по-другому. Она была красива, но так и не добилась особенных успехов в модельном бизнесе. За ней не было ни одного громкого ролика, ни одной заметной фэшн-стори, даже ни одной обложки известного журнала. В основном она перебивалась на мелких показах мод, а ее самым грандиозным успехом была реклама краски для волос, в которой снялись еще пять похожих на Веронику и друг на друга блондинок. Поэтому, когда она увидела в гримерке преображенного Арсения, примеряющего бархатный пиджачок от Валентина Юдашкина, Вероника не растерялась.
– Эй, привет! – Она шутливо толкнула его в плечо. – Помнишь меня?
Он прекрасно помнил, ведь она была одним из первых его московских потрясений. Но на всякий случай решил держаться небрежно – несмотря на такой головокружительный успех, он еще не привык правильно реагировать на красавиц.
– Вроде бы где-то встречались…
– Я сбила тебя, когда на роликах каталась.
– Ах да.
– Вот… Подумала: а не извиниться ли мне?
– Тогда ты извиняться явно не собиралась.
– Ну, не будь занудой. – Она смешно наморщила носик, детская гримаска ей удивительно шла. – Так что, прощаешь?
– А куда мне деваться? – впервые улыбнулся он. – Прощаю, так и быть.
– Может быть, выпьем кофе после показа? В качестве примирения? Я угощаю.
– Кофе я не пью. Но зеленого чаю с большим удовольствием.
– Ты еще лучше, чем мне говорили, – вдруг прошептала Вероника, наклонившись к его лицу (она была уже одета для выхода на подиум, и на ней были туфли на шпильках такой высоты, что она смотрелась на добрых две головы выше Арсения).
– Спасибо, – смутившись, пробормотал он.
– Не за что. – Теплый юркий язычок фотомодели бегло исследовал его ушную раковину. – Когда переоденешься, спускайся вниз, у меня машина.
У нее был новенький «Фольксваген Гольф», а когда Арсений поинтересовался ценой авто (он в последнее время задумывался о покупке собственных колес), Вероника, хихикнув, ответила, что это подарок.
– Подарок родителей? – спросил он, наивный.
– Нет, друга.
Тогда его это не насторожило. Ничего не насторожило – ни внезапная перемена отношения, ни небрежное упоминание о неком щедром дарителе.
Она, не спросив его мнения, запарковалась у какого-то небольшого итальянского ресторанчика, как впоследствии выяснилось, довольно дорогого. Аппетит у Вероники был замечательный – ела она не как субтильная фотомодель, а как бригадир стройотряда. А вот он в тот вечер не мог ни кусочка проглотить, хотя лазанью им подали отменную.
У вечера с таким волшебным началом было весьма классическое окончание – расслабленный итальянским розовым вином Арсений позволил ей отвести себя в квартирку, которую Вероника снимала в непрестижном окраинном районе. Утром она приготовила для него омлет – он пригорел, и Арсений понял, что нечасто ей приходится хозяйничать. А значит, она относится к нему как-то по-особенному.
Так начался их роман. Арсений чувствовал себя счастливым, он воспринимал Веронику как талисман. Он своего добился, капризная красавица влюбилась, первая московская мечта сбылась. Значит, сбудутся и остальные.
Дела его и правда шли превосходно. Он позировал для обложки мужской версии журнала «Вог». Это был успех! Гонорары росли с каждым месяцем. В светских хрониках его называли не иначе как «открытие года», «самый красивый мужчина Москвы».
Зимой он прошел кастинг на участие в московской неделе прет-а-порте. Его выбрали восемь модельеров, а Вероника не приглянулась никому. В тот вечер она впервые легла отдельно, на кухонном диванчике. Арсений понял, что Вероника одновременно гордится им и завидует ему. Если бы он знал, чем обернется для него эта неделя, может, сказался бы больным. Он так много зарабатывал, что вполне мог позволить себе иногда отказываться от выгодных заказов. Конечно, не миллионер, но все-таки…
На неделе прет-а-порте Арсений блистал – у него было девять выходов. А после одного из показов к нему подошел улыбчивый мужчина с каким-то пустым взглядом.
