На лицевой стороне конверта стояло имя Бена.
— Откройте, — предложил Арагон, с довольным видом откинувшись на спинку кресла.
Вскрыв конверт, Бен вытащил из него листок бумаги — чек, выписанный Арагоном на имя Бенедикта Хоупа. В сумме значилась единица и целый ряд нулей.
— Ничего не понимаю, — удивился он. — За что?
— Я забыл вам сказать, что предлагал награду в один миллион евро тому, кто поможет найти убийц Роже, — объяснил Арагон. — Вы помогли нам их взять, так что деньги ваши. Тратьте на здоровье.
Бен уставился на чек.
— Спасибо, Филипп.
Арагон улыбнулся:
— Ну вот и ладно. Счастливого вам возвращения домой. Думаю, мы еще увидимся.
— Нет, вы не поняли. Я имел в виду, спасибо, не надо, — заявил Бен, возвращая чек.
— Вы отказываетесь от награды?
Бен кивнул.
— Но ведь вы ее заслужили! — настаивал Арагон.
— Лучше позаботьтесь о вдове Сэнди Кука с детишками, — ответил Бен. — Остальное отдайте на благотворительность. Мне деньги не нужны, пусть они пойдут на добрые дела.
Кински не сразу доковылял до двери на костылях.
— Рад видеть тебя на ногах, Маркус, — сказал Бен, входя в дом.
Кински был в халате, нечесаный и с многодневной щетиной на бледном лице. Под глазами чернели круги.
Бен огляделся. Даже не верилось, что в этом современном домике в пригороде живет суровый полицейский. Все слишком ухожено, чисто, на столах вазочки с цветами — сразу чувствуется женская рука. Должно быть, Хельга постаралась.
Приходу гостя Маркус явно обрадовался. Бен посмотрел на закованную в гипс ногу — только пальцы наружу торчат. Гипс покрывали надписи с пожеланиями скорейшего выздоровления.
Кински перехватил его взгляд.
— Чешется, сил нет! Снять бы эту штуковину поскорее, к чертовой бабушке.
— Как дочка? — спросил Бен, следуя за ковыляющим хозяином по коридору.
— Смурная немного. Ничего, отойдет. Она сильная девочка. — Кински бросил взгляд на пакет в руке Бена. — Что там у тебя?
— Подарок принес. — Он вытащил большого плюшевого мишку, которого второпях купил по дороге. — Надеюсь, Кларе понравится.
— Вот сам и отдай. — Кински дохромал до лестницы и встал, опираясь на костыли. — Клара! К тебе гость! — крикнул он.
Из дверей наверху высунулась голова. Увидев Бена, девочка вспыхнула от радости, слетела по ступенькам и обняла гостя.
Слава богу, она вновь улыбается. Последний раз, когда он ее видел, у ребенка был потерянный взгляд. Хотя Кларе многое пришлось пережить, возможно, ее отец прав: она справится.
— Ты, наверное, слишком большая для таких подарков, — сказал Бен, вручая ей медведя.
Клара прижала игрушку к груди.
— Я назову его Беном! — радостно улыбнулась она. — А у меня есть еще один новый друг! Папа, можно я покажу?
Кински кивнул. Клара весело побежала по коридору с мишкой в руках.
— Маффи! — крикнула она.
Щенок ротвейлера, пушистый комочек черного меха размером с кролика, неуклюже выскочил из гостиной на больших не по росту лапах и склонил голову набок, глядя на гостя огромными любопытными глазами. Как и у Макса, у щенка были коричневые полоски на месте бровей.
— Пойди поиграй с Маффи, — велел Кински дочери. — Нам с Беном надо поговорить.
Он провел гостя на кухню, прислонил костыли к столу и сел, выставив перед собой ногу в гипсе. Из буфета Кински достал два стакана и бутылку виски, налил стаканы до краев и подвинул один Бену.
Не выдержав, он попытался просунуть пальцы под гипс, сдался и в раздражении отхлебнул сразу полстакана бурбона.
— Я думал, ты завязал, — заметил Бен.
— Уже развязал. Помогает отвлечься, когда нога невыносимо чешется, черт бы ее побрал.
— Арагон сказал, что ты возглавляешь расследование.
Кински кивнул.
— По-моему, дело затянется надолго. Они собрали самых ушлых адвокатов, какие только есть на свете. Этим подонкам ох как нужны адвокаты.
— Сорняки можно срезать, но корни-то останутся.
Кински пожал плечами.
— Хотя бы что-то…
Они молча выпили.
— Я тебе по гроб жизни благодарен за то, что ты спас Клару, — тихо сказал Кински. — Хотел бы я тогда оказаться с тобой рядом.
— Мне очень жаль, что Хильдегард погибла.
Кински поднес стакан к губам, осушил до дна, потом медленно выдохнул.
— Бен, когда мне сообщили про Ли… — Он замолчал, опустив небритый подбородок на грудь.
Бен положил руку на плечо полицейского.
— Спасибо, Маркус.
Через полтора часа Бен сидел в мягком кресле, оглядывая роскошное убранство частной клиники. Комната была заставлена растениями и цветами, в углу стояла рождественская елка. За окнами сыпал снежок, но внутри было тепло.
Из скрытых динамиков доносилась негромкая музыка — кажется, Моцарт. Бен не знал, что именно, да и знать не хотел. Черт бы побрал этого Моцарта! Музыка напомнила про Оливера и Ли. Бен вдруг остро пожалел, что в кармане нет привычной фляжки.
— Привет, Ив! — поздоровался он.
Она остановилась на пороге, неуверенно улыбаясь, потом подошла к нему. Девушка была одета в темно-синий спортивный костюм с отрезанным рукавом: рука висела на перевязи, закованная в гипс от локтя до кончиков пальцев, — никто не написал на нем пожеланий скорейшего выздоровления.
— Как рука? — спросил Бен.
— Вряд ли я теперь смогу играть на гитаре, — ответила Ив, садясь в соседнее кресло. — Сделали операцию, посмотрим, как будет дальше. Хорошо хоть не сильно болит — если глотать обезболивающее горстями.
Она улыбнулась, хотя лицо выглядело бледным и осунувшимся.
Бен повернулся в кресле, поморщившись от острой боли в ребрах.
— Я смотрю, мы тут оба покалеченные, — сказала Ив. — Что с тобой?
— Так, ничего, жить буду, — ответил Бен. — Просто мышцы свело.
— Я удивилась, когда ты позвонил. Не думала, что мы снова увидимся. Спасибо, что зашел меня проведать.
— Я рад, что Арагон о тебе позаботился.
— Да уж, лечат здесь по первому разряду. — Ив замолчала. — Я многим обязана Филиппу. Он сделал для меня больше, чем я того заслуживаю.
— Филипп — славный парень, — согласился Бен. — По сравнению с другими политиками.
— Он мне очень помог. Возможно, я получу всего лишь условный приговор. Для меня жизнь началась заново.
Бен кивнул. Они оба понимали, что Ив легко отделалась. Бен лучше ее знал, как сильно пришлось
