Повседневная жизнь восточного гарема

порвала с ним, и он порвал с ней, и она гордая своей прелестью и красотой, не мирилась с ним, а аль- Мутаваккиль, гордый властью халифа и царя, не мирился с нею и не сломил себя перед нею, хотя в его сердце горело из-за нее огненное пламя, и старался отвлечься от нее подобными ей из невольниц, и заходил в их комнаты. А он любил пение Шеджерет-ад-Дурр и велел ей петь, и девушка взяла лютню и, натянув струны, пропела такие стихи:

Дивлюсь, как старался рок нас прежде поссорить с ней, —
Когда же все кончилось меж нами, — спокоен рок,
Я бросил тебя — сказали: „Страсти не знает он!“
Тебя посетил — сказали: „Нету в нем стойкости!“
Любовь к ней, усиль же с каждой ночью ты страсть мою.
Забвение дня — с тобою встречусь в день сбора я.
Ведь кожа ее — как шелк, а речи из уст ее
Так мягки — не вздор они и не назидание,
И очи ее — сказал Аллах: „Пусть будут!“ И созданы
Они, и с сердцами то, что вина, творят они.

И, услышав ее, халиф пришел в великий восторг, и я тоже возликовал в погребе, о повелитель правоверных, и если бы не милость Аллаха великого, я бы вскрикнул, и мы бы опозорились.

И затем девушка произнесла еще такие стихи:

Его обнимаю я, и все же душа по нем
Тоскует, а есть ли что, что ближе объятий?
Целую его уста я, чтобы прошел мой жар,
Но только сильнее от любви я страдаю.
И, кажется, сердца боль тогда исцелится лишь,
Когда ты увидишь, что слились наши души.

И халиф пришел в восторг и воскликнул: „Пожелай от меня, о Шеджерет-ад-Дурр“. И девушка сказала: „Я желаю от тебя освобождения, о повелитель правоверных, так как за него будет небесная награда“. „Ты свободна, ради великого Аллаха“, — сказал халиф. И девушка поцеловала землю меж его рук, и халиф молвил: „Возьми лютню и скажи нам что-нибудь о моей невольнице, любовь к которой привязалась ко мне. Все люди ищут моей милости, а я ищу ее милости“.

И девушка взяла лютню и произнесла такие два стиха:

Владычица красоты, что всю мою набожность
Взяла, — как бы ни было, я должен владеть тобой.
Возьму ли покорностью тебя — это путь любви!
Иль, может, величием моим — это власти путь!

И халиф пришел в восторг и сказал: „Возьми лютню и спой стихи, в которых будет рассказ о моем деле с тремя невольницами, которые овладели моей уздой и лишили меня сна, — это ты, и та невольница, что со мной рассталась, и другая — ее не назову, — которой нет подобной“.

И девушка взяла лютню и, начав петь, произнесла такие стихи:

Три красавицы овладели ныне уздой моей
И в душе моей место лучшее захватили.
Хоть послушен я никому не буду во всей земле,
Их я слушаюсь, а они всегда непокорны.
И значит это только то, что власть любви
(А в ней их сила) — моей превыше власти.

И халиф до крайности удивился соответствию этих стихов с его обстоятельствами, и восторг склонил его к примирению с невольницей, порвавшей с ним. И он вышел и направился к ее комнате, и одна из невольниц опередила его и осведомила ту девушку о приходе халифа, и она вышла к нему навстречу и поцеловала землю меж его рук, а затем поцеловала его ноги, и халиф помирился с ней, и она помирилась с ним, и вот каково было их дело.

Что же касается Шеджерет-ад-Дурр, то она пришла ко мне, радостная, и сказала: „Я стала свободной из-за твоего благословенного прихода, и, может быть, Аллах мне поможет, и я что-нибудь придумаю, чтобы соединиться с тобой законно“. И я воскликнул: „Хвала Аллаху!“ И когда мы разговаривали, вдруг вошел к нам ее евнух, и мы рассказали ему, что с нами случилось, и он воскликнул: „Хвала Аллаху, который сделал исход этого благим! Просим Аллаха, чтобы он завершил это дело твоим благополучным выходом!“

И мы так разговаривали, и вдруг пришла та девушка, ее сестра (а имя ее было Фатир), и Шеджерет- ад-Дурр сказала ей: „О сестрица, как нам сделать, чтобы вывести его из дворца целым? Аллах великий послал мне освобождение, и я стала свободной по благодати его прихода“. — „Нет у меня хитрости, чтобы его вывести, иначе как одеть его в женскую одежду“, — сказала Фатир. И затем она принесла платье из платьев женщин и надела его на меня, и я вышел, о повелитель правоверных, в ту же минуту. И когда я дошел до середины дворца, я вдруг увидел, что повелитель правоверных сидит и евнухи стоят перед ним. И халиф посмотрел на меня, и заподозрил меня сильнейшим подозрением, и сказал своим слугам: „Скорей приведите мне эту уходящую невольницу!“ И меня привели и подняли мне покрывало, и, увидев меня, халиф меня узнал и стал меня расспрашивать, и я рассказал ему все дело, не скрыв от него ничего. И, услышав мой рассказ, халиф подумал о моем деле и затем в тот же час и минуту поднялся, вошел в комнату Шеджерет-ад-Дурр и сказал: „Как это ты избираешь вместо меня какого-то сына купца?“ И она поцеловала перед ним землю и рассказала ему, по правде, всю историю, с начала до конца. И халиф, услышав ее слова, пожалел ее, и его сердце смягчилось к ней, и он простил ее из-за любви и ее обстоятельств и ушел. И евнух девушки вошел к ней и сказал: „Успокойся душою! Когда твой друг предстал меж рук халифа, тот спросил его, и он рассказал ему то же, что рассказала ты, буква в букву“. И халиф, придя обратно, призвал меня к себе и спросил: „Что побудило тебя посягнуть на дом халифата?“ И я сказал ему: „О повелитель правоверных, меня побудила к этому моя глупость и любовь и надежда на твое прощение и великодушие“.

И потом я заплакал и поцеловал перед халифом землю, и он сказал: „Я простил вас обоих“. И затем он велел мне сесть, и я сел, а халиф призвал судью Ахмеда-ибн-Абу-Дауда и женил меня на этой девушке и велел перенести все, что у нее было, ко мне, и девушку ввели ко мне в ее комнате. А через три дня я вышел и перенес все эти вещи ко мне в дом, и все, что ты видишь у меня в доме, о повелитель правоверных, и что кажется тебе подозрительным — все это из ее приданого“.

И в один из дней моя жена сказала: „Знай, что аль-Мутаваккиль — человек великодушный, но я боюсь, что он о нас вспомнит или что-нибудь упомянет при нем о нас кто-нибудь из завистников, и хочу сделать что-то, в чем будет спасение от этого“. „А что это?“ — спросил я. И она сказала: „Я хочу попросить у него позволения совершить паломничество и отказаться от пения“. „Прекрасный план ты указываешь!“ — воскликнул я. И когда мы разговаривали, вдруг пришел ко мне посол от халифа, требуя Шеджерет-ад-Дурр, так как халиф любил ее пение. И моя жена пошла и служила ему, и халиф сказал ей: „Не покидай нас“. И