Россия в середине 18 века

восстановлены будут».

Переворот 25 ноября 1741 г. символизировали восход солнца в сопровождении «веселого хора музыки и поющих лиц» и выплывающая вместе с солнцем на облаке богиня Астрея, окруженная пятью главными добродетелями Елизаветы (Справедливость, Храбрость, Человеколюбие, Великодушие, Милость) и «пятью свойствами верных подданных» (Любовь, Верность, Сердечная искренность, Надежда и Радость). Пока богиня спускалась с небес, «прежние дикие леса» превращались в «лавровые, кедровые и пальмовые рощи, а запустелые поля — в веселые и приятные сады». Астрея исполняла арию о том, что еще при рождении Елизавета была одарена добродетелями, которые, как и «приносимые от России жалобы», позволяют увенчать Елизавету короной, «дабы Россию паки восстановить». Затем богиня призывала воздвигнуть «публичный монумент» в честь Елизаветы, и посредине сцены поднимался огромный обелиск с надписью: «Да здравствует благополучно Елизавета, достойнейшая, вожделенная, коронованная императрица, Мать отечества (напомним, что Петр носил титул «Отца отечества». — Е. А.), увеселение человеческого рода, Тит времен наших. 1742». Пролог завершался ликованием народов всех четырех частей света, а «добродетели и добрые свойства» танцевали «радостный балет»⁹.

Так формировалась идеологическая доктрина елизаветинского царствования. Первейшую задачу Елизавета видела в восстановлении государственных институтов и законодательства в том виде, в каком они были при Петре I. В указе 12 декабря 1741 г. — центральном постановлении реставрационного характера — говорилось: «…усмотрели мы, что порядок в делах правления государственного внутренних отменен во всем от того, как было при отце нашем… и при матери нашей… в первый год ее владения было, ибо в другой год ея владения происком некоторых прежний порядок правления, установленный от нашего… родителя, нарушен вновь изобретенным Верховным тайным советом», замененным при Анне Ивановне Кабинетом министров. Указом 12 декабря постановлялось, что Сенат «да будет иметь прежде-бывшую свою силу в правлении внутренних всякого звания государственных дел»; категорическим образом предписывалось все указы и регламенты Петра «наикрепчайше содержать и по них неотменно поступать во всех правительствах государства нашего». Согласно указу, Кабинет министров — высший правительственный орган предшественников Елизаветы — был ликвидирован и восстанавливался Кабинет ее императорского величества — личная канцелярия монарха¹⁰.

После указа 12 декабря 1741 г. последовала целая серия постановлений о реставрации других петровских институтов. Так, были восстановлены Берг- и Мануфактур-коллегия, Главный магистрат, Провиантская канцелярия, должность генерал-рекетмейстера. Начался пересмотр штатов армейских полков в соответствии с петровскими штатами 1720 г. Попутно отменялись постановления предшествующих правительств. Эта мера была продиктована главным образом стремлением Елизаветы очистить институты Петра от искажений позднейшего времени, хотя некоторые отмены не носили принципиального характера и были вызваны почти не скрываемым ею чувством мести. Так, Анна Леопольдовна ограничила число лошадей в экипажах на улицах Петербурга, распорядилась мостить дорогу фашинником. Эти и другие мелкие ее распоряжения Елизавета упразднила одними из первых. Провозглашая свое «намерение и соизволение… дабы во всей нашей империи поступлено было по указам дражайшего нашего родителя государя императора Петра Великого», Елизавета указом 25 февраля 1742 г. осудила фаворитизм предшествующих ей царствований и предписала, чтобы отныне повышение в чинах происходило исключительно по старшинству и выслуге¹¹. Все повышения, сделанные в царствование Ивана VI Антоновича, отменялись.

Разумеется, это не мешало самой Елизавете постоянно нарушать петровский принцип продвижения по службе. Вот лишь один пример. С начала XVIII в. и до 1759 г. в русской армии было 19 генерал- фельдмаршалов, из них 9 человек получили это звание при Петре и 8 — при Елизавете, причем при Елизавете этого высшего воинского звания удостоились в основном люди невоенные, а полководческие таланты немногих военных избранников были ничтожными. Когда Елизавете было нужно, она, не колеблясь, изменяла даже основополагающие акты Петра. Так, 6 февраля 1742 г. в Табель о рангах было внесено исправление — придворный чин камер-юнкера приравнивался к чину бригадира (стоявшего в Табели выше полковника), вызванное желанием императрицы отметить заслуги лиц, с помощью которых она взошла на престол (П. И. и А. И. Шуваловых, М. И. Воронцова и др.)¹². Между тем многочисленные просьбы ученых Академии наук о повышении их служилого статуса, что могло облегчить положение ученых в чиновном мире, при Елизавете так и не были удовлетворены.