– Я секретарь продюсера Марка Коннорса, – представился он, вручая Арсению визитную карточку, не свою, а вышеупомянутого продюсера.
– Очень рад.
– Вы очень понравились мистеру Коннорсу. Он считает, что вы могли бы подойти для одного из его фильмов. Мы как раз искали мужчину вашего типажа.
– Я… Я был бы рад. – Арсений постарался говорить небрежно, но сердце его забилось сильнее. Кино – это совсем другой уровень. Подиум – фабрика звездочек-однодневок, и только пробившись на большой экран, ты можешь доказать, что что-то стоишь как личность.
– Вот и замечательно. Вы позвоните мистеру Коннорсу, впрочем, он велел передать, что свободен прямо сегодня. Если у вас ничего не запланировано, вы могли бы поужинать в «люксе» мистера Коннорса.
Арсений знал, что Вероника приготовила для него ужин – готовить она не умела, но время от времени примеряла на себя роль хозяйки. Его это умиляло, и он делал вид, что ему безумно нравятся склеившиеся в липкую массу макароны и толстоватые подгорелые блинчики. Тем не менее он сказал:
– Ничего не запланировано. Я принимаю приглашение. А… а что это за фильм? И когда съемки?
– Об этом вам расскажет мистер Коннорс, – снисходительно улыбнулся секретарь, – но в любом случае надо проверить, любит ли вас камера. Кинопроба.
– Камера меня любит. Можно сказать, она в меня влюблена. Я же модель, умею позировать.
– Одно дело позировать, другое – уметь жить перед камерой. Вы говорите по-английски?
– Да. Но вообще-то не очень хорошо. А что, это обязательно?
– Там мало слов, к тому же ваш герой иностранец, так что акцент допустим. Да, я же не сказал, съемки будут проходить в Голливуде, на одной из студий мистера Коннорса.
Голливуд… Голливуд… Слово это прозвучало для него как магическое заклинание. Неужели все это происходит с ним? Неужели он заслужил такой быстрый успех? Сначала – покорение Москвы. А потом – Голливуд!
Откуда ему было знать, что Марк Коннорс всегда начинает знакомство с молоденькими юношами и девушками именно так? Тем более что студия у него действительно была, так что не очень-то сильно он и врал. Тогда Арсений и подозревать не мог, что его просто-напросто покупают. Прямо с подиума, точно эксклюзивный наряд.
Петр Бойко считал свою секретаршу Юленьку тупоголовой клушей – именно так он ее, не вслух, конечно, называл. У Юленьки обе руки были, что называется, левые. Она даже кофе не могла до его кабинета донести так, чтобы добрая половина содержимого не выплеснулась на светло-бежевый ковролин. Она забывала сообщать ему о телефонных звонках, теряла важные документы, заливала лаком для ногтей свежие фотографии, она томилась от скуки на рабочем месте, тайком почитывая «Космополитэн».
Он с некоторым сожалением думал, что придется от нее избавляться. И где ему найти новую Юленьку? Так уж повелось, что секретарем в модельном агентстве должна быть бывшая звезда подиума, на худой конец просто великолепная красавица. Но действительно шикарные красотки, оставившие модельную карьеру, повыскакивали замуж, а связываться с бывшей вешалкой, чья карьера не задалась, Петру не хотелось. Юленька-то при всей ее тупости была одной из финалисток конкурса «Мисс Москва» и участницей престижного конкурса «Модель мира».
– Петр Вадимович, здесь еще девочки пришли, – по громкой связи сообщила Юленька.
– И как? – равнодушно спросил он.
В базе агентства «КАСТ» числилось около трех сотен моделей – на любой капризный вкус. Блондинки, брюнетки, мулатки, темнокожие, лысые.
Иногда у Петра складывалось впечатление, что каждая девушка в возрасте от четырнадцати до
