и прошу, дабы по возможности изволили показать к ним свою милость.
Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здрафъствуй!
Писмо твое я чрез Толстова получил, и хотя ты меня обнадеживаешь, чему и верю и не верю. Дай милостивой Боже тебе здорово разрешитца от бремене, дабы по милости своей сим наградил мои печали. Я рад бы сам вместо сего писма к вам ехать, и чаял бы застать; но понеже сухим путем ныне не могу, ибо пред несколкими днями чечюй[201] явился; аднакож чаю скоро свободы, и поеду к вам. Дай Боже, чтоб сие писмо вас уже разрешенных застала, чего в олтерацыи[202] своей и радости дожидаюсь по въся часы.
Петр.
Из Амстердама, в 2 д. генваря 1717.
Дохтор Арескин сего ж дни отправляет отсель лекаря, которой здесь зело славин в сих делах. Да[й] Боже, чтоб ему столко ж было дела, как прошлого году дохтуру было.
Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!
Зело радосное твое п[и]сание вчера чрез Мавърина получил, в котором объявъляешь, что Господь Бог нас так обрадовал, что и другова рекрута даравал, за что да будет выну хвала ему и незабвенное благодарение! Сия ведомость вдвое обрадова: первое, о новоражденном, а паче, что вас Господь Бог свободил, отчего и мне стала полутче; ибо от самава Раждества Христова столь долго сидеть не мог, как вчерась. Я сердечно желаю сего нововыежаго гостя видеть, толко еще несколко дней [не] могу в дорогу ехать, а особливо сухим путем для тресенья; я не знаю, за какую вину сей мой уд страждет, ибо воистинну невинавен, разве за другой, которой пов…… О здешнем писать не имею, толко, как мочно будет, поеду к тебе немедленно. Дай Боже, чтоб вы от всех припатков и натуралной сей болезни свободны были и вас бы застать здоровых.
Петр.
Из Амстердама, в 4 д. генваря 1717.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Писмо твое получил (о чем уже прежде уведал) о незапъном случае, которой радость в печаль пременил. Но что ж могу на то ответство дать? токмо со многострадалным Иевом: Господь даде, Господь и възят; яко же годе ему, тако и бысть. Буди имя Господне благославенно отныне и до века! Прошу вас також о сем разсуждение иметь; а я, колко могу, разсуждаю. О себе объявъляю, что, слава Богу, час от часу умаляетца моя болезнь, и чаю в[с]коре выходить из дому, а и была не иная какая, толко чечуй; а въпротчем, славлю Бога, здороф, и давно б ехал к вам, ежели б водою мочно было, а сухим путем еще боюсь разтрес[ть]ся; к тому ж ожидаю ответа от аглинского караля, которого на сих днях сюды ждут. Паки прошу, дабы вы обо мне нимало не мыслили о болезни; и для того послал Румянцова, чтоб вам умел лутче словами изъяснить, что я, слава Богу, не толко теперь, но ниже был тежело болен.
Петр.
Из Амстердама, в 11 д. генваря 1716.[203]
Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!
Румянцоф от вас сюды приехал и писмо вручил; толко зело мне болезненно, что ты не веришь, что я к тебе пишу: истинно все правъда, и кончая хотел по двух или и трех днях ехать к вам. Но в ту же ночь припала лихоратка; и правъда, два дни крепъко держало, но, слава Богу, дохтор розорвал; потом три дни еще была, толко горазда лехче, а сей третей день как вовъсе покинула. Ей, верь Господу Богу, ни малова утаил или прибавил, но въсе, как было; и ныне, кроме обыкновенной слабости, ничего нет, для которой в нынешней худой воздух вскоре вытить не чаю. Но ежели даст Бог вам совершенъное облехченье, то зело желаю вас видеть здесь; авось могу и въсътретить, а без вас скушнохонка; сама знаешь: так блиско живем, а не видимся. Благодарствую, друг мой, за пърезент венгерского; толко такъже не в час привезен, как покойни[й] Семен Минич в Бешенкавичи некоторой презент привез. Паки, оставя шутку, Богом вас прошу: не думайте инако, и меня тем не крушите.
Петр.
Из Амстердама, генваря в 18 д. 1717.
Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!
