– Жалко у пчелки, – пробормотал он, отворачиваясь к вертелу, на котором крутилось истекающее жиром мясо, – хорошая же ты подруга, раз даже адреса не знаешь.
– Она сама ко мне приходила. Я тут в магазине работаю, неподалеку, – развела руками я, – не понимаю, почему вы вредничаете.
– Ее и правда давно что-то не было… – Гога шумно почесал выглядывающую из порванной рубахи волосатую грудь.
Поросль черных кудрей заблестела от жира. Фу, кто же у него покупает шаурму?!
– Она ко мне за мясными обрезками забегала, – разоткровенничался Гога, – я никогда не отказывал, что мне… Ты думаешь, с ней могло что-то случиться?
– Иначе я бы не пришла. Вы же знаете, с кем она общалась.
– Между прочим, я ей говорил, что доиграется! Шаурмы не хочешь?
– Спасибо. Как-нибудь в другой раз.
– Ладно, запоминай. Это тут рядом совсем. Видишь новостройку? За ней пятиэтажка. Второй подъезд, пятый этаж, дверь направо.
Не знаю, что я ожидала увидеть за порогом лаконично обставленной квартиры Ангелочка. Во всяком случае, я искренне надеялась, что этим нечто не окажется расчлененный полусгнивший труп моей несчастной товарки. Скорее всего, я думала, никого не будет дома. Тогда я поговорю с соседями, и те, возможно, успокоят меня, сообщив, что, вдоволь вкусив столичного разврата и даже подзаработав на нем кругленькую сумму, Ангелочек уехала к родителям.
Каково же было мое удивление, когда дверь распахнулась после первого же моего робкого звонка! Я даже отшатнулась, когда из полутемной прихожей мне навстречу шагнула рослая блондинка с изящным телом, которое едва прикрывал коротенький махровый халат, и правильным аристократическим лицом.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. А потом я открыла было рот, чтобы спросить незнакомку о судьбе моей ночной знакомой, как та вдруг… бросилась мне на шею.
Я даже сделать ничего не успела, как странная блондинка обвила меня весьма мускулистыми ручонками, да еще и радостно при этом взвизгнула. У нее были душноватые духи, слишком «взрослые» для столь нежно цветущей особы. Я чихнула и попробовала высвободиться из крепких объятий.
– Что вы? Подождите! Вы меня с кем-то перепутали!
Отстранив меня за плечи, блондинка с любопытством взглянула мне в лицо, после чего расхохоталась громко и раскатисто.
– Ну, здравствуй, Алиса! А я как раз собиралась к тебе заглянуть. Проходи, чаем угощу. А еще лучше – водкой.
– Действительно, что может быть лучше в такую духоту, – пробормотала я, смущенная тем, что ей известно мое имя.
Блондинка втянула меня в квартиру, за моей спиной хлопнула дверь. Мосты сожжены, пути к отступлению отрезаны, златовласый ангел с четвертым размером груди и губами почти как у Анжелины Джоли улыбается мне призывно и нежно, а я стою дура дурой, исподтишка рассматриваю интерьер и не знаю, что сказать.
В квартире Ангелочка не было прихожей, сразу от порога начиналась комната, единственным предметом мебели в которой была огромная круглая кровать, кое-как заправленная пошловатым малиновым покрывалом в бабочках и рюшах. Вполне профессиональный интерьер.
– Кто вы такая? – спросила я. – Откуда знаете меня и… где Ангелочек?
Блондинка присела на краешек кровати, изящно сложив ноги, и рассмеялась.
– Алиса, ты настоящий друг. Волновалась, да?
– Допустим. И все-таки…
– Да я это! Я! – воскликнула она. – Неужели и правда не узнаешь! А ведь я не так сильно изменилась.
– Не понимаю… – я смотрела на нее во все глаза, но ни одной знакомой черточки в заговорщицки улыбающейся физиономии не увидела.
– Ладно. Смотри сюда.
