнусное название?
