пытаясь вспомнить основные черты характера мнимого учёного. Это было трудно, поскольку ничем особенным тот не выделялся и находился постоянно в тени руководителя — идеальное прикрытие для внедрения.
Наконец, дверь открылась. Бойцы ввели Радненко и усадили на заранее приготовленный стул, зафиксировали руки наручниками и встали рядом. Лунько сел рядом с капитаном.
— Итак, Геннадий Алексеевич, — начал Фаррел, — вы догадываетесь, по какому поводу мы здесь собрались?
— Не понимаю. Что происходит?
— Вы обвиняетесь в терроризме и антигосударственной деятельности в условиях военного времени. Вы знаете, чем это вам грозит?
— Что за ерунда?! — Радненко, действительно, выглядел так, словно увидел говорящих матрёшек.
«Хорошо играет», — подумал Джек, но улики были слишком явными, чтобы верить.
— У нас имеются неоспоримые доказательства, что недавний взрыв — ваших рук дело.
— Странно, что находясь на планете, я смог организовать взрыв, — фыркнул арестованный.
На всеобщее удивление, Радненко довольно быстро взял себя в руки.
— Сообщник, дистанционной управление, таймер — всё это возможные варианты. В вашей каюте мы обнаружили вот этот интересный прибор, — капитан положил на стол коммуникатор. — Узнаёте?
— Первый раз вижу.
— Хорошо, а что скажете об этой записи… — Фаррел попросил показать на проекторе запись, сделанную незадолго до высадки на Белую-2. На записи было отчётливо видно, как Радненко проходит между ящиками оборудования и внимательно что-то рассматривает. Это длилось недолго, затем террорист наклонился, на несколько секунд скрывшись от обзора, и снова появился, а затем быстрым шагом направился к выходу из склада. — Закладывали устройство, — прокомментировал капитан по окончании записи. — А ещё при осмотре вашего багажа сканеры зафиксировали элементы, некоторые из которых составляют канзон. И более того, — он выложил на стол ещё одно доказательство, — детонатор. Достаточно для начала?
Радненко промолчал.
— Вы неплохо поработали, — добавил Фаррел, — помощник руководителя экспедиции — идеальное прикрытие, но в чём-то вы просчитались. Итак, — подвёл он черту, — кто ещё из экипажа или членов научной группы причастен к этому взрыву? Вы назовёте сообщников на «Непобедимом»?
— Откуда я знаю?! Вы говорите полную ерунду! Мне это подкинули.
— А запись?
— Я просто проверял наше оборудование. Это теперь считается преступлением?
— Однако доказательства, господин Радненко. Каюты экипажа не просматриваются, но палубы под наблюдением. За всё время к вам никто не входил, а, следовательно, подбросить коммуникатор и детонатор, никто не мог. Мы можем провести анализ отпечатков пальцев. Это обязательно?
— Кажется, вы абсолютно уверены в своей правоте, — с сожалением произнёс Радненко. — Я расскажу всё, но только нас должны оставить наедине.
Фаррел и Лунько переглянулись.
— Это несложно, — сказал капитан.
— И отключите запись. Я не хочу, чтобы вели наблюдение.
— А вот это уже лишнее, — фыркнул начальник Службы Безопасности.
— Бросьте. Я в наручниках, оружия у меня нет. У меня нет ни возможности, ни мотивов нападать на капитана. Уверен, вы меня отпустите после нашего диалога, — сказал Радненко. Он выглядел очень уверенным, словно бы с него слетела маска.
«Риск — благородное дело», — вспомнил слова капитан.
— Всё нормально, Анатолий. Оставьте нас и выключите видеонаблюдение.
— Но… — попытался возразить Лунько
— У меня всё под контролем.
Начальник СБ с явной неохотой встал и вышел вместе с десантниками. Дверь захлопнулась, через несколько секунд Ястреб сообщил:
— Видеонаблюдение снято, капитан.
— Отлично, а теперь давайте приступим к диалогу.
— Фаррел, — сказал жёстко Радненко. Таким его ещё никто не видел, — вы подставляете под угрозу безопасность корабля, гоняясь не за тем человеком. Выводы, сделанные поспешно, могут дорого обойтись и экипажу, и всей Лиги Наций. Вы это понимаете?..
Фаррел меньше всего ожидал услышать такие слова и, тем более, в таком тоне, словно бы его обвиняли в измене, но вида он не подал и внешне оставался спокойным. Дальнейшее удивило его ещё больше:
— …Я работаю на объединённые спецслужбы Лиги Наций. Моя задача: поиск внедрившегося террориста. На складе я как раз искал признаки его работы.
— А коммуникатор?
— Здесь вы правы, это связь с «Непобедимым». Можете позвонить и спросить. В адресной книге только один номер: номер капитана крейсера. Он оповещён на подобный случай.
— А детонатор?
— Детонатор я нашёл. Для учёных это просто какой-то странный прибор. Самое лучшее средство спрятать вещь: положить её на самое видное место, чуть видоизменив. Разумеется, камера не зафиксировала, что я положил этот детонатор в карман, а затем уже в своей каюте изучал его. И ещё одно: если бы были знакомы с детонаторами, то поняли бы, что он управляется электромагнитным импульсом. Его я не мог послать с планеты. Вам нужно отследить аномальные электромагнитные колебания перед взрывом, и вы узнаете, откуда производилась активация взрывного устройства.
— Я проверю ваши слова. И ещё одно: что у вас было в багаже, что наши датчики показали наличие элементов, которые входят в канзон…
— Если вы про углеродные соединения, то думаю, такие можно найти у половины членов экипажа. Это вообще мало что значит.
Капитан кивнул: «Действительно, слишком уж «скользкое» доказательство».
— Допустим, я вам верю, — сказал Фаррел. — Почему я не узнал обо всём этом раньше?
— Члены экипажа выглядят врагами для террориста. Как вы сказали, помощник руководителя экспедиции — идеальное место для внедрения. Я имею доступ почти ко всем важным местам корабля и нахожусь вне подозрений. Ваше участие может раскрыть меня, ведь предателем может оказаться любой.
— Я доверяю своему экипажу. Мы многое прошли с ним. У нас только двое новеньких.
— Проверьте их. Дмитрий Восков должен был доставить моё письмо для Лунько. Вам Анатолий ничего не говорил об этом письме?
— Нет.
— Спросите его. Если Дмитрий тот самый террорист и прочитал содержимое письма, то он вполне может запаниковать. Не мешало бы проверить и нового кибернетика. Если смерть Арашина не являлась случайностью, то он опасен вдвойне, — Радненко замолчал, давая возможность Фаррелу подумать. — И для этого вы гоняли челнок с поверхности и обратно? Непозволительная роскошь при ограниченных ресурсах.
— Я знаю, что делаю. Я не мог рисковать. Миссия слишком важна для Лиги Наций, а террорист хотел сорвать исследовательские работы. Доказательства указывали на вас, а, следовательно, вы могли сорвать все работы. Вплоть до убийства Белоусова. Вы бы на моём месте поступили бы так же.
— Да, скорее всего, — кивнул Радненко. — Но заметьте, у меня уже была возможность убить Белоусова, и не одна. Когда мы с ним спускались вглубь подземелий, я мог его бросить, а затем сослаться за отказ оборудования. Запись велась, да, но это только подтвердило бы мои слова. Поверьте, организовать такое несложно.
— Складно выходит, — отметил капитан.