Повернувшись спиной, она повела плечами. Халатик соскользнул до талии, и я увидела на узкой бледной спине татуировку – черного тарантула с розой в зубах. Точно такая же наколка была и у моей исчезнувшей подруги – Ангелочек питала слабость к роковым проявлениям сексуальности.
– Это же…
– Это я, – халатик вернулся на место.
– Не может быть…
– Я, Алиса, можешь задать мне любой вопрос, чтобы убедиться. Неужели ты мой голос не узнаешь?
Действительно, в ее интонациях было что-то знакомое: и этот хрипловатый тембр, и этот полуистерический смех… Но не может же быть, чтобы человек так изменился всего за несколько месяцев. Внешность – не надоевшее платье, которое при желании можно зашвырнуть на пыльные антресоли.
– Хорошо. Если ты Ангелочек, тогда скажи, что ты однажды с похмелья по ошибке использовала вместо крема для глаз? – вспомнив уморительную историю, решилась поинтересоваться я.
– Анальный лубрикант, – без запинки ответила блондинка.
Я ушам своим не поверила.
– Но как же?…
И тут она меня огорошила.
– Я сделала пластическую операцию.
– Что?!
– Операцию, – спокойно повторила она. – Ну что ты вылупилась? Давай лучше водки выпьем.
Сорвавшись с места, она метнулась на кухню и вернулась через несколько минут с запотевшей бутылкой «Путинки» и сырной нарезкой в пластиковом поддоне. Я присела рядом с ней на кровать и, не удержавшись, потрогала прядь длинных пепельных волос.
– Нарощенные, – объяснила ангелочек, разливая водку по розовым кофейным чашечкам. – Извини, стопок у меня нет. Я обычно не пью на работе.
Приняв из ее рук чашку, я опрокинула в себя ее ледяное содержимое.
– Извини, мне надо прийти в себя. Но ведь прошло так мало времени…
– Два с половиной месяца, – улыбнулась она, закусывая сырком, – вот только вчера повязки сняли. На самом деле нос потом еще тоньше будет. Сейчас это промежуточный вариант. Быстрее всего губы зажили. И подбородок. С глазами проблемы были, гноились. Мне слегка подправили разрез.
Я словно фантастическую аудиокнигу слушала.
– Но откуда же, откуда у тебя на все это деньги? Ты не жировала, родителям помогала, да еще и эта квартира, наряды?
– А я немало зарабатывала, – загадочно улыбнулась она, – а в последнее время вообще удача привалила. Познакомилась с мужиком одним, армянином. Влюбился в меня, представляешь? Даже замуж звал, – в ее интонации появились горделивые нотки, – в бутики водил, в рестораны. Два кольца подарил, я их продала потом… Проблема в том, что он был женат. Вот в конце концов и не сложилось у нас. Но впечатления остались. Алиска, я хочу, чтобы мужчины вели себя со мной именно так!
– Осыпали брильянтами? – хмыкнула я. – Или звали замуж, находясь при этом в законном браке?
– Да ну тебя! – махнула рукой она. – Вечно придерешься к чему-нибудь. Я хочу, чтобы со мною возились, как с принцессой, смотрели восхищенно, цветами заваливали, дарили автомобили, загородные дома и арабских скакунов.
– А не жирно тебе будет, принцесса?
– Вот и я всегда думала, что жирно. Я ведь рожей не удалась, понимаю. Да и фигура крупновата. Таких мужчины не то чтобы не любят… Испытывают, так сказать, животное влечение. Грубо говоря: сунул-вынул и забыл. А мне хочется, чтобы меня опекали, заботились. Когда тот армянин появился, я, что называется, вошла во вкус. И деньги впервые появились приличные.
– Но пластическая операция – это же уйма денег!
– Скажешь тоже, – беззаботно махнула рукой она, – это раньше цены были запредельные. А сейчас… Ну пара тысяч долларов на нос, еще пара – на грудь. Губки – пятьсот, подбородок – тысячу со скидкой. Да
