как же! И называется агентство не в честь известного персонажа остросюжетных романов Авалова, а по имени владельца агентства: бывшего сотрудника РУОП майора Владимира Ивановича Пронина. Тавров позвонил секретарше Пронина, представился и попросил записать его на встречу с хозяином агентства для «обсуждения вопросов, представляющих общий интерес». Секретарша попросила обождать пару минут: видимо, собиралась посоветоваться с шефом. Через минуту она любезным голосом объявила, что «Владимир Иванович может встретиться с вами сегодня после пяти часов».
– Хорошо, я приеду в ваш офис к пяти часам, – ответил Тавров.
Пронин встретил Таврова, как бывшего коллегу, очень радушно. Обменявшись порциями воспоминаний о службе в правоохранительных органах, они приступили к обсуждению вопросов, «представляющих взаимный интерес».
– А что за взаимный интерес, Валерий Иванович? – хитро сощурился Пронин. – Неужели кто-то из ваших клиентов отказался от ваших услуг и решил обратиться ко мне?
– Ну что вы, Владимир Иванович! Клиентов у меня хватает, иногда даже приходится их к коллегам отправлять, – в тон ему отозвался Тавров. – Я всего лишь хотел обратить ваше внимание на тот факт, что одна из ваших клиенток может быть не честна с вами.
Слова попали в цель: Пронин сразу подобрался, словно изготовился к прыжку, улыбка исчезла с его лица.
– Могу я полюбопытствовать, кого вы имеете в виду? – настороженно спросил он.
Вместо ответа Тавров выложил на стол копию договора с Обнорской.
– Откуда это у вас? – отрывисто спросил Пронин. – Неужели она сама вам это передала?
– Нет, это случайно попало ко мне, – ответил Тавров. – Копию снимал не я, можете оставить ее себе. В договоре не указано, для чего госпожа Обнорская решила воспользоваться вашими услугами. И я понимаю, что не этично так вот в лоб спрашивать вас об этом, поэтому я поступлю иначе. Вы читали вот это?
И Тавров положил на стол перед Прониным вырезку из газеты с сообщением о двойном убийстве в Эльдорадовском переулке.
– Эти люди работали на меня. Точнее, в тот самый момент они находились там, выполняя мое задание.
– И что? – мрачно осведомился Пронин, прочитав заметку.
– А то, что в это же время там находились и двое ваших специалистов по прослушке. Они промчались мимо моих людей, как на пожар, спешно сняли в квартире Сергея Николаевича Пургина аппаратуру аудио– и видеоконтроля, ранее установленную ими же, и так же поспешно ретировались. И в это же время мои люди были застрелены в автомобиле, из которого они осуществляли наблюдение. Вот такой печальный факт.
– Я вам сочувствую, – проговорил Пронин. – Но какое отношение мои люди имеют к убийству ваших людей?
– Уверен, что никакого! – тут же отозвался Тавров. – Но вот ваш клиент вполне может иметь к этому отношение. Если Обнорская попросила вас проследить за женой Пургина, то…
– Дорогой Валерий Иванович! – вдруг рассмеялся Пронин. – Почему вы вдруг решили, что Обнорская интересовалась квартирой жены этого самого Пургина?! Уверяю вас, что это совсем не так. Более того, учитывая сложившиеся обстоятельства – что вы связываете моих людей и Обнорскую с двойным убийством, – я вас заверяю, что Обнорскую Ольга Пургина совсем не интересовала. Она хотела, чтобы мы выяснили, чем занимается в свободное от семейной жизни время ее благоверный. Судя по всему, она копила компромат на мужа для процедуры развода, чтобы побольше отсудить имущества! Никакой уголовщины, уверяю вас!
Тавров сделал паузу, осмысливая услышаное.
– Вот как? – сказал он. – Обнорская интересовалась лишь своим мужем? Но что же тогда делали ваши ребята у дома Пургиных в тот момент, когда там убивали моих людей?
– А почему вы решили, что это были мои люди? – заерзал Пронин. – У вас есть веские доказательства?
Доказательств у Таврова не было, но он, словно гончая, почувствовал: вот она, дичь! Дичь всегда определяют по запаху страха, по беспокойству. Именно этим беспокойством сейчас буквально фонтанировал Пронин.
