в чем-либо.
— Все же мне следовало быть настороже, — не согласился Скайуокер. — Особенно после всего, что случилось на «Посланнике Чаф»… Ну и что именно это означает?
— Это означает, что героонцы — мошенники, — ответила Мара— Это означает, что их корабль вовсе не корабль беженцев. А сверх этого я не знаю ничего.
— Беаш как-то сказал, что их корабль состоит, главным образом, из маленьких комнат, — вспомнил Люк, пытаясь в это вникнуть. — Такую особенность конструкции наши сенсоры вполне могут проверить, поэтому можно принять, что тут он говорил правду. Какой тип судна может состоять из маленьких комнат?
— Может, тюремный корабль? — предположила Мара— Или, возможно, грузовое судно, вроде сердечника-хранилища «Дальнего полета»? Ведь это и есть, по существу, набор маленьких комнат.
— Жаль, мы не знаем, какого размера эти комнаты, — посетовал Скайуокер. — Ты не спрашивала Драска, проверял ли он их корабль сенсорами?
— Нет, но, по-твоему, если бы тот не прошел проверки, Драск бы сказал что-то?
— Возможно, и сказал бы — только не нам, — ответил Люк, вспоминая, как выглядит героонский корабль. Огромный, шаровидный, с темными пятнами, равномерно покрывавшими корпус. Тогда он предположил, что это иллюминаторы. Или вентиляционные отверстия, или украшения…
Скайуокер резко втянул воздух.
— Или выпускные порты, — сказал он вслух.
— Что?
— Выпускные порты, — повторил Люк. — Эти темные пятна на корпусе совершенно такие же, как те, что мы видели на той огневой точке, когда входили в Редут.
— Выпускные порты для истребителей, — выпалила Мара. — Эта штука — носитель!
— И мы оставили ее прямо возле командной станции Браск Ото, — мрачно напомнил Скайуокер.
— Замечательно, — буркнула Мара. — Вот и верь после этого в миролюбие героонцев.
За головой Люка раздалось тихое чириканье, едва различимое за гулом лазерного меча.
— Ты слышала? — спросил он.
— Слышала что?
— Еще одно из этих чириканий. Про которые Драск сказал, что это звучит так, будто кто-то переговаривается через глушение. Оно раздалось из твоего комлинка.
— Не заметила, — сказала Мара, и гул ее меча чуть сменил тональность, указывая, что она вырезала еще один кусок металла. — Думаешь, героонцы?
— Я думаю, что никто больше не лгал нам столь же последовательно, как они, — мрачно произнес Скайуокер.
— Включая Формби?
— Включая Джинзлера, — сказал он. — И мне это совсем не нравится. Далеко еще?
Мара чуть сдвинулась на его плечах, бросив взгляд вверх.
— При такой скорости — минут пятнадцать, — ответила она. — Может, больше.
Стиснув зубы, Люк вновь потянулся к Силе.
— Давай лучше сделаем меньше.
— Нет, — презрительным рывком кисти Таркоза отправил Джинзлеру обратно через весь стол его деку. — Совершенно неприемлемо — все это.
— А чем плох корабль класса «Боевой рог», построенный на верфях Рендили? — спросил Джинзлер, стараясь не терять спокойствия. Все это уже выглядело нелепым. — У него именно тот размер, который вам нужен, да и скорость подходящая.
— Это грузовик, — категорично заявил Таркоза
— Это тяжелый крейсер, а не грузовик, — поправил Джинзлер. — У него есть броня, вооружение, он способен к дальним перелетам и достаточно вместительный…
— Он не подходит, — вмешался Улиар. — Покажите еще что-нибудь.
Сдержав резкость, вертевшуюся у него на языке, Джинзлер потянулся к деке. Улиар и два советника отвергали каждое его предложение, и вся эта троица начинала его сильно раздражать.