Писмо твое чрез Толстова я получил, за которое благодарствую, и вас зело с радостию ожидаю, что дай Боже! Толко паки прашу, чтоб осмотрясь, буде без вреды будет езда. А о себе объявъляю, что как с Румянцовым писал – слава Богу, с тех пор лихоратка не помянулась более, и ныне обыкновенное безсилье да чечюй, аднакож и оной меншеет; я ныне почал выходить в другую избу.
Петр.
Из Амстердама, в 23 д. генваря 1717.
Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что мы были везде, где было намерение, и приехали сюды, куды и вас с компаниею желаем, чтоб завътра абедать сюды были, и чтоб служителей немного за собою брали с собою. О чем министром и протчим скажи.
Петр.
Из Питербурха, в 28 д. февраля 1717.
Апърель 1717, из Антверпена. [204]
Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что я третьево дни сюды приехал, а сего дни отъежжаю в Б[р]усель. И понеже еще во Фъландрии много городоф, которыя смотреть надлежит; того ради не чаю к пъразнику до того места доехать, о чем ты ведаешь, но во Фляндрии оной взять. Того для пришли седмь человек певъчих и церкофь, которая в Гаге, а к себе возми из Амстердама, и придай им человека, которой по немецки умеет, и вели им ехать в Брусель прямо, а оттоль – где буду обретатца; понеже сей город суть сталица, и могут тотчас сведать, где я буду.
Петр.
Из Антверпена, в 2 д. апъреля 1717.
Чрез сего вручителя к доношению вашей милости отсель ничего не имею, токмо поздравляю вас, батюшка мой, приходящим праздником Вшествия Христова во Иерусалим. Дай, Боже, вам сей праздник в радости препровадить, и другова потом вскоре ожидаемого празника достигнуть в добром здравии, чего я от всего сердца желаю. И прошу вас, батюшка мой, дабы в милостивых своих писаниях меня не оставляли; понеже мне не бес печали, что я такие великие торжественные праздники в разлучении с вами буду праздновать. При сем же не могла я оставить, дабы к вашей милости не отписать, что я желаю ведать: изволи[ли] ль ваша милость вспомнить в 5-м числе апреля[205] выкушать по рюмке вина, так как и первое число марта? А я чаю, что изволили запамятовать; и о сем прошу, дабы изволили ко мне отписать.
Из Гаги, в 6 де[нь] апреля.
Вчерашняго числа получила я ваше милостивое писание, из Антверпена писанное, купно и з другим писмом, в котором написан апрель, и за оные писания вашей милости нижайше благодарствую. И по вашему милостивейшему повелению певчих, також и церковь отправлю немедленно в Брюссель, а оттоль велю им ехать туда, где ваша милость будете обретатца. Отсюды к доношению вашей милости ныне более не имею, токмо что я на будущей неделе поеду отсель в Амстердам, и надеюсь там праздник взять. При сем посылаю писмо, писанное к вашей милости от детей наших. Впрочем молю Всевышняго, да управит путь ваш по благому намерению вашему.
Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!
А мы, слава Богу, здоровы. Посылаю к тебе кружива на фантанжу и на агажанты;[207] а понеже здесь славъныя кружевы из всей Эуропы и не делают без заказу, того для пришли образец, какие имена или гербы во оных делать. Хотя мы сего дня и отъежаем отсель; аднакож где мы ни будем, а когда получю от вас образцы, то на почте пошлю сюды. Посылаю с сим писмом к вам Фитингофа, которому вели быть при себе, пока вмес[т]е съедемся; а с собою не възял для того, что там люди, сказывают, горазда отвореныя глаза имеют, а он наш брат.
Петр.
Из Бруселя, в 7 д. апъреля 1717.
Катеринушъка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Отпустил я к вам свой ш[л]юпъс-бот с сержантом, которое судно велел объявить вам.
Петр.
Из Ниупорта, в 10 д. апъреля 1717.
Доношу вашей милости, что я третьяго дня сюда приехала благополучно; и по приезде своем получила писма ис Питербурха от детей наших, в которых пишут, что они за молитвами вашими обретаютца, слава Богу, в добром здравии. Более сего ко известию ныне вашей милости не имею; и того ради прекрати сие, остаюсь.
Из Амстердама, во 12 день апреля.