– Видите ли, Владимир Иванович! – проникновенно произнес Тавров. – Разумеется, я вам верю. Но когда наши бывшие коллеги зададут вам тот же вопрос и вы займете ту же линию обороны на абсолютно неподготовленных позициях, то ваше отступление с них – лишь вопрос времени. И, к сожалению, ваше славное руоповское прошлое не потянет против двойного убийства.
– Мои люди не имеют никакого отношения к этому убийству! – воскликнул Пронин. – Да я об этом убийстве впервые услышал от вас!
– Ох, Владимир Иванович! – с досадой проговорил Тавров. – Ведь, почуяв след, они так вцепятся в вас и ваших людей – мама не горюй! У вас есть опыт, как вести себя в подобных ситуациях, а вот ваши технари… Статью об отказе от дачи свидетельских показаний или дачу заведомо ложных показаний никто не отменял. А уж им эту статью обрисуют во всех прелестях! Так обрисуют, что они каждую паутинку на стенах квартиры Пургиных вспомнят. А незаконное вторжение…
– Да хватит меня агитировать, словно пионера! – раздраженно хлопнул по столу ладонью Пронин. – Я могу сказать только имя клиента. Пусть пока это будет только между нами: если пойдет слух, что я разглашаю имена клиентов, то мне придется завязывать с бизнесом!
– Я все это понимаю, коллега! – с готовностью заверил Тавров. – Мы ведь из одной миски едим, одним бизнесом кормимся. Мне просто надо развеять необоснованные подозрения, и привлекать органы пока ни к чему.
– Надеюсь на вашу порядочность и честь офицера, – сделал последний реверанс Пронин. Больше отступать было некуда. – Проследить за Пургиной хотел некто Морозов, но ставить прослушку в квартире я не собирался! – заверил Пронин. – Это, похоже, он сам с моими спецами договорился.
– Не сомневаюсь! – усмехнулся Тавров. – А Морозов, я так понимаю, – это Морозов Владимир Николаевич, 1976 года рождения, уроженец города Ногинска Московской области?
Пронин мрачно кивнул.
– Тогда устройте мне встречу с этими вашими спецами, – предложил Тавров. – Судя по всему, к убийству они отношения не имеют, так что при самом плохом раскладе, если дело до суда дойдет, им светит сто тридцать девятая, часть первая, – отделаются штрафом. Судимостей, надеюсь, у них нет?
Спецов Тавров нашел в их техническом царстве: крохотной восьмиметровой комнатке, битком набитой разнообразной техникой и картонными коробками, громоздящимися до потолка. Пронин успел просветить спецов о теме предстоящей беседы: двое мужиков, лет семидесяти на двоих, притулились среди нагромождений электронного хлама и затравленно смотрели на Таврова.
– Кто из вас Сенин, а кто Белянин? – сурово спросил Тавров. Тот, который был постарше или казался таковым из-за солидной плеши, похожей на тонзуру, сказал:
– Я Сенин, а он Белянин.
– Рассказывайте о том, как вы работали на Морозова, – велел им Тавров. – Давай ты: ты вроде самый разговорчивый, а второй пока пусть молчит, а после дополнит, если будет нужно. Понятно?
Спецы затрясли головами. Тавров присел на одну из картонных коробок, которая тут же осела. В коробке что-то ощутимо хрустнуло.
– Ой! Это был принтер, – проблеял Сенин. – Я его собирался отвезти в ремонт.
– Поздно! – коротко ответил Тавров. – Излагай, я жду.
– Володя, ой… то есть, Морозов… мы с ним в кабинете у Владимира Ивановича познакомились. Он нас расспросил о том, как организовать прослушку. Мы ответили на его вопросы. Потом выяснилось, что он собирается контролировать чужую квартиру, и Пронин отказался этим заниматься. А Морозов предложил нам поработать на него напрямую. Мы вначале отказались, но он удвоил оплату, и мы… мы согласились. Он привез нас к дому, дал ключи от квартиры и сказал, что сам подстрахует. Мы вошли в квартиру без приключений, быстро поставили на контроль каждое помещение. И ушли.
Сенин сглотнул слюну и спросил:
– Что нам за это будет?