— Что ж, хорошо, — сказал он, посылая запрос на корабли монкаламарской постройки. Может, хоть там найдется что-то, что устроит этих привередливых стариканов?
Конечно, еще неизвестно, удастся ли убедить чиссов купить такой корабль или Новую Республику его подарить. Но на этот вопрос придется отвечать не сегодня.
Из его комлинка вновь раздалось чириканье.
— Что за странные звуки вы извлекаете из наших комлинков? — поинтересовался он.
— О чем вы говорите? — удивился Улиар.
— Об этом чириканье, — сказал Джинзлер. — Вы что, используете в своих комлинках перекрытие частот?
— Повторяю, вы о чем? — огрызнулся директор. — Это же вы делаете, а не мы.
Джинзлер нахмурился:
— А мы-то при чем? Мы не…
— Ах да, — пробормотал Беаш, вставая. — Раз было начало, то будет и конец.
Джинзлер перевел хмурый взгляд на героонца:
— Что?
— Раз было начало, то будет и конец, — повторил Беаш.
Резко наклонив голову, он сбросил со своих плеч безвольное тело волвкила, обрушив его на стол. Поднявшиеся за спиной Беаша трое его соплеменников тоже сняли с себя волвкилов, роняя на пол, и у Джинзлера мелькнула абсурдная мысль, что они решили подарить мертвых зверюг Улиару, дабы попытаться расположить его к гостям.
— Когда-то — жертвы, — продолжил Беаш. — Ныне — победители.
Потянувшись к шее волвкила, он переломил его нарядный сине-золотистый ошейник.
И с внезапным коротким содроганием волвкил ожил.
Кто-то ахнул, когда зверь вскинулся на лапы и встряхнулся, точно мокрый карфлер, — один из Выживших, отстраненно предположил Джинзлер. Или, может, это был он сам. Первые мгновения его рассудок был слишком потрясен, чтобы воспринимать что-то, кроме невероятного существа, смотревшего сейчас Джинзлеру в глаза вдоль длинной пасти, полной острых зубов. Он смутно сознавал, что у дальней стены таким же образом и столь же необъяснимо оживают еще три волвкила. В течение этой растянувшейся во много раз секунды никто не двигался. Беаш прошептал что-то, прозвучавшее на их мелодичном, двухтоновом языке почти благоговейно; от конца стола, где сидели Выжившие, донесся еще один тихий возглас.
— Нет, — выдохнул Улиар. — Это не может… И тут четверо волвкилов разом прыгнули.
Когда ближний зверь скакнул в его сторону, Джинзлер отпрянул от стола, оттолкнувшись руками, уже предвкушая страшную боль от сомкнувшихся на его шее челюстей. Но мохнатый снаряд пролетел мимо, даже не задев его своими выставленными когтями. Инерция толчка опрокинула кресло Джинзлера назад, и когда его плечи и голова врезались в палубу, из глаз посыпались искры, затуманив зрение. Сквозь шум крови, стучавшей в ушах, Джинзлер услышал вопли, крики, звуки выстрелов. Затем раздался воющий рев, еще один вопль; внезапно он ощутил, что кто-то, ухватив за плечи, поднимает его на ноги.
Это оказался Таркоза — глаза безумные, морщинистое лицо искажено страхом и яростью.
— Назад, идиот! — рявкнул он и, рванув Джинзлера за руку, послал его в глубь комнаты, после чего поспешно отступил туда же сам.
Моргнув пару раз, чтобы прояснить зрение, Джинзлер огляделся.
Спокойная сцена, которая была тут совсем недавно, сменилась хаосом. Три чисских воина катались по полу, сцепившись с рычащими волвкилами, и, судя по всему, дрались за свои жизни. Миротворец, который их сторожил, был уже мертв и неподвижно лежал в луже крови, растекавшейся из-под него, а его бластер валялся на полу, рядом с его безвольной рукой. Как раз в тот момент, когда Джинзлер с ужасом