Анализируя политику Елизаветы, А. Е. Пресняков достаточно точно выразил отношение Елизаветы к петровскому наследию: «…императрица в глубоком преклонении перед делами великого отца своего представляла себе его работу над государственным строительством настолько совершенной и законченной, что одного последовательного и добросовестного проведения в жизнь его узаконений достаточно для полного благоденствия государства. Дело правительства его дочери — дело реставрации, а не творчества»¹³.

Однако практика довольно скоро показала, что реставрировать прошлое, пусть недавнее и весьма славное, а также жить по его законам невозможно. Придя к власти, Елизавета поставила перед Сенатом задачу пересмотреть все изданные после смерти Петра указы и отменить те из них, которые противоречили петровскому законодательству. В 1743 г. Сенат приступил к работе и к 1750 г. сумел пересмотреть указы лишь по 1729 г. Впереди предстояла огромная работа (только по Полному собранию законов за 1729– 1741 гг. учтено 3 тыс. указов), а результат этой работы был минимальным. В 1754 г. П. И. Шувалов в Сенате произнес в присутствии Елизаветы речь, в которой сказал, что разбор указов прошлых лет сам по себе мало что даст и вряд ли будет способствовать исправлению недостатков. По его мнению, целесообразно направить усилия на разработку нового свода законов — Уложения и создать для этой цели комиссию. Елизавета под влиянием очевидной необходимости была вынуждена согласиться с доводами П. И. Шувалова и признать, что «нравы и обычаи изменяются с течением времени, почему необходима и перемена в законах». Следствием этого было создание комиссии по составлению Уложения. Неудачу потерпела и попытка елизаветинского правительства воссоздать петровскую систему местного управления, измененную в ходе контрреформы 1727 г.¹⁴ Елизавете и здесь пришлось отказаться от слепого следования прошлому.

Несомненно, неудачу «реставрационной» политики Елизаветы предопределило то, что она следовала не духу, а букве законодательства Петра, слепо копируя его систему управления. Это неизбежно лишало политику ее правительства в 40-е годы необходимого динамизма. Упразднив Кабинет министров, Елизавета восстановила значение личного участия монарха в государственных делах. Через свою канцелярию (Кабинет е. и. в.) она могла контролировать огромное количество дел. Обилие именных указов — явление, характерное для начала елизаветинского царствования, — формально свидетельствует об усилении личного участия монарха в системе управления. Как и Петр, Елизавета сосредоточила всю власть в своих руках, но на этом сходство ее с Петром кончается: ни по личным, ни по деловым качествам дочь не могла сравниться с отцом. Творческий, напряженный, одушевленный определенной системой идей труд Петра был неведом Елизавете. Боясь всего нового и непривычного, она упорно цеплялась за петровское наследие и если не находила в нем ответов на современную ей проблему, то терялась и пускала все дела на самотек, откладывая в течение месяцев и даже лет решение важнейших, но требующих маломальской инициативы дел или перепоручая их своим советникам.

Не удивительно, что, сколько бы мы ни вчитывались в изданные в 40-х годах XVIII в. законы, мы не найдем в них свежих идей, позволяющих утверждать о целенаправленности и оригинальности внутренней политики правительства Елизаветы. Примечательно, что часто встречающаяся в ее указах декларация: «Наше всемилостивейшее намерение есть по трудам бессмертной вечной славы достойныя памяти родителя нашего… полезное дело неотменно единожды привести в окончание» — относилась подчас лишь к завершению строительства отрезка дороги от Петербурга до Соснинского яма или к другому подобному этому делу¹⁵.

Кроме того, не следует забывать о присущих политике Елизаветы элементах демагогии. Постоянные заявления о верности ее правительства «началам» Петра служили прежде всего целям упрочения власти императрицы. Впоследствии ссылки на преемственность петровских принципов вошли составным элементом во внутриполитическую доктрину и Екатерины II, но эти заявления ни Елизавете, ни ее