— Я не заметила. — Женщина нервно заерзала на стуле и чуть подалась вперед. — Вы уверены, что с ней будет все в порядке?
— Рана поверхностная, ей повезло. Могло быть гораздо хуже.
И в следующий раз так будет. Обязательно. В памяти всплыли буро-лиловые подтеки, которые он обнаружил на теле девочки, сняв блузку. Угасающее эхо насилия. Синяки не могли появиться несколько часов назад, и воображение подсказывало, что очертаниями они напоминали ладонь. Увесистую ладонь.
Больше Люк Маккена ни о чем не спрашивал. Скоро должен подойти сотрудник медико-социальной службы, и на бессмысленный обмен неуклюжей ложью времени не оставалось. Эта особа уже порядком ему надоела; внутри нарастали раздражение и досада на самого себя. Люк занялся ребенком.
Голову девочки покрывала хирургическая простыня. Помимо открытого участка вокруг раны за правым ухом, из-под стерильной простыни выбивался красный от крови завиток кудряшек. За последний час, проведенный в отделении неотложной помощи, девочка исчерпала силы и теперь тяжело и медленно дышала в полусне. Как и все дети, она яростно сопротивлялась, размахивала ручками, царапалась, и двум медсестрам стоило труда крепко спеленать воинствующее тельце в коляске с застежками-липучками.
Редкий, едва слышимый вздох стал для матери единственным свидетельством, что девочка под окровавленной простыней еще жива.
Люк поправил локтем верхнее освещение и взял в руки зажим.
— Как только я наложу все швы, мы отправим ее на рентген. Надо удостовериться, что у нее…
— Ей не нужен рентген!
Еще бы. Все продумано заранее. Конечно, никакого рентгена. Ни малейшего шанса обнаружить старые, полузажившие переломы.
Речь женщины была на удивление невнятной, но не от алкоголя или наркотиков. Говорить яснее мешала сильно распухшая нижняя губа. Маккена отложил инструменты и покосился на женщину. Ну и лицо! Как у боксера, которого лупили все двенадцать раундов. Щеки разукрашены ссадинами и ушибами, левый глаз почти заплыл, а нижняя губа раздулась до размеров небольшого грецкого ореха. На спутанных коротких волосах запеклась кровь. Вряд ли спустя месяц он узнал бы ее на улице. Боковым зрением Люк отметил мигающий на стене красный сигнал интеркома.
— Доктор Маккена, отделение травматологии сообщает: транспорт из аэропорта уже в пути.
Люк кивнул.
— Передайте, что я скоро буду.
Обернувшись, он разочарованно сказал:
— Нам очень важно сделать рентген — ради здоровья девочки. Без рентгена я не смогу оценить тяжесть повреждений. Если они вызваны падением…
— Я же сказала: мы упали с лестницы. — На ее лице отразились страх и вызов одновременно. — Все так и было.
— Что ж, воля ваша, — не нашелся что ответить Маккена.
«Но я вам не верю».
— Мы упали, — потерянно прошептала она.
По синякам и ссадинам на щеках потекли слезы. На вид женщине было лет тридцать шесть, как и Маккене, но жизненные неурядицы прибавляли добрый десяток.
Он подошел ближе и коснулся ее руки.
Вздрогнув, она отшатнулась; Люка передернуло.
— Простите.
Досадная оплошность. Чего он ждал? Что она зарыдает у него на плече и признается, что обеих едва не искалечил какой-то кретин?
— Я только прошу понять: меня беспокоит ваше здоровье. И дочери тоже.
Воцарилась неловкая тишина. Поразмыслив, Люк затеял обходной маневр.
На соседнем столике лежали учетные карточки пациентов. Маккена перепроверил: фамилии совпадали.
— Миссис Эриксон, у вас тоже достаточно серьезные травмы. Повторяю: вас должны осмотреть в отделении неотложной помощи. Сегодня же.
Женщина огорченно вздохнула:
— А не мог бы какой-нибудь доктор осмотреть меня прямо здесь? Может, кроме легкой перевязки, ничего и не потребуется.
Он покачал головой:
— Думаю, что мог бы, но не будет. Потому что это детская больница. Если случай несрочный и угрозы жизни нет, мы обязаны отправить вас в учреждение для взрослых. Например, такая больница есть в нескольких кварталах отсюда, где…
— Тогда не надо ничего.
Установив иголку для последующего шва. Люк продолжил обработку раны. Время накладывать металлические стежки.
— Заранее приношу извинения, если мои слова покажутся обидными, но по травмам не скажешь, что вы упали с лестницы.
— Ну, это не такая лестница, как в доме. Мы были не в доме. — Она заерзала на стуле, как на горячей сковородке. — Это лестница с черного хода, и она бетонная. Было темно, и я поскользнулась.
Женщина дрожащей рукой откинула прядь волос с набухшего глаза. Люк поднял голову.
— Не возражаете, если я возьму несколько мазков с кожи головы вашей дочери? Мы проверим их на наличие частичек бетона.
Существует ли такой анализ, он и понятия не имел.
Ответом было молчание, потом женщина снова заплакала. Маккена обрезал концы последнего шва и медленно снял хирургическую простыню.
Девочка не пошевельнулась — она спала.
Металлический звук колечек, скользнувших по карнизу занавески, заставил Маккену и миссис Эриксон обернуться. Из-за приоткрытой занавески выглядывал Деннис, работник медико-социальной службы — высокий и стройный. Седеющие волосы были уложены в аккуратный хвостик на затылке. Взмахом руки Люк пригласил его в комнату.
Если кто из персонала больницы и мог сладить с матерью, так это Деннис. Опыта в делах о насилии над детьми ему было не занимать, и такое умение, возможно, пригодилось бы в общении с избитой супругой, которая пока не посмела сказать и слова правды.
Конечно, сейчас считается более «правильным» относить подобные случаи к неслучайным травмам, нежели к насилию над детьми, чтобы избежать двусмысленности слова «насилие». Люк по-прежнему предпочитал именно этот термин.
Прочитав немой вопрос в глазах Денниса, Люк повел бровями: пока все усилия тщетны. Затравленный взгляд жертвы Деннис воспринял умиротворенно и покорно. Он улыбнулся, представился и сообщил:
— В больницу уже вызван полицейский. У него к вам несколько вопросов. Как только доктор Маккена закончит…
— Не надо полиции! — резко перебила она.
Разбуженная дочь громко заплакала от испуга.
Женщина нетвердой рукой прикоснулась к ее лбу и просительно посмотрела на мужчин.
— Ничего с нами не случится, — сказала она тихо и неуверенно. — И мне незачем с кем-то разговаривать. Просто отпустите меня домой.
Люк и Деннис переглянулись.
Взгляд женщины блуждал между трясущимися руками и девочкой.
На интеркоме снова зажегся индикатор вызова.
— Доктор Маккена, снова вызывает Первое травматологическое отделение. Говорят, без вас не обойтись.
Красный светодиод погас.
